Вы можете думать, что помните поездку в Сочи, когда вам было 18 месяцев (как я, когда чуть не утонул в шторм), или тот случай, когда вы заболели ветрянкой в два года… Но почти наверняка это не так. Какими бы реальными ни казались самые ранние воспоминания, они, скорее всего, сформировались у вас на основе фотографий или рассказов родителей.
Люди, как правило, ничего не помнят до своего трёхлетия, а полностью способность к запоминанию формируется только к семи годам. В некотором смысле это парадокс: в момент, когда человек учится с умопомрачительной скоростью, чего в его жизни больше не повторится, некоторые виды памяти просто не работают. Хотя некоторые исследования показывают, что дети могут помнить совсем ранние события, с возрастом эти воспоминания утрачиваются.
Теория
Многие годы исследователи полагали, что мозг детей просто недостаточно развит для формирования устойчивых воспоминаний. Существует множество теорий о том, является ли это биологической незрелостью или чем-то более психологическим, например, отсутствием чувства собственной индивидуальности или способности использовать язык. Однако, известно, что некоторые животные тоже испытывают детскую амнезию. Зигмунд Фрейд считал, что у младенцев действительно формируются воспоминания, но мозг подавляет их, поэтому мы забываем о психосексуальном опыте рождения. Он назвал этот процесс «младенческой амнезией».
Мозг действительно может создавать воспоминания в возрасте до трёх лет, хотя, возможно, и не так, как у взрослых, и эти воспоминания могут сохраняться до зрелого возраста. Но мы не можем получить к ним сознательный доступ.
Научные доказательства
В экспериментах младенцам 18–24 месяцев показывали ящики с игрушками и без — в комнатах с разными рисунками на стенах. Испытуемый должен был вспомнить, в какой коробке лежала игрушка — той, которая из комнаты с джунглями или с морем? Это типичная эпизодическая память наподобие той, что работает в случае запоминания поездки на курорт. Эксперименты показали, что двухлетние дети могут запомнить такие ассоциации на шесть месяцев, а дети младше — всего на месяц.
Интересно, что феномен касается только определённого типа памяти — эпизодической, о конкретных событиях, которые мы может сознательно проговорить (например, «я был на курорте»). Память о моторных навыках (умение плавать) или даже семантическая (когда мы запоминаем значение слов: «курорт — место, где люди отдыхают») у маленьких детей уже работают.
Результаты исследований показали, что Фрейд был скорее прав, чем нет: память формируется и в раннем возрасте, однако извлечь такие воспоминания сложно. Например, трёхлетние дети, увидевшие набор изображений различных животных, не могут чётко вспомнить их спустя три месяца. Но когда изображения размывали и медленно фокусировали, дети быстрее определяли животное на тех картинках, которые им показывали несколько месяцев назад. То есть бессознательно информация об увиденном сохранялась. Её просто сложно достать.
Эксперименты с мышами
В более информативных и любимых нейробиологами экспериментах с мышами — а у них, как известно, отличная память — учёные выяснили, что важную роль в процессе извлечения таких труднодоступных воспоминаний играет гиппокамп — структура мозга, важная для памяти.
Молодые мышки 17 дней от роду искали выход из лабиринта, а через несколько дней, как и ожидалось, забывали его положение. Но если в момент запоминания с помощью методов генной инженерии пометить те клетки гиппокампа, которые участвуют в этом событии (называется энграмма, или памятный след), а потом активировать, окажется, что мышки вспоминают забытое. То же работало с запоминанием неприятной обстановки. То есть клетки гиппокампа не перезаписывали информацию, а просто не давали доступа к ней остальному мозгу.
Один из важных факторов работы гиппокампа — активное рождение новых нейронов. Не весь мозг так умеет! Парадоксальным образом снижение нейрогенеза у взрослых, видимо, стабилизирует энграммы, и память улучшается. А если подавить нейрогенез у мышат, то они запоминают так же хорошо, как взрослые. Кстати, такое явление может объяснить редкое наличие людей, которые всё-таки помнят своё детство лучше других. А такие есть, хоть их и не много.
Другой аспект работы нервной системы, который может быть важен, — критические периоды развития. В эти периоды система организма особенно подвержена сигналам извне или изнутри и созревает исходя из того, какие именно сигналы будут более важны в жизни организма. Так, когда мышат учили различать объекты в комнате, сети нейронов в гиппокампе созревали так, что во взрослом состоянии мыши лучше различали новые объекты. Такая вот специализация нервной системы с яслей.
Альтрициальный вид
И всё же пока до конца непонятно, почему подобное безобразие эволюционно выгоднее хорошей памяти с рождения. Физиологи полагают, что подавление воспоминаний позволяет мозгу направить больше вычислительной мощности на то, чтобы понять, как устроен мир, и дать гиппокампу время на развитие. Такой компромисс может иметь смысл, поскольку младенцы могут переложить на воспитателей некоторые задачи, связанные с памятью, например, как ориентироваться или где найти игрушку. Люди — альтрициальный вид, незрелый при рождении.
Но этот механизм может быть невыгоден для прекоциальных видов, которые более самостоятельны при рождении, таких как морские свинки и дегу, а у них — вот совпадение — нет младенческой амнезии.
Кстати, в тех же экспериментах с мышами было обнаружено, что мыши-аутисты, которых специально вывели для изучения этого расстройства, не имеют младенческой амнезии. Но это уже отдельная история.
На вопрос ответил старший научный сотрудник Политехнического музея, кандидат биологических наук Павел Рогозин. Если у вас тоже есть вопрос к учёным об устройстве человека или мира, задайте его в комментариях или по почте question@polytech.one