Состояние между смертью и новым рождением
1916 г.
В этой лекции я хочу афористически обрисовать область познания, которое в облике, который здесь будет назван, время почти совершенно отклоняет. Афористический характер выбран для того, чтобы можно было, с одной стороны, дать представление об основном характере этой области познания, а с другой стороны, как минимум в одном направлении показать жизненный кругозор, который это открывает.
Узкие рамки статьи требуют указать литературу для дальнейшего рассмотрения. Автор вполне сознаёт, что именно эта форма представления легко может быть воспринята, как самонадеянная, некоторыми, которые исходя из хорошо обоснованных мыслительных привычек современного образования должны находить предлагаемое, как «бросание в лицо вызова всем правомерным требованиям научности». Ибо, на это автор может сказать только, что он считает, что он, несмотря на своё духовнонаучное направление, может быть созвучного мнения с каждым учёным в оценке существа и значения естественнонаучного образа мышления.
Только в это нужно внести ясность, что естествознание можно полностью признавать, и всё же не быть принужденным через это отклонять самостоятельную духовную науку того рода, который здесь должен быть охарактеризован. Следствием такого отношения к естествознанию будет, конечно, что именно от истинной духовной науки будут держаться в наше время широко распространившиеся дилетантские сутолоки (Getriebe?). Там тем чаще говорят самонадеянные речи о грубом материализме, чем меньше говорящий имеет возможность образовывать себе суждение о серьёзности, строгости и грузоподъёмности естествознания.
В связи с тем, что краткость сообщения в этой статье вероятно читателю слишком мало даёт понять, что представляет автор в этих двух направлениях, он хотел сделать вводное замечание.
Кто в наше время говорит о исследовании духовного мира, сталкивается с размышлениями тех, чьи мыслительные привычки образованы естественнонаучным мировоззрением. Он знаком с благословениями, которые приносят эти мировоззрения для здорового состояния человеческой жизни, в то время как наука, следующая обманчивым обликам мнимо-чисто-духовных видов познания, через них уничтожится. Для духовного исследователя такое размышление вполне понятно. Он должен даже иметь полную ясность о том, что каждое духовное исследование, приводящее к противоречию с правомерными мыслями естественнонаучного познания, может покоиться не на правильном основании.
Духовный исследователь, который имеет понимание и смысл для серьёзности естественнонаучного метода, взгляд в достижения естественнонаучного познания для человеческой жизни, не захочет поставить себя в ряды тех, которые легкомысленно с точки зрения их «духовного видения» судят об ограниченности естественнонаучных исследователей, и которые эту точку зрения настолько принижают, насколько для них любое познание природы пропадает в непостижимых глубинах.
Естествознание и духовная наука могли бы жить в созвучии друг с другом, если бы уничтожилось заблуждение со стороны первого, что истинное духовное исследование должно обуславливать отклонение правомерного познания чувственной действительности и связанной с этой действительностью душевной жизни. В этом заблуждении источник бесчисленных непониманий, которые встречаются духовному исследованию.
Часто те, кто их жизненное мировоззрение считают крепко стоящим на уверенной почве естествознания, верят, что духовный исследователь благодаря своей точке зрения принужден отклонять их познания. В действительности же такого отклонения (непризнания) совершенно не имеется.
Действительное духовное исследование полностью согласно с естествознанием. Таким образом, против духовного исследования возникает борьба не против того, что она утверждает, а потому, что верят, что она может или должна нечто утверждать.
Для человеческой душевной жизни естественнонаучно мыслящий должен утверждать, что душевные деятельности, которые себя являют в мышлении, чувствовании и волении, к приобретению научных познаний в таком роде должны безпредрассудочно наблюдаться, как световые или тепловые явления во внешней природе. Естественнонаучно мыслящий должен отклонять все идеи о сущности души, не происходящие из такого свободного от предрассудков наблюдения, из которого затем происходят всевозможные заключения о неразрушимости этого душевного существа и связи души с духовным миром.
Совершенно понятно, когда такой мыслящий начинает свои наблюдения за фактами душевной жизни, как делает этот Т. Циен в своих чтениях о «физиологии психологии»: «Психология, которую я вам хочу преподать, не та суть старая психология, которая физические явления пытается исследовать на более или менее спекулятивном пути. Эту психологию давно покинули привыкшие естественнонаучно мыслить!».
С научным настроением, который может лежать в этом исповедании, не нуждается действительное духовное исследование, чтобы приходить в противоречие. И всё же в кругах тех, которые имеют такое настроение, исходя из их естественнонаучных привычек мышления, в наше время ещё почти безисключительно высказывается мнение, что особенные результаты духовной науки нужно расценивать в качестве ненаучных. Хотя не всюду наталкиваешься на принципиальное отклонение исследования духовных фактов, всё же, когда такое исследование выступает с особенными результатами, едва ли обойдётся без таких возражений, что естественнонаучное мышление не хочет ничего знать о таких результатах. Вследствие этого факта можно заметить, как в новое время выросла душеная наука, по роду её исследований, являющаяся подражателем естественнонаучных технологий, которые, однако, не могут найти силу для подхода к высшим вопросам, которые должна ставить внутренняя потребность познания, когда взор направляется на судьбу души.
