Утро, рано, погода скверная, надо чем-то дома заняться.
Посмотрел кругом взглядом строгим и требовательным. В целом меня все устроило на маленькой кухне.
Но мужчина всегда найдет изъян в мироздании. Как самурай – он должен находиться в вечном движении.
На этот раз изъян был в раковине. В простой белой раковине.
Она была грязной.
Посуда вымыта женой – но раковина меня огорчала.
Ладно, мужчина всегда готов сделать мир лучше. Взял моющее средство в пластиковой синей бутылке, натянул желтую резиновую перчатку – и давай раковину чистить упругой губкой.
Минут через пятнадцать моя раковина стала белой-белой, как снег нашего детства.
А я стоял и глядел завороженно. Любовался, до чего хороша. Ну и собой был очень доволен, мужчина всегда ощущает усталую гордость после долгих трудов по улучшению мира.
Надо, думаю, что ли, сфотографировать раковину, запостить в сетях – вот чего я добился, пока вы там спали, жалкие, смешные людишки.
И чтобы я на фоне этой раковины – примерно как Наполеон на фоне пирамид.
Но ракурс не удавался, так и этак пытался. Ладно, надо жену попросить.
Вскоре появилась жена, собралась пить кофе со сладкой булочкой.
А ничего, спрашиваю, не замечаем?
«Чего?»
Как изменился мир, говорю, вокруг тебя, как стало ярче, нарядней.
«Ой, раковину вымыл, спасибо тебе. Сделаешь кофе?»
И это всё, говорю, вся благодарность и восхищение?
«Нет, классно, ты молодец. А сделаешь кофе?»
Сама, говорю, делай свой кофе. Это слишком мелко для такого героя как я.
Она выпила кофе, подходит с кружкой к той самой раковине.
Стой, кричу, ты что хочешь сделать?!
«Кружку в раковину поставить. И блюдце».
Совсем уже, говорю, свою кружку в мою белоснежную раковину? На которую я положил лучшие годы жизни?
«Не, а где я должна мыть посуду?»
Где хочешь, отвечаю решительно. Вон бери тазик, он на антресолях, иди на балкон и там мой. А раковину просто не трогай, не прикасайся, это святое.
«Ты, кажется, сбрендил», – отвечает жена и уходит.
А вечером пришли друзья, их жены и дети. Человек двадцать.
«Ну что там, – волнуются. – Показывай быстрей!»
Проходите, отвечаю на кухню. Тапочки надевайте.
«А где жена твоя прекрасная?»
Ушла куда-то, говорю, да и зачем вам жена, тут есть красота настоящая.
Они входят на кухню, еле все поместились.
«Ну чего тут, чего?» – озираются.
А вот, говорю, разве не видите? Раковина.
«И чо? Она у тебя здесь всегда»
Вы совсем, возмущаюсь, ослепли? Она белоснежная. Это я с утра вымыл.
Друзья и их жены молчат. Будто явились на похороны.
Один мальчик, сын друга, вдруг громко спрашивает: «А дядь Лёша нас покормит?»
Чорт бы побрал наглеца.
Знаете что, говорю, уходите отсюда. Вы ничтожные люди, вы не смыслите ничего в красоте, в том, что я сотворил вот этой рукой, вам лишь бы пожрать, вы глупые обыватели, а некоторые даже без тапок прошли, не разуваясь.
...Уже ночью, ворочаясь в одинокой кровати, я принял решение.
С утра вызову бригаду надежных ребят.
Мы эту раковину бережно снимем, упакуем, дальше погрузим в машину.
И я отвезу ее в музей искусств, в зал сокровищ античности, среди этих венер и героев, среди ионических прекрасных колонн.
Так и быть, скажу, это мой дар. Поместите его в витрину с пуленепробиваемым стеклом, с хорошей подсветкой. А экскурсии я могу сам и водить.
А теперь, буду говорить вдохновенно экскурсантам, прошу взглянуть на этот шедевр, это белая раковина, двадцатые годы двадцать первого века…
«Какой эры?» – спросит тот же противный мальчик.
Нашей, блин, эры. И моей кухни. Молчи и слушай, нахал.
Алексей БЕЛЯКОВ
