Прежнее содержание в тайне и теперешняя открытость сверхчувственных познаний
1918 г.
Понимание познавательного рода, через который открываются сверхчувственные миры может достигаться исходя из двух душевных переживаний. Одно из этих переживаний коренится в природопознании, второе в мистических опытах, производимых обычным неподготовленным сознанием для проникновения в область сверхчувственного.
Оба переживания ставят душу перед познавательными границами, которые она может перейти только, если откроет врата, которые естествознание и обычная мистика должны держать закрытыми через посредство её собственного существа.
Естествознание необходимым образом ведет к представлениям о действительности, на которую наталкиваются более глубокие силы души, которые, однако, не могут избавиться (устраниться) от этого познания. Кто не чувствует толчок, тот не приводит к оживлению в своей душе глубоких познавательных потребностей. Такой может затем верить, что человеку вообще невозможно прийти к иному познанию, чем естествознание.
От такого образа мыслей можно уйти через совершенно определенный род самопознания. Это состоит во взгляде, что полный охват природопознания превращается в ничто, когда делается попытка упомянутыми представлениями средствами знаний природы проникнуть к знанию себя. Нужно дать себе, без того чтобы к себе познавательно приблизиться, дать стоять в поле сознания, когда представления знаний природы хотят содержать (сохранить, получить) перед душой.
Таких представлений имеется много. Здесь нужно указать на такие самые известные, как «материя» и «сила». Новые взгляды могли бы ещё вместо этих представлений поставить иные; естествознание должно вести всегда к одному в некотором роде непроницаемому для её собственных познавательных средств.
Здесь имеемые в виду представления подобны душевному переживанию отражения в зеркале, которое душа должна поставить перед собой, и природопознание подобно самому образу, открывающемуся через это зеркало.
Каждая попытка образовать представления средствами естествознания подобна разбиванию зеркала, с которым затем исчезает само природопознание. Также все речи о «вещи в себе» позади природных явлений являются в отношении таких переживаний ничтожными. Кто ищет такие «вещи в себе», подобен тому, кто хочет разбить зеркало, чтобы увидеть, что позади отражающей поверхности предопределяет его отражение в зеркале.
Само собой разумеется, что такое душевное переживание в обычном смысле слова не может быть «продемонстрировано» с помощью мыслей, используемых в настоящее время в естествознании. Ибо, дело в том, что переживают во всем роде этого «доказывания», то есть в том, что выходит через само это.
В таком переживании должен быть понят вопрос: «Почему душа вынуждена останавливаться перед познавательными границами, чтобы иметь перед собой природные явления?». Развитое самопознание приходит к ответу на этот вопрос.
Оно замечает, какие из человеческих душевных сил принимают участие в построении этих познавательных границ. Это такие, которые оделяют человека способностью исходя из его существа внутри чувственного мира проявлять любовь.
Способность любви имеет основание в человеческой организации. Что в человеческом существе даёт силу любви, симпатию и антипатию относительно чувственного окружения – это развивает познание, направленное на природные вещи и процессы, в котором даёт возможность делать понятийно прозрачными такие поля действительности, как «сила» и «вещество».
Для того, кто может с одной стороны в познании природы, а с другой стороны в развитии любви себя самого переживать самопознающим, будет наглядной непосредственно эта особенность человеческой организации.
Нужно только остерегаться это представление ошибочно излагать через возврат к старому, необходимому для естествознания, роду представлений. Такое предположительное восприятие природных вещей и процессов лишило бы человека понимания его собственного существа, так как он для такого взгляда (понимания) не организован (не готов). Противоположное правильно.
Природа становится для человека чувственно-наглядной благодаря тому, что его существо является способным любить. Для существа, которое не было бы способно любить в чувственном поле, пропал бы весь человеческий образ природы.
Не природа показывает благодаря человеческой организации только её внешнюю сторону, а человек приводится в состояние себе перед своей душой построить такой образ действительности, через которую природа ему открывается, через ту силу в своей организации, которая направляет в том или ином направлении его способность любить.
Удаётся из вышеописанного переживания понять, что естественнонаучные познавательные границы связаны с тем родом, как человек в качестве одаренного чувствами существа вставлен в физическую действительность. Его представление природы таково, насколько им наделено любви-способное существо.
