Оглядев себя ещё раз, осторожно стрельнув глазами на кота, Варвара Ильинична подпоясалась и прихватив холщовую сумку и кошелёк, решила пройтись по деревне, заглянуть в магазин и купить кое-какие продукты.
Сомнения, конечно, были. В таком-то наряде на неё точно будут глазеть все жители Калиновки. Однако…
Едва Варвара шагнула за порог дома, произошла очередная метаморфоза: посконное одеяние сменилось на такие привычные джинсы, свитер и кроссовки. Только холщовая сумка осталась в прежнем виде, представляя собой модный нынче шоппер.
Облегчённо выдохнув, Варя смело зашагала по улице в сторону поселкового продмага.
По причине рабочего времени народу на улице и в магазине было немного. Но даже те крохи от населения Калиновки живо заинтересовались новенькой. Варвара поднялась на крыльцо магазинчика, потянула на себя тяжёлую дверь и вошла.
Дородная продавщица стрельнула на неё ярко подкрашенными глазами и прикрикнула на покупателя:
– Мартьяныч, да они все высшего сорта и из твёрдой муки. Не морочь мне голову, профессор!
Покупатель проследил за взглядом продавщицы и обернулся.
– Ты ж откель к нам такая неземная? – без всякого стеснения обратился к ней сухонький старичок, до этого придирчиво выбиравший макароны.
– Здравствуйте! – немного растерявшись, промолвила Варя.
– Здрасти! – недоверчиво процедила продавец.
– Здорово, коль не шутишь! – ответствовал старичок.
Поскольку покупателей больше не было, Варя прошла к прилавку и встала за старичком.
Тот шустро обернулся к Варе и, протянув узкую натруженную ладонь, представился:
– Евдоким Мартьянович.
– Варвара Ильинична, – ответила на приветствие Варя.
– О, как, Варюха, значица, – с явным восхищением в глазах молвил дед, – а то, понимаешь, развелось тут всяких Анжел, Нелль, Глорий. Тьфу!
– Мартьяныч, ты будешь брать свои макароны, или от неземной память отшибло, али по-другому делу взыграло чего?! – съехидничала продавщица.
– От, Мирка, и язва ж ты. Давай ужо «Шебекино», рожки клади, – заворчал дед.
Сложив покупки в пакет, дед вдруг подмигнул Варе и покинул магазин.
– Мирослава, – с улыбкой сказала продавщица, – Ты не обращай внимания на Марьяныча. Он у нас профессора всяких наук из себя строит, забава у него такая, а так хороший старик, добрый.
– Варвара, – ответила Варя.
– А ты к нам как, в гости, али на жизнь? – продолжила Мирослава.
– Можно сказать что и на жизнь, а там как пойдёт, – вспомнив про кота, сказала Варя.
– И где же дом прикупила?
Варя назвала адрес. Её слегка коробил переход на «ты». В научных кругах, где вращалась Варя, принято было обращаться на «вы», даже если вы сто лет уже знакомы. Воспитанная вежливость и ничего более, как теперь понимала Вая.
Были среди её знакомых те, кого она в душе презирала или просто считала недостойным внимания, но «воспитанная» вежливость призывала к непременной улыбке при встрече и уважительному «вы».
Лицо продавщицы, после того, как она услышала озвученный Варварой адрес, изменилось. Улыбка сошла с её лица, глаза расширились, рот смешно приоткрылся. Она судорожно сглотнула и изрекла:
– Ты чего, сказилася? – прошептала Мирослава, – это ж Фроськи-ведьмы дом, спаси нас господи.
– И что? Она ж умерла, дом свободный стоит, крепкий ещё, чего в нём не жить? – спросила Варя, в надежде узнать что-то большее, чем от строгой старушки, встретившей её у калитки и рыжего кота, тихо вошедшего в дом из ниоткуда.
– Фроська – она из рода потомственных ведьм. Бабка её была ведьмой, и прабабка, и прапрабабка. Старики разное говорят, но я помню, как Фроська наслала немощь на тётю Елизавету.
Та ей что-то обидное сказала, в чём-то обвинила, а Фроська глазами сверкнула, ножкой топнула, и плюнула на след тёть Лизы. Мы тогда подростками были, как раз на завалинке возле Петькиного дома семки лузгали. Они и сошлись недалеко от нас.
А потом Лиза занемогла, сохнуть стала. Мамке моей говорила, что вроде и не болит у неё ничего, а вот худеет и слабость в теле. Она и в больницу обращалась, а там ей говорят, что здорова, все анализы хорошие.
Она к какой-то бабке даже обратилась, а та ей сказала, что кто сделал это, тот пусть и снимает, а у неё нет такой силы, чтобы с этим справиться.
И пришлось тёть Лизе с повинной к Фросе идти, в ножки кланяться да прощения просить. Та что-то буркнула, по руке тётку хлопнула и за калитку вывела. И вслед ей велела, чтоб язык свой поганый изо рта не казала, а то в другой раз не будет прощения.
Всё это Мирослава рассказывала Варе таинственным полушёпотом, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к шорохам в подсобке. Варя невольно поддалась её голосу и облокотившись на прилавок слушала во все глаза.
Когда в дверь магазина вошёл очередной покупатель, обе женщины резко подпрыгнули и вскрикнули.
Андрюха, специально посланный на разведку деревенскими бабоньками, входил в магазин расслабленной походкой. Простой как пять копеек, он всегда живо откликался на просьбы калиновских женщин, искренне считая, что они обращаются к нему из-за его неотразимой внешности.
Рыжий, худенький, мелкий, с удивительно обаятельной улыбкой, Андрюха действительно был любимцем деревенских дам, но только в качестве безотказного помощника.
– А вы это чё, испугались что ли? – улыбнулся Андрюха.
– Рыжий, да ну тебя, антихрист, чуть сердце не лопнуло, – прерывисто дыша, сказала Мирослава.
– Здрааасти! – то ли пропел, то ли простонал парень, – а я тут за водичкой.
Андрюха прошагал к прилавку, неотрывно глядя на Варвару Ильиничну.
– Здрасти! – повторил он, чуть ли не уткнувшись Варе лицом в грудь.
– Э, здравствуйте! – ответила Варя.
– Так! – пришла в себя Мира, – в очередь становись! – и вопросительно посмотрела на Варю.
Закупив необходимые продукты, Варвара Ильинична покинула магазин и направилась к дому.
Нетрудно было заметить, что за каких-то пятнадцать-двадцать минут людей на улице прибавилось. Шагая по дороге, она видела как возле калитки стоят две женщины и о чём-то тихо разговаривают.
Из дома напротив на крыльцо вышел мужичок в серой рубахе и коричневых штанах. Он приложил руку ко лбу и проводил Варвару внимательным взглядом.
Через два дома ей навстречу вышла женщина с маленьким ребёнком, который капризничал и не хотел идти. Видимо, мама оторвала его от какого-то интересного занятия.
Мысленно хмыкнув, Варя прибавила шаг, уже не обращая внимания на новых зрителей её променада по селу.
Войдя в дом, она спокойно восприняла метаморфозы с одеждой, поставила сумку с продуктами на широкую лавку, стоявшую сбоку от двери и присела рядом.
Рыжий, хитро прищурившись, смотрел на неё с печи.
Всё произошедшее зацепило её. Дородная Мирослава, строгая старушка, хитроватый дедуля, скоморошной внешности парень – яркие колоритные персонажи обворожили её самобытностью образов и неприкрытым показной вежливостью общением.
Тут же к ней пришла мысль вести дневник.