Добросовестно исследуется взаимосвязь душевных явлений с телесными процессами и пытаются приобрести идеи о том роде, как в душе образуются и разрешаются представления, как действует внимательность, как действует память, какая связь существует между представлением чувствованием и волением.
Но для высших вопросов душевной жизни является значительным то, о чём сказал остро мыслящий, сам стоящий на почве естественнонаучного рода мышления, душевный исследователь, Франц Брентано: «Против надежд Платона и Аристотеля обрести уверенность в продолжении жизни нашей лучшей части после низложения, растворения тела были бы законы ассоциаций, представлений, развитие убеждений и мнений, и зародыша, и поведения, о любви и восторге, всё другое, но только не истинное возмещение …!».
И, когда действительно новый род естественнонаучного мышления высказывает «исключение вопроса о бессмертии», то это нужно назвать значительным для психологии!
Фактом является, что в новейших статьях о душевной науке, желающих соблюдать требования естественнонаучного образа мышления, можно избежать рассмотрений о познаниях, которые идут навстречу «надеждам Аристотеля и Платона».
Духовный исследователь теперь не будет, если он имеет понимание для жизненного нерва новой естественнонаучно-выдержанной душевной науки, вступать в спор с её родом методов. Он должен будет, исходя из этого понимания, признать, что в сущности от этой душевной науки будет проложен правильный путь в той степени, насколько речь идёт о рассмотрении внутренних переживаний мышления, чувствования и воления.
Ибо, её путь ведет её к признанию того, что мышление чувствование и воление не открывают ничего из того, что могло бы исполнить «надежды Аристотеля и Платона», когда названные душевные деятельности рассматриваются только, как они в обычном человеческом бытии будут переживаться. Однако, познавательный путь показывает также, что в мышлении, чувствовании и волении лежит нечто скрытое, которое в протекании обычной жизни не осознаётся, но, которое может быть осознано через внутренние душевные упражнения.
В этой скрытой во время обычной душевной жизни духовной сущности души открывается то, что есть в ней независимо от телесной жизни, и на чём можно наблюдать связи человека с духовным миром. Для духовного исследователя кажется так же точно невозможным через наблюдения обычных мышления, чувствования и воления исполнить «надежды Платона и Аристотеля» о душевном бытии независимом от телесной жизни, как невозможно исследовать в воде особенности (качества) присущие водороду.
Если хотеть с ними познакомиться, то нужно через посредство соответствующих технологий, методов сначала водород извлечь из воды. Также точно необходимо из повседневного выделить то существо, которое производит душевную жизнь через взаимосвязь с телом, которое коренится в духовном мире через свои присущие ему издревле собственные силы, если нужно наблюдать это существо.
Заблуждение, заставляющее бросать в лицо истинной духовной науке глупые непонимания, заключается в том, что по большей части верят, что, когда нужно нечто понять, познать о высших вопросах душевной жизни, то это должно было бы удаваться из душевных фактов, происходящих в обычной жизни. Но из этих фактов не удаётся получить никаких иных познаний, как таковых, к которым в современном смысле может вести естественнонаучно выдержанное исследование.
Поэтому истинная духовная наука не может непосредственно рассматривать лежащую на поверхности душевную жизнь. Она должна через внутренние исполнения (Verrichtungen – отправления или процессы?) в душевной жизни сначала раскрыть мир фактов, который сможет подчиниться её рассмотрению.
Для этой его цели применяет духовное исследование душевные процессы, которые будут переработаны во внутреннем переживании. Его поле исследования лежит совсем внутри душевного бытия. Оно не может свои результаты делать внешне наглядными. Но поэтому они не являются менее независимыми от любого человеческого произвола, как и истинные естественнонаучные результаты.
Хотя они и не имеют с математическими истинами ничего иного общего, кроме как то, что они не могут быть засвидетельствованы через внешние факты, но – подобно таковым – могут одинаково свидетельствоваться каждым, способным их внутренне воспринимать. И также точно, как и те, могут они внешне в высшей степени быть продемонстрированы, но не могут быть представлены в их доказательном содержании.
Существенным является, что можно легко понять неправильно, когда на пути, которым идёт духовное исследование, душевные переживания через внутренние импульсы придают определенное направление, и затем, когда следуют этому направлению, вызывают для них силы, которые в ином случае в них лежат в бессознательном в некотором роде душевного сна.