Если человек не хочет останавливаться перед границами природных представлений, он должен был бы в себе искоренить способность любви. При этом он, однако, уничтожил бы также силу, которая ему открывает природу. Его познавательное стремление идёт таким образом в действительности на нечто иное, чем удаление границ его природопредставления через средство, которое он создаёт в самом природопредставлении.
Кто это провидит, не может более стремиться к тому, чтобы проникнуть в сверхчувственный мир через посредство такого рода познания, какое действенно в природоведении. Он скажет себе, что для раскрытия сверхчувственной области необходимо развитие совершенно иного рода познания, чем то, которое применяется для природоведения.
Многие люди, которые имеют более или менее сознательное познание упомянутого переживания, для раскрытия сверхчувственной области отворачиваются от естествознания и ищут для этой области познания того рода, который часто называют мистическим. Они при этом имеют в виду, что погружение в собственное внутреннее может открыть им то, что скрыто от представления, ориентированного на внешнее.
Однако, развитому самопознанию ставятся также во внутренней жизни познавательные рамки. Как способность любви в чувственном поле в определенной мере вставляет положение сопротивления, от которого отражается природа, так же во внутренней жизни человека способность воспоминания образует нечто подобное. Та же душевная сила, которая делает человека помнящим существом, препятствует ему проникать вперед через спускание вниз в его внутреннем вплоть до переживания, что ему на этом пути удастся встретиться с им искомым сверхчувственным.
На этом пути он постоянно проникает только вплоть до той душевной силы, которая приводит его к воспоминанию о через его организацию сделанных переживаниях, но не вплоть до области, в которой он коренится своим сверхчувственным существом в сверхчувственном мире. Для того, кто этого не провидит, при мистическом стремлении возникают ужасные заблуждения.
Ибо, человек в течение своей жизни принимает неизмеримо много в своей душевной жизни такого, что он при восприятии не сознаёт. Но память сохраняет это бессознательно или полуосознанно пережитое. И часто гораздо позже после переживания это вступает в сознание, даже если и не в отчетливых представлениях, но всё же в настроениях, окраске чувств и тому подобном.
Оно преобразуется и вступает в сознание в совершенно ином роде, чем тот, в каком было пережито. Можно тогда думать, что имеют дело с сверхчувственной действительностью, поднимающейся из внутреннего души, в то время как перед своим духовным взором имеют только переживание, сделанное в чувственном мире. От заблуждений такого рода защищен лишь тот, кто познал, что он и на мистическом пути также в сверхчувственную область не может проникать настолько долго, пока он использует познавательные средства, связанные с коренящейся в чувственном мире человеческой организацией.
Как со способностью любви связана предпосылка образообразования природы, также со способностью воспоминания непосредственное сознание человеческой самости. Та же самая душевная сила, которая даёт человеку связанное с его организацией самосознание внутри физического мира, противится его соединению со сверхчувственным миром.
Также то, что часто рассматривается в качестве мистики, не прокладывает пути в сверхчувственную область бытия. Для желающего проникнуть в сверхчувственную область в полностью ясном сознании, оба описанных переживания являются подготовительными ступенями для осуществления его стремления.
Через них он познаёт, что его от сверхчувственного мира отключает как раз то, что его в качестве самосознающего существа вставляет в природное бытие. Теперь напрашивается извлечь из такого познания следствие, что человек вообще должен отказаться от того, чтобы приходить к познанию сверхчувственного.
И нельзя отрицать, что многие личности, которые не хотят подпасть такому отказу, избегают проникаться обоими переживаниями до полной ясности. Такие предпочитают оставаться в познавательной темноте и отдаваться мнению, что через какие-то деятельности разума философского рода можно переходить границы природного знания, или они избегают проводить перед духовным взором через полное прояснение (просветление, просвещение) о сущности самосознания и способности воспоминания неадекватность обычной мистики, которой они отдаются.
Кто вышеописанные переживания проделал вплоть до определенной ясности, тому удаётся именно исходя из них перспектива в сверхчувственную познавательную возможность. Ибо, он в ходе такого переживания находит, что в человеческой душе внутри обычной деятельности сознания царят силы, не связанные с физической организацией и для которых не встаёт вопрос о условиях, от которых зависит способность любви и способность воспоминания внутри этой организации.
