Предлагаемый вниманию читателя проект не является систематическим изложением или, тем более, курсом русской истории. Это именно хроника или, точнее, хроники — авторский взгляд на события того или иного года. Причем автор сам выбирал то событие или те события, которые казались ему интересными или значимыми: иногда — не самые заметные на первый взгляд; иногда — очень заметные и, в полном смысле этого слова, определяющие общее направление истории страны и народа.
Текст: Алексей Карпов, фото: Александр Бурый
Продолжение. Начало см.: "Русский мир.ru" № 1–4 за 2024 год.
ГОД 944-Й (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Из "Повести временных лет":
"Прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Игорю — восстановить прежний мир. Игорь же говорил с ними о мире.
Послал Игорь мужей своих к Роману. Роман же созвал бояр своих и сановников. Привели русских послов и велели говорить и записывать речи обоих сторон на хартию".
Более или менее точно определить время заключения нового русско-византийского договора несложно. В летописи он помещен под 6453 годом. Но здесь использован не русский, "мартовский", а византийский, "сентябрьский" стиль счета лет, соответствующий 944/945 году. С греческой стороны договор заключали императоры Роман I, его зять и соправитель Константин Багрянородный и сын и соправитель Стефан. Но император Роман I Лакапин был свергнут 16 декабря 944 года. Следовательно, договор должен датироваться временем с 1 сентября (начало 6453-го сентябрьского года) до 16 декабря 944 года; скорее всего, сентябрем-октябрем, так как поздней осенью и в начале зимы плавание по Черному морю для русских судов было невозможно.
В состав представительного русского посольства вошли послы и "гости" — купцы. Послы представляли интересы не только самого Игоря, но и, по отдельности, членов княжеского рода — "всякого княжья", по выражению документа; "гости" же — интересы городов, городских общин. Вслед за именем посла самого Игоря — некоего Ивора — в документе следуют имена послов совсем еще маленького Игорева сына Святослава и княгини Ольги. Всего же договор с русской стороны подписали 55 человек — 25 послов и 30 "гостей" (если мы правильно реконструируем список их имен, по-разному приведенный в разных редакциях "Повести временных лет"). И только из текста этого договора нам становится известно о других представителях княжеского рода, помимо Игоря, Святослава и Ольги. Оказывается, у Игоря имелись племянники ("нетии", то есть, вероятно, "сестричичи", сыновья его оставшейся нам неизвестной сестры) — еще один Игорь и Акун; к числу членов княжеского рода принадлежали также некие Улеб, Володислав, Предслава... Все эти лица в тексте самой "Повести временных лет" не упоминаются, и мы о них ничего не знаем.
"...Мы, от рода русского, послы и гости (далее идут имена. — Прим. авт.) ... посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли. И от тех поручено обновить ветхий (то есть старый, прежний. — Прим. авт.) мир... и утвердить любовь между греками и Русью.
Великий князь наш Игорь, и князья, и бояре его, и люди все русские послали нас к Роману, и к Константину, и к Стефану — к великим царям греческим, утвердить любовь с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на все лета, пока сияет солнце и весь мир стоит. А если помыслит кто от страны Русской нарушить этот договор, то те из них, которые приняли крещение, да примут возмездие от Бога Вседержителя, осуждение на погибель во весь век будущий, а те из них, которые не крещены, да не получат помощи ни от Бога, ни от Перуна, да не защитятся щитами своими, и да посечены будут мечами своими и от стрел и от иного оружия своего, и да будут рабами в весь век будущий...".
Между прочим, текст русско-византийского договора 944 года сохранил самое раннее свидетельство о существовании в Киеве христианской общины. Как видим, русы-христиане входили в состав посольства и пользовались в нем такими же правами, как и русы-язычники.
Далее следуют пункты договора, то есть те условия, на которых был заключен мир. Некоторые из них полностью или частично повторяют положения предыдущего русско-византийского договора, 911 года. Однако по многим позициям Русь оказалась в менее выгодном положении, нежели прежде — при князе Олеге, победителе греков. Достаточно сказать, что из 15 или 16 статей договора 944 года 8 или 9 — то есть более половины! — носят в той или иной степени ограничительный характер в отношении Руси или предусматривают более льготные условия для греков.