Описание душевных мероприятий, ведущих к этой цели, можно найти в моей книге «Как достигнуть познания высших миров?» и моём «Очерке тайноведения», а здесь я хочу только ознакомить, что происходит в душе, если предпринимают такие упражнения. Если душа поступает таким образом, тогда она в определенной мере сдвигает (подталкивает) своё внутреннее переживание внутрь в область духовной действительности. Она открывает, благодаря этому образующиеся, свои чисто духовные органы восприятия духовного мира, как внешние чувства открывают внешне-физическую действительность.
Один род таких душевных мероприятий состоит в полно-сильной самоотдаче мыслительному процессу. Упражняют эту самоотдачу мыслительному процессу настолько, что достигают способности более не направлять внимание на имеющиеся в мышлении мысли, а только на деятельность самого мышления.
Тогда для сознания исчезает всякое мыслительное содержание и душа переживает себя знающей процесс мышления.
Таким образом мышление превращается в тонкую внутреннюю волевую деятельность, которая совершенно просветлена сознанием. В обычном мышлении живут мысли; а упомянутое упражнение удаляет мысли из мышления. Оно вводится в переживание ткания (снующего движения) во внутренней волевой деятельности, несущей её действительность в самой себе.
Дело здесь в том, чтобы через продолжающееся внутреннее переживание в этом направлении душа с чисто духовной действительностью, в которой она ткёт, приводила себя в такое доверительное состояние, как душевное наблюдение это делает с физической действительностью. Что нечто является действительной действительностью, при этом внутреннем познании действительности можно также пережить, как и в случае со внешней действительностью.
Кто возражает, что внутренне действительное всё же нельзя доказать, показывает только, что он не понимает, что и в случае со внешней действительностью нужно приобрести убеждение, чтобы действительное стало реальным через совместное с ним бытие. Здоровая чувственная жизнь может действительное восприятие видения галлюцинации во внешней области различать через непосредственное переживание; развитая здоровая душевная жизнь может духовную действительность, которая себя несет навстречу, подобным же образом отличать от фантастики и грёз.
Одно в данном роде развитое мышление будет уверено, что оно свободно от той душевной силы, которая ведёт к воспоминанию в обычном представлении. Что в мышлении становится внутренне пережитой волевой действительностью, будет понято, что это непосредственно так, как это наступает, будет вспомнено подобно тому, что будет пережито в качестве обычного мышления. Помысленное о пережитом событии, будет вклеено в память.
Оно может быть снова извлечено из памяти в дальнейшем протекании жизни. Вышеописанная волевая действительность должна, если она должна, как таковая, снова быть пережита в сознании, снова быть переработана, как в первый раз.
Этим не имеется в виду, что эта действительность не могла бы быть внесена в обычную память. Это может происходить даже, когда путь духовного исследования должен быть здоровым.
Но, что от духовной действительности остаётся в памяти, так это только представление об этой действительности, подобно тому, как то, что сегодня вспоминают о вчерашнем переживании, является только представлением.
Понятия и идеи можно сохранить в памяти, а духовную действительность нужно переживать всё снова заново. Когда будет понято это различие духовной действительности, достигнутой через развитие мыслительной деятельности, от сохранения простых мыслей, можно будет прийти к тому, чтобы переживать эту действительность вне физического тела.
Что обычное мышление по большей части должно считать невозможным, вступает: человек переживает себя как будто вне бытия, связанного с телом. Конечно, сначала это мышление должно, когда оно наблюдает это «переживание вне тела», считать это иллюзией. Надёжность этого переживания можно приобрести только именно через само это переживание.
И чересчур понятно именно тому, кто это переживание знает, что те, которые образовали мыслительные привычки естественнонаучного познания, такое переживание могут рассматривать сначала не только не иначе, как грёзы и фантастику, но и, возможно, как пребывание в иллюзиях и галлюцинациях. И только, когда некто достигает познания, что путь, ведущий в истинное духовное исследование, освобождает в душе силы, лежащие в совершенно противоположном направлении от тех, которые могут вызывать болезненные душевные переживания, сможет прозревать, что тут происходит. Что душа развивает на пути духовного исследования, является силами, пригодными для того, чтобы удалять болезненные душевные переживания, или их рассеивать, где они хотят себя показать. Никакое естественнонаучное исследование не может визионерство и грёзовидение – когда эти явления встречаются человеку на пути – так непосредственно прозревать, как истинное духовное исследование, которое может развиваться только в душевном направлении, противоположном упомянутым нездоровым переживаниям.
Духовный исследователь достигает в момент, когда у него «переживание вне тела» становится действительностью, через это переживание разъяснение того, как обычное мышление связано с телесными процессами тела. Его из переживания получаемое познание ведет его к тому, чтобы увидеть, как во внешней жизни приобретенные мысли вследствие их сущности так возникают