Одна из этих сил открывается в мышлении. В обычной жизни сознания она, конечно, не заметна, и, даже, многими философами отрицается, однако, это отрицание покоится на несовершенном самонаблюдении. В мышлении царит нечто, что не из способности воспоминания проникает в него самого. Нечто, что человеку не потому подтверждает правильность современного мышления, что из воспоминания всплывает им носимая прежняя мысль, а потому, что эта правильность непосредственно переживается.
Это переживание подтверждается обычным сознанием на том основании, что человек в совершенстве использует в вопросе приходящую силу внутри сознания для мыслящего восприятия. В мыслящем восприятии эта сила действенна, но человек думает, когда он воспринимает, что только само восприятие подтверждает правильность того, что он схватывает (понимает) в этой деятельности, которая постоянно состоит из совместного восприятия и мышления. И когда он затем живёт в простом мышлении, которое он отделил от восприятия, тогда он имеет дело только с таким мышлением, которое имеет опору в воспоминании.
В этом отделенном мышлении соучаствует физический организм. Не подверженное организму мышление живёт для обычного сознания только в то время, когда человек понимает в чувственном восприятии. Это чувственное восприятие само зависит от организма. В нём содержащееся и в нём содействующее мышление является, однако, чисто сверхчувственным элементом, в котором организм не имеет никакого участия. В этом мышлении человеческая душа поднимается вверх из организма.
Кто это мышление в восприятии способен привести к отдельному сознанию, знает через непосредственное переживание, что он в качестве души понимает себя независимым от своего тела. Это первое «Себя-переживание» в качестве сверхчувственного душевного существа удаётся в развитом самопознании.
Это имеется бессознательно в каждом акте восприятия. Дело здесь только в том, чтобы самонаблюдение было достаточно острым, чтобы заметить, что в восприятии открывается сверхчувственное. И то, что здесь так себя открывает в качестве ещё слабого первого сообщения (извещения) о переживании души в сверхчувственном, можно развивать дальше.
Это происходит, когда человек в медитативной жизни развивает такое мышление, которое состоит из двух душевных деятельностей. Первая из них живёт в обычном сознании во время восприятия, а другая действует в обычном мышлении.
Благодаря этому медитативная жизнь становится укрепленным мышлением, таким, которое воспринимает в себя ту силу, которая в ином случае вытекает в восприятии. Мышление должно быть настолько усилено (укреплено), чтобы оно действовало в такой живости, которой обладает только восприятие.
И без чувственного восприятия должно мышление действовать, не опираясь на воспоминание, а непосредственно так переживая содержание современности, как в ином случае это происходит исходя из восприятия.
По сравнению с действующим на основании восприятия мышлением, эта медитативная душевная деятельность имеет свободный полносознательный род, который сам в себе уверен, что не имеется никакого содержания, которое в качестве созерцания излучается из бессознательно-органического души.
Любой род визионерства является полной противоположностью тому, что здесь имеется в виду. Через самонаблюдение можно достичь того, чтобы точно знать такое душевное состояние, какое бывает во время чувственного восприятия.
И в этом душевном состоянии, в котором сознают, что содержание представленного не поднимается из деятельности организма, нужно учиться переживать представления, которые без внешнего восприятия так будут возбуждены в сознании, как в ином случае они только имеются в размышляющем лишенном восприятий сознании.
(Как правильным образом развивать такую медитативную жизнь, можно найти в моей книге «Как достигнуть познания высших миров?» и других моих книгах (публикациях)).
Через развитие медитативной жизни описанным образом человеческая душа поднимается к сознательному чувствованию себя самоё, как независимого от телесной организации сверхчувственного существа. Первое переживание себя в качестве сверхчувственного существа, на которое было выше указано, приводит ко второй ступени сверхчувственного самопознания.
На первой ступени можно только знать, что являешься сверхчувственным существом. На второй ступени человек ощущает себя полносодержательно исполненным этим существом подобно тому, как через посредство телесной организации он исполнен в обычной бодрствующей жизни своим «Я».