Так, ограниченны по сравнению с прежним русско-византийским договором оказались права русских купцов, прибывающих в Константинополь: если прежде послам и купцам достаточно было предъявить печати — золотые для послов и серебряные для купцов, — то теперь от них требовалась особая грамота князя, в которой сообщалось бы точно, сколько всего послано кораблей и с кем именно:
"...и из тех грамот уведаем мы, что с миром пришли. Если же без грамот придут и схвачены будут нами, то будем держать их, пока не возвестим князю вашему; если же не дадутся нам в руки и будут сопротивляться, то будут убиты и да не взыщется смерть их от князя вашего".
Как и прежний договор князя Олега, новое соглашение строго регламентировало пребывание русов в столице империи. Однако из договора исчезло прежнее положение, по которому русы могли вести торговлю в столице империи, "не платяче мыта ни в чем же", то есть не уплачивая пошлины. Купцы не имели права покупать паволоки (византийские шелковые ткани) дороже, чем на сумму 50 "золотников" (номисм), — "и если кто купит тех паволок, то пусть показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им". Кроме того, русы обязаны были осенью, с завершением навигации на Черном море, покинуть Царьград.
Несколько статей договора были посвящены "Корсунской стране", то есть крымским владениям Византии, "и елико же есть городов на той части". Русскому князю прямо воспрещалось воевать "на тех странах, и та страна не покоряется вам", как сказано в тексте. Более конкретно об угрозе Херсону (Херсонесу) и обязанностях русских защищать этот город говорилось в другой статье договора:
"Если придут черные болгары и будут воевать в стране Корсунской, то велим князю русскому не пускать их..."
Вероятно, имеется в виду какой-то народ тюркского происхождения, но какой именно, неясно. Известно лишь, что ко времени составления договора эти "черные болгары" были союзниками хазар. Так русско-византийский договор обозначил еще один поворот во внешней политике Древнерусского государства — от союза с Хазарией, пришедшего на смену русско-хазарской войне, вновь к враждебным действиям против хазар в союзе с Византией. (И опять вспоминается письмо "Кембриджского анонима" о союзе "царя русов" с императором Романом — см.: "Русский мир.ru" № 3 за 2024 год, статья "Хроники Древней Руси".)
Согласно одной из статей договора, русам было запрещено зимовать вблизи устья Днепра — в Белобережье и на острове Святого Еферия1. Этот пункт договора нельзя расценить иначе, как серьезное внешнеполитическое поражение Игоря — ведь прежде на острове Святого Еферия располагалась опорная база русов.
1 Свое название остров получил по имени херсонского епископа, который скончался здесь на обратном пути в Херсонес еще в IV веке. Остров отождествляют либо с современным островом Березань напротив дельты Днепра, либо с западной частью Кинбурнской косы, которая в древности представляла собой остров, омываемый лиманом, морем и рукавом Днепра.
Изменялись по сравнению с прежним договором и условия найма русских на военную службу императора ромеев. Если прежде император лишь гарантировал, что готов принять русских наемников, "елико их придет", то теперь речь шла об обязательствах киевского князя предоставить императору столько воинов, сколько потребуется уже ему. "...Да пишу к великому князю вашему, — говорилось в договоре от имени "царя", — и пошлет к нам, елико же хочем, и оттоле уведают иные страны, какую любовь имеют греки с Русью".
"...Мы же договор этот написали на двух хартиях, и одна хартия хранится у нас, царей, на ней же изображен крест и имена наши написаны, а на другой — [имена] послов ваших и гостей ваших. А когда послы наши, царей, выедут, пусть проводят их к великому князю русскому Игорю и к людям его; и те, получив хартию, пусть присягнут, что будут истинно соблюдать то, о чем мы договорились и что написали на этой хартии, на которой написаны наши имена.
Мы же, кто из нас крестились, клялись церковью Святого Ильи в соборной церкви (Константинопольской Святой Софии. — Прим. авт.) в предлежании честного креста и хартии этой соблюдать все, что в ней написано, и не нарушать ничего; а кто нарушит из страны нашей — князь ли, или иной кто, крещеный или некрещеный, — да не получит помощи от Бога и да будет рабом в весь век будущий и да заколот будет своим оружием. А некрещеная русь кладут свои щиты и обнаженные мечи, обручи свои и прочее оружие — да клянутся, что все то, что написано на хартии этой, будет соблюдено Игорем, и всеми боярами, и всеми людьми страны Русской во все будущие годы и всегда. Если же кто из князей или из людей русских — христиан или не христиан — нарушит то, что написано на хартии этой, то достоин будет от своего оружия умереть и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что преступил клятву свою...".
