С Великой войны домой вернулись не все. Понятно, страна потеряла почти тридцать миллионов жизней. Миллионы были покалечены, и кто-то, конечно, не захотел возвращаться в отчий дом больным инвалидом, особенно если не хватало конечностей. А кто-то просто не мог обойтись без каждодневной медицинской помощи.
Но этот рассказ о человеке, которого на фронте, хоть и тяжело ранили, но руки-ноги остались на месте. Старшина Василий Иванович Московин служил в разведке, десятки раз ходил за линию фронта, добыл дюжину «языков», имел три боевые медали. Осенью 1944-го его сильно зацепило осколками снаряда, четыре месяца по госпиталям.
Характер у разведчика был весёлый, знал массу забавных историй и анекдотов (и умел их рассказывать), прекрасно играл на тальянке, которую, уходя на фронт, взял из дома и сохранил. Так что в свободную солдатскую минутку он всегда оказывался в центре внимания. А уж в госпиталях все молоденькие сестрички, да и не только молоденькие, зачем скрывать, просто за ним табуном ходили.
Тут нужно добавить, что и профессией Василий Иванович обладал крайне нужной – столяр. Да не просто, а высшей квалификации – краснодеревщик. Так что, женихом он в свои 35 лет был крайне завидным. Незадача — вот только: дома его ждала благоверная Зина да четверо малолетних детей, три дочери и сын.
История умалчивает, скольким сестричкам он подарил массу счастливых минут, но земля слухами полнится, и информация о ночных подвигах разведчика дошла и до врачебного персонала. В итоге на Василия Ивановича глаз положила капитан медицинской службы Ольга Николаева. В свои тридцать восемь эта высокая дама была очень симпатичной и фигуристой. Муж погиб ещё в первый год войны. От одиночества вдовьей доли она пыталась спастись с молоденьким младшим лейтенантиком, командиром взвода охраны, но тот всё рвался на фронт, и в какой-то момент начальство удовлетворило его рапорт. Потом были короткие романчики с выздоравливающими офицерами, но они постоянно выписывались. И хоть и обещали писать каждый день, но потом по каким-то неизвестным причинам просто исчезали из её жизни.
Капитан понимала, что такого избалованного девичьим вниманием мужчину, как Василий Иванович, хоть и роста он был ниже среднего, одними голыми руками не возьмёшь. Тут много чего нужно голого. Что ж, это ей под силу. И показать есть что, а касаемо любовных утех, она так истосковалась по ним!
Поэтому как-то в субботу, после банного дня, военврач и назначила ему процедуры именно на вечер, когда персонал уже почти разошёлся после трудов праведных. Причёсочку соорудила, губки накрасила, халатик подобрала на пару размеров меньше, чтобы и так богатая грудь казалась ещё привлекательнее. В шкафчике припасла «белую головку», вкусной колбасы да крепеньких солёных огурцов.
Василий Иванович, зайдя в кабинет, и, благо что разведчик, учуял запах колбасы и огурцов, взглянул на капитана медицинской службы, сразу оценил ситуацию и двинулся, на ходу снимая ремень и стягивая гимнастёрку, за ширму, где стояла кушетка.
- Выздоравливающий, вы куда?
- На кушетку, - на голубом глазу ответил Василий Иванович. – Вы же мне процедуры назначили.
Она немного обалденно смотрела, как он, совершенно не стесняясь, раздевается. «Теперь понятно, почему невысокого роста, - у военврача мелькнула странная мысль. - Всё в корень ушло».
И говорить ничего не надо было. Два взрослых человека всё поняли без слов. Капитан Ольга сорвала халатик и обняла старшину за шею, который просто задохнулся в ложбинке между её грудей.
А потом они переместились на пол, потому что кушетка предательски скрипела, словно старалась выдать главный секрет. До белой головки и колбасы в тот вечер они так и не дошли.
…Как сработал «больничный телеграф», Василий Иванович так и не понял, но на следующий день узнал, что такое «женская солидарность». На послеобеденные спевки, ещё такие совсем недавно близкие сестрички хоть и пришли, правда, в сокращенном составе, мотивируя обилием работы, но никто уже ненароком не прижимался к его плечу, игриво не подмигивал и не смеялся заливисто, как прежде. Впрочем, ему подумалось, что это даже к лучшему. Он настолько был покорён телом Ольги, её нежностью, ласковостью, раскрепощённостью, искушённостью и ненасытностью, что неоднократно просыпался ночью в своей палате, чувствуя, что только от воспоминаний о прошедшей близости неимоверно все разбухает внизу.
И закрутилась любовь, страстная, всё поглощающая. Они пользовались любой возможностью побыть вдвоём, посмотреть друг на друга, поговорить. А когда предоставлялась минутка соединить свои тела, то использовали для этого каждый тихий уголок. Страсть была настолько сильной и не отпускающей, что Василий Иванович и думать забыл о своей Зине и четверых малолетних отпрысках, которые сейчас ютились в одной комнатушке где-то на окраине Москвы.
…Наступил март 1945-го. Война заканчивалась. У разведчика подошёл срок выписки. После ранения ему полагался двухнедельный отпуск. Ольга понимала, что если он поедет домой, то назад уже не вернётся. И не желая наступать на старые грабли, теперь уже майор медицинской службы отпуск замылила, а у начальника добилась разрешения оставить старшину при госпитале, во взводе обеспечения.
- Как меня демобилизуют, - мечтала вслух Ольга, - поедем ко мне в Горький. Жильё у меня есть, комната большая. С работой проблем не будет. Я тебе ребёночка рожу, я же не старая, смогу. Заживём!
Василий Иванович послушно кивал.
Так и нёс бывший разведчик службу при госпитале, пребывая в любовном угаре. А в июне получил письмо от старшей дочери Вали, которая окончила первый класс и уже научилась писать. Супруга Зина ведь была неграмотной.
Валя рассказывала, как плохо они живут, мама работает с утра до ночи, дети помогают, чем могут, на огороде, клочок земли завод выделил. Но всё равно, досыта не едят. Вся надежда на папу, он приедет, и жизнь сразу наладится.
Всю ночь Василий Иванович проплакал. Вспоминал, как уходил на войну, как цеплялись за его шею тоненькие детские ручонки Вали, Раи, Зои и Юры. Как стояла отрешённо Зина, словно прощаясь навсегда.
Василий Иванович был честным человеком, поэтому от Ольги ничего скрывать не стал. Показал письмо: «Они же натурально голодают. Кто им ещё поможет?».
Майор медицинской службы молча согласилась. И ей стало так жалко себя… Но она подумала, что даже если она сейчас удержит его, жизнь с этим человеком уже не сложится. И на следующий день отнесла его документы на демобилизацию. Тем более, что одногодки разведчика уже вовсю уезжали на Родину.
…Вернувшись домой, старшина всё, без утайки, рассказал благоверной. Зина выслушала, тяжело вздохнула, перекрестилась и сказала:
- Всё-таки, как хорошо, что ты вернулся. Теперь заживём!
Вместе они прожили ещё полвека. Работали, детей подняли, с внуками понянчились. В любви, мире, согласии. Честно.
* * *
Автор благодарит за благожелательное отношение, лайки, подписку или маленький комментарий, это можно делать всем. Что позволяет лучше ориентироваться в ваших вкусах и пристрастиях.