Большое значение имеет, чтобы заметить, что переход от одной ступени к другой совершенно не зависит от любого содействия чего-либо недушевного, чисто органического. Если бы переход переживался иначе в связи с собственной организацией, чем, например, протекание логического заключения, тогда имели бы дело не со здесь описанным, а с визионерством.
Отличие от чисто логического заключения лежит в совершенно иной области, чем связь с собственной телесной организацией. Оно состоит в сознании, что в чувстве собственной самости вступает сверхчувственное содержание.
Род до этого описанной медитативной жизни даёт сверхчувственное самосознание. Но оно должно было бы оставаться без всего сверхчувственного окружения, если бы наряду с этим родом медитации не шло вместе иное. К пониманию этого приходят, когда самосознающий взор направляют на волевую деятельность, сознание о которой в обычной жизни направлено на внешние действия. Но наряду с этим протекает ещё иное проявление человеческой воли, которое мало замечается сознанием, такое, которое человеческое душевное существо в течение жизни несет от одной ступени развития к другой.
Человек исполнен каждый день не только душевной жизнью этого протекающего дня, но его душевная жизнь в каждом следующем дне является продолжением, развивающимся из содержания душевной жизни предыдущих дней.
Движущим элементом этого развития является воля, которая на поле своей деятельности по большей части остаётся не осознанной. Однако, это своеобразное устройство воли можно поднять в сознание благодаря развитому самонаблюдению.
А через такое поднятие достигается ощущение воления, которое не имеет ничего общего с событиями чувственного внешнего мира, и которое в гораздо большей мере направлено на независимое от этого внешнего мира внутреннее развитие души.
Если однажды уже знакомятся с таким волением, тогда постепенно учатся переживать себя в своём существе так, как в выше описанном медитативном переживании происходит в душевной деятельности совместное протекание мышления и восприятия.
Но переживание внутри этого волевого элемента распространяется тогда вплоть до такового в сверхчувственном внешнем мире. Через упомянутым образом развитое самосознание переживается перенесение в этот волевой элемент сверхчувственного окружения, исполненного духовными существами и процессами.
Так же точно, как сверхчувственное мышление приводит к самосознанию, которое не обслуживает связанную со способностью воспоминания человеческую чувственную организацию, подобным же образом оживляется сверхчувственное воление, совершенно пронизанное одухотворенной способностью любви.
А это то, что ставит сверхчувственное самосознание человека в состояние воспринимать и понимать сверхчувственный внешний мир. Сверхчувственная способность познания будет осуществляться через самосознание, выключающее обычное воспоминание и живущее в интуитивном понимании духовного внешнего мира благодаря одухотворенной любовной силе.
Только провидение сущности этой способности сверхчувственного познания делает возможным понимать смысл познания природы. Это познание природы, собственно, сущностно связано с тем, что выобразовывается в человеке внутри физически-чувственного мира. В этом мире человек вчленяет своему сверхчувственному существу самосознание и способность любви.
Когда он этих двух встраивает в своё существо, тогда он это может вносить в сверхчувственный мир. Обычная способность воспоминания будет выключаться в сверхчувственном взирании. На её место вступает непосредственное видение прошлого.
Для него является это прошедшее в обратно-наблюдаемом духовном наблюдении подобно предметам мимо которых прошли и на которые оглядываются для чувственного восприятия. Обычная способность любви связана с физическим организмом. Вместо неё вступает в сверхчувственном переживании одухотворенная сила любви, которая образует единство с силой восприятия.
Из этого представления сверхчувственного переживания можно будет заключить, что это в душевном состоянии достигает успеха, который в сознании должен будет оставаться отдельно от обычного восприятия, мышления, чувствования и воления.
Оба эти рода представления мира должны через человеческое благоразумие держаться раздельно, как противоположно направленные, подобно состояниям бодрствующего сознания и жизни во сне. Кто дает взаимосвязям сновидческих-образов играть роль в бодрствующей жизни, становится чуждым миру фантастом.
Кто отдаётся вере, что в сновидческой жизни продолжается существенный род пережитых в бодрственном состоянии причинных взаимосвязей, тот пропитывает (наполняет) сновидческие образы характером действительности, что для него делает невозможным правильно переживать их сущность.
Кто даёт роду представлений естествознания или внутреннего переживания обычной мистики переходить играть в сверхчувственное переживание, тот не видит сверхчувственного, а снуёт в фантастическом образовании, которое его отчленяет от им искомого мира, а не приближает. Кто не хочет разделять переживание сверхчувственного от переживания физически-чувственного, тот портит своё непредвзятое представление природы, являющееся основой правильного ведения земного существования, и он пропитывает связанную с организмом способность любви силой духовного восприятия, благодаря чему первая может приводиться в фальшивое (обманное) отношение к физическому переживанию.
Что человек на поле чувственного мира переживёт и осуществит, то приобретет своё истинное, востребованное глубокими душевными потребностями освещение через науку о сверхчувственно пережитом. Но это пережитое должно держаться в сознании отдельно от переживаний чувственного мира.
В естествознании должна освещаться моральная, социальная жизнь; но так, чтобы освещение происходило от отдельно пережитого. Должно через посредство человеческого душевного состояния сверхчувственное светить в чувственное, иначе оно остаётся подвержено мыслительной тьме и произволу инстинктов и склонностей (порывов).
Личности, провидящие эту связь (это отношение), которая должна иметься в отношении сверхчувственного и чувственного переживаний в человеческой душе, имеют мнение, что сверхчувственное знание нельзя передавать в полной открытости, но, что оно должно оставаться тайной некоторых немногих, которые через посредство строгого самовоспитания приобрели способность правильно устанавливать требующееся отношение.
Такие обладатели сверхчувственных познаний обосновывают своё такое мнение часто упоминаемым утверждением, что человек, который не подготовлен в полном совершенстве для познания сверхчувственного, ощущает непреодолимое стремление смешивать в жизни сверхчувственное с чувственным, и благодаря этому у себя и других вызывать несчастья, которые здесь могут быть упомянуты в качестве следствий такого смешения.
Однако, чтобы вследствие обоснованного верования таких личностей человеческое представление природы не оставалось пребывать затуманенным во тьме, чтобы жизнь не могла дальше протекать только в слепых инстинктах и страстных побуждениях, они основали закрытые общества, тайные школы, в которых правильно подготовляемые люди поступенчато приводились к сверхчувственному познанию. Такие люди в дальнейшем имели своей задачей вливать в жизнь плоды своего знания, не распространяя открыто (не публикуя) самого этого знания.
Такой взгляд для прошлых периодов времени развития человечества был вполне справедливым и обоснованным. Для этих времен упомянутое стремление человека, приводившее к неправильному использованию сверхчувственного знания, рассматривало только, ибо (когда, если) ничто иное ему не противостояло, что требовалось опубликование этого знания.
Можно было только убедить, что преимущество знания посвященных относительно незнающих даёт сильную власть для подчинения последних. Только провидящий ход истории человечества убедится в необходимости такой концентрации власти в руках немногих приобретавших самодисциплину благодаря самовоспитанию.
Теперь, в наше время – в широком смысле – человеческое развитие достигло точки, от которой, исходя из этого обычая, будет невозможно и также вредно продолжать. Неистребимому стремлению неправильно использовать сверхчувственное знание в настоящее время противостоит нечто иное, которое – как минимум частично – делает необходимым публикование, и которое также способно устранить вредные влияния этих стремлений.
Знание природы приняло форму, через которую оно постоянно разрушительно нападает на свои собственные границы. Человек сейчас во многих областях этого знания через тот род, как он вынужден выводить закономерности определенных фактов природы, наталкивается на свои сверхчувственные способности, которые вторгаются в сознательную душевную жизнь. В прежние времена это не имело места в общеизвестном природоведении.
Если не появятся публикации сверхчувственных познаний, человечество может впасть в два рода заблуждений через современный род распространяемого естествознания.
Хотя возможность сверхчувственного созерцания отрицается всё более сильно, это через соответствующее время приведет к возвращению искусственно-вызываемых упомянутых сверхчувственных способностей. Однако, такое возвращение назад может сделать для человека невозможным видеть в правильном свете своё собственное существо. И тогда появляются опустошение, запутывание, неудовлетворенность душевной жизни, внутренняя несдержанность, безволие и как следствие этого должны наступить также физическое недомогание и нездоровье.