Послы греков прибыли в Киев той же осенью, вместе с посланцами самого Игоря, вернувшимися из Константинополя. Теперь самому Игорю и людям из его ближайшего окружения предстояло принести клятву на тексте договора перед послами "царя Романа". И вновь мы видим в окружении Игоря христиан, присягавших по христианскому закону в киевской церкви Святого Ильи. Сам же Игорь, как и большинство его дружины, оставался язычником и присягал по языческому закону — на своем оружии.
"Назавтра призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и положили оружие свое, и щиты, и золото; и присягали Игорь и люди его — сколько было поганых среди руси. А христианскую русь водили к клятве в церкви Святого Ильи, что над Ручьем... то была соборная церковь, ибо многие были среди варягов христиане. Игорь же, утвердив мир с греками, отпустил послов, одарив их мехами, и челядью, и воском...".
Договор 944 года сыграл без преувеличения выдающуюся роль в истории Древнерусского государства, на десятилетия определив магистральное направление его развития. Русь прочно вошла в число союзников Византийской империи, и это обстоятельство станет решающим в последующем выборе веры князем Владимиром.
***
Говоря о событиях этого года, нельзя не упомянуть еще об одной военной кампании русов. Сведения о ней сохранились исключительно в восточных источниках.
Приведем выдержку из "Книги испытаний народов" персидского историка и государственного деятеля Ибн Мискавейха (ум. 1030), писавшего на арабском языке. Известие датировано 332 годом хиджры (сентябрь 943-го — август 944-го).
"В этом году вышло войско народа, известного под именем русов, к Азербайджану, направилось к Барда’а, овладело им и забрало в плен его население...
Этот народ велик, они крупного телосложения, у них большая сила. Не знают они отступления, и ни один человек из них не обратится в бегство, пока не убьет или не будет убит сам. Каждый из них носит оружие и прикрепляет к себе большую часть ремесленных орудий, состоящих из топора, пилы, молота и прочего. Сражаются они с помощью копья и щита, носят меч и привешивают к себе палицу (?) и оружие наподобие кинжала. Сражаются пешими, особенно те, прибывшие.
И так приплыли морем, которое примыкает к их стране, пересекли его до большой реки, известной под именем Кура... Когда прибыли они к Куре, направились к ним наместник Марзбана1 и правитель города Барда’а, и было с ними 300 человек дейлемитов2, а с ними примерно столько же бедняков и курдов. Поднял он народ, и вышло с ним добровольцев около 5 тысяч для войны с теми (русами). Напали на них, не зная их силы, и считали, что они побегут путем армян и византийцев. А когда выстроились в ряд воины, то не прошло и часа, как бросились русы ужасной атакой, разбили войско и взяли в плен добровольцев и все войско, кроме дейлемитов. Они устояли еще час и были уничтожены все, кроме тех, кто был верхом на лошади. Преследовали русы убегающих до города, и бежали все, кто имел какие-нибудь средства передвижения, хотя бы верблюда; все военные и гражданские. Покинули они город, поселились в нем русы и завладели им...".
(Перевод Т.М. Калининой)
1 Марзбан ибн Мухаммад, правитель Азербайджана (941/42—957).
2 Жители горной части Прикаспия, известные как профессиональные и высококлассные воины.
Барда’а — центр области Арран (Кавказской Албании), расположенный на реке Тертер, правом притоке Куры, в нескольких километрах от современной Барды, районного центра Азербайджана. Это был один из красивейших и богатейших городов Кавказа — "Багдад Кавказа", как именовали его в то время. Увы, после разорения русами город так и не смог возродиться к прежней жизни, и к рубежу XII–XIII веков географы описывали Барда’а как незначительное селение, окруженное развалинами — свидетелями былого величия...
