Чую что-то большое и страшное,
С вонью пороха тащится временем,
Снова тужусь увидеть вчерашнее,
Обожжённым
сегодняшним зрением...
Взгляд назад, как в прицел перевернутый,
Все уменьшено оптикой сильною...
Вот перрон, редким снегом подернутый,
Плачет женщина нотой унылою...
Горя ком, превратился в горошину,
А размер его глазом невидимый,
Кто с войною связался непрошеной,
Жёстким зрением смотрит обыденно.
Глаз, что линза, всё встало с ног на главу,
Цвет со светом играют сквозь оптику,
Проникает без фильтра, по наглому,
А до сердца доходит паноптикум...
Чётко строится зрение в линию,
В сером цвете и спектр рассеянный...
Там все краски, которые видимы
В тепловизоре целью отсеяны.
А обратно ли всё восстановится,
В этом, горем опаленом зрении?
Слишком многое уж не воротится,
У прошедшего смерть поколения...
***