Или сверхчувственные способности без контроля разумного сверхчувственного знания, в качестве неосознаваемых, неориентированных тупых познавательных сил должны будут дико безудержно разрастаться, и человеческое познание погружать в туман хаотических представлений, что уподобилось бы творению научных грёз, которые в качестве покрывала для человеческого духовного взора заслонят истинный сверхчувственный мир.
Справиться с обоими этими направлениями можно только с помощью правильной публикации сверхчувственного знания.
Ходу этого знания упомянутым образом к неправильному употреблению можно в наше время воспротивиться через то, что через новое знание природы приобретенное мысле-обучение делает плодотворным облекание на сверхчувственное нацеленных истин. Само естествознание не может проникать в сверхчувственный мир, однако, оно облегчает человеческой душе способность связывания мыслей, через которые так удаётся выражать сверхчувственные познания, что выше охарактеризованное неистребимое стремление к злоупотреблению (неправильному использованию) этим знанием не должно наступать.
Мысле-образования природоведения прежних эпох времени были более образными и менее излагались в поле чистого мышления, и в них действовало облекание сверхчувственных представлений без того, чтобы человек сознавал стремящиеся к злоупотреблению (неправильному использованию) порывы.
Конечно, невозможно достаточно сильно подчеркнуть, что распространитель сверхчувственного знания в наше время следует своему долгу относительно человечества тем лучшим образом, когда он старается это знание напечатлеть в мыслительных формах, подобным, подражающим тем, которые образует научное природоведение. Благодаря этому обладатель сверхчувственного познания будет принужден преодолевать определенные трудности применения понимания таких душевных способностей, которые в ином случае остаются бездейственными и могли бы приводить к стремлению к злоупотреблению.
Должно исключаться всё чересчур нетерпеливое, восторженное и запутанное из популяризации сверхчувственного знания. Серьёзный искатель не стремится к такой популяризации, которая наступает в качестве страстного желания только у банальных популяризаторов знаний.
Также в современной нравственной и социальной жизни человечество достигло ступени развития, делающей невозможным исключать общее знание о сверхчувственном от общеизвестного духовного существа. Этические и социальные стремления в прежние временные эпохи имели в себе определенные духовные направляющие силы, унаследованные из правремен человечества, побуждавшие инстинктивно к общественной жизни, соответствовавшей потребностям отдельных душ.
Душевная жизнь человека стала намного более сознательной относительно прежних времен. Этим были подавлены духовные инстинкты. Воля и страстные побуждения должны осознаваться, если они не должны становиться неуправляемыми.
Это может происходить только, если отдельный человек в состоянии достичь просветления через своё собственное понимание жизни в чувственно-физическом мире, исходя от прозрения в сверхчувственное человеческое существо.
В сознательные направляющие силы нравственной и социальной жизни не могут вмешиваться представления, образованные в роде естественнонаучных познаний. К самым роковым ошибкам новому, в своей области к прекрасным плодам предрасположенному природоведению, должно привести, если не будет провидено, что род мышления этой науки совершенно не приемлем для понимания социальной и моральной жизни человечества, и не может дать импульсов. Понимание законов этой области и сознательное управление деятельностями может достигаться только через освещение со стороны сверхчувственного познания.
Между подъёмом высоко развитого естествознания и современным обликом человеческой волевой жизни, с его фундаментом (основанием) в виде инстинктов и побуждений, имеется значительная связь. Что в природоведении втекает в качестве познавательных сил, получено из прежнего духовного содержания инстинктов и побуждений. В это должны вливаться новые побудительные силы из сверхчувственных источников.
Мы живём в эпоху, в которой сверхчувственное познание не должно оставаться тайным сокровищем немногих избранных, а должно становиться достоянием всех тех, для которых смысл жизни в эту эпоху живёт в качестве потребности душевного бытия. Эта потребность в наше время уже имеется в подсознательных подосновах души человека в гораздо большем распространении, чем некоторые думают. Всё более будет требоваться совместное использование сверхчувственного познания наряду с естествознанием.