Поначалу же, захватив Барда’а, русы постарались не ссориться с местным населением, потребовав от него лишь покорности. Однако постоянные стычки с мусульманскими войсками ожесточили их, и дело кончилось тем, что почти все мужское население города было перебито, за исключением немногих убежавших или сумевших выкупить себя за большие деньги. По сведениям сирийского историка XIII века Абу-л-Фараджа (Бар-Гебрея), в городе было убито 20 тысяч мужчин. Что же касается женщин и подростков, то все они оказались в руках русов, которые, по словам Ибн Мискавейха, "распутничали с теми и другими и превратили их в рабов" (или, как сказано у арабского историка начала XIII века Ибн ал-Асира, "выбрали из женщин тех, кто им понравился").
Военные действия продолжались до конца лета или осени 945 года. Русы совершали рейды и в соседние области, в частности к городу Мараге, отстоящему довольно далеко от Барда’а. Наконец в одной из стычек Марзбану удалось заманить русов в засаду; тогда погибло 700 человек, включая их "главу", вождя войска. После этого русы отступили в город, однако мусульманам по-прежнему не удавалось одолеть их.
По словам Ибн Мискавейха, наибольший ущерб причинили русам даже не вражеские воины, а непривычная для них пища — созревшие в местных садах фрукты: якобы по этой причине среди них началась эпидемия, унесшая множество жизней. Более внятную, хотя и схожую версию происшедшего привел армянский историк X века Моисей Каганкатваци, который провел всю свою жизнь по соседству с Барда’а. По его словам, "женщины города, прибегнув к коварству, стали отравлять русов; но те, узнав об этой измене, безжалостно истребили" их.
Когда русы наконец убедились, что удержаться в городе им не удастся, они решили оставить Барда’а.
"...Вышли они ночью из крепости, в которой пребывали, и несли на своих плечах все, что могли, из имущества, драгоценностей, превосходной одежды, и сожгли оставшееся. И вели женщин, юношей и девушек столько, сколько хотели. Направились к Куре, а там были наготове корабли, на которых они вышли из своей страны, на них корабельщики и 300 человек русов. Поделились с ними частью своей добычи, и уехали от них, и удалились. Избавил Аллах мусульман от дел их".
Игорь, конечно же, не имел к этой военной акции никакого отношения. Возможно, русы, напавшие на Барда’а, вообще явились не из Киева и не из пределов Древнерусского государства, но из какого-то совсем иного региона. Но возможно и другое. Историки давно уже предположили, что на Кавказ могла уйти та часть Игорева войска, которая изначально выступила вместе с Игорем в поход на Византию, но осталась недовольна заключенным миром и пожелала добыть трофеи и славу уже без своего предводителя. Во всяком случае, даты обоих военных предприятий очень близки и не исключают такого предположения.
ГОД 945-Й
Из "Повести временных лет":
"Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам. И пришла осень, и начал замышлять на древлян, желая взять с них бóльшую дань".
Практически теми же словами, что и об Олеге, начинается в летописи рассказ о гибели князя Игоря. Снова: "И приспе осень..."
Между тем осень, и именно поздняя осень, — это еще и время традиционного княжеского полюдья — ежегодного объезда князем подвластной ему территории, во время которого происходил сбор дани: своеобразный ритуал "кормления" князя и его дружины. "Зимний и суровый образ жизни... росов таков, — писал всеведущий император Константин Багрянородный. — Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты (князья. — Прим. авт.) выходят со всеми росами (здесь: дружиной. — Прим. авт.) из Киева и отправляются в полюдия...". А далее он назвал и те земли славян ("славинии"), куда отправляются князья, и первой упомянул землю древлян: "...а именно — в славинии вервианов (древлян. — Прим. авт.), другувитов (дреговичей. — Прим. авт.), кривичей, севериев (северян. — Прим. авт.) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками, или, точнее, младшими союзниками. — Прим. авт.) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киев".
Древлянская земля располагалась к западу от Киева, по течению рек Тетерев, Уж, Случь. Сюда в ноябре 945 года и направился Игорь вместе со своей дружиной.
Но ведь "древлянская дань" была передана Игорем Свенельду! Этот воевода обладал, по-видимому, исключительным влиянием и исключительными полномочиями при Игоре. А после него еще при трех правителях Киева — Ольге, Святославе и Ярополке! И можно думать, что древлянская дань была собрана Свенельдом еще прежде Игоря. Так что поход Игоря к древлянам с самого начала был не вполне легитимным.
"В то же лето сказала дружина Игорю: "Отроки Свенельдовы разоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойди, княже, с нами за данью; и ты добудешь, и мы". И послушал их Игорь, пошел в Древлянскую землю за данью. И прибавил к прежней дани [новую], и насилие творили мужи его. Взяв дань, пошел в город свой. Когда же шел обратно, поразмыслив, сказал дружине своей:
— Идите с данью домой, а я возвращусь, похожу еще.
Отпустил дружину свою домой, с малой же дружиной возвратился, желая большего богатства.
Услышали же древляне, что обратно идет, надумали с князем своим Малом: "Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит". И послали к нему, говоря: "Почто идешь опять? Забрал уже всю дань".
И не послушал их Игорь. И, выйдя из града Искоростеня, убили древляне Игоря и дружину его, потому что было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня града в Древлянской земле и до сего дня".
Древляне больше других воевали с киевскими князьями. Было время, когда они главенствовали над полянами: "обижали" их, по выражению летописца. Олег, а затем Игорь подчинили их своей власти. Но во внутренних делах Древлянская земля была самостоятельна. Она управлялась своими князьями; с Киевом древляне находились в договорно-подчиненных отношениях (являлись "пактиотами росов", по терминологии Константина Багрянородного).
А потому древляне восприняли появление (или возвращение?) Игоря как нарушение обычая, договоренности, существовавшей между ними. Они готовы были выплатить дань, то есть предоставить обычный ежегодный "корм" князю и его людям — но именно как добровольное исполнение взятых на себя обязательств. И если поначалу они восприняли Игоря как "своего" князя, соединенного с ними узами взаимного договора, подтвержденного ритуальным "кормлением", то теперь, по исполнении этого ритуала, Игорь потерял статус "своего", превратился для древлян в "чужого", в "хищника", не защищенного никаким обычаем.
Сравнение Игоря с "волком", "хищником" — очень показательно. В столкновении Игоря с древлянами налицо столкновение двух начал в становлении Древнерусского государства, двух различных взглядов на суть княжеской власти вообще и ежегодное княжеское полюдье в частности. Древляне видели в последнем прежде всего исполнение ритуала. "Кормление" князя и его дружины было регламентировано обычаем и потому законно; при соблюдении установленных обычаем норм князь и пришедшая с ним дружина пребывали в полной безопасности. Игорь же подошел к тому же полюдью с иной стороны, увидел в нем средство обогащения, способ удовлетворить растущие запросы свои и дружины. Два этих подхода — традиционный, отживающий свое, и новый, условно говоря, "экономический" — оказались несовместимы, что и привело к трагической развязке.
Подробности расправы, учиненной древлянами, приводит византийский историк Лев Диакон, живший в конце X века. В шестой книге своей "Истории", рассказывая о войне между князем Святославом Игоревичем и императором Иоанном Цимисхием в 969–970 годах, он вспомнил и о "жалкой судьбе" отца Святослава. Правда, место древлян как убийц Игоря в сочинении византийского историка заняли "германцы" — возможно, из-за некоторого созвучия названий двух народов в греческом языке. О "древлянах", одном из славянских племен, византийский историк вообще вряд ли что-нибудь слышал.
"...Не упоминаю я уж о его жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев (?), он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое".
(Перевод М.М. Копыленко)
Во времена, о которых идет речь, подобная казнь воспринималась прежде всего как позорная, как казнь вора, расхитителя чужого добра. Арабский дипломат Ахмед Ибн Фадлан, описавший обычаи разных народов, встретившихся ему на пути в Волжскую Болгарию в 921–922 годах, сообщил о том, что именно так казнили воров и прелюбодеев, а прелюбодейство у большинства народов считалось частной формой воровства. "Если относительно кого-либо они откроют какое-нибудь дело, — писал он о кочевниках-торках (гузах), — то они разрывают его на две половины, а именно: они сужают промежуток между ветвями двух деревьев, потом привязывают его к веткам и пускают оба дерева, и находящийся при выпрямлении их разрывается" (перевод А.П. Ковалевского). Очень похоже с ворами и прелюбодеями поступали и другие тогдашние соседи Руси — волжские болгары; знали подобную казнь и сами русы. Страшное в своей подробности описание арабского дипломата точно отражает то, что случилось с Игорем. Древляне поступили с ним так, как поступали с вором — "волком" и "хищником", по их собственному выражению.
Так погиб Игорь, главный неудачник начальной русской истории. Киев остался без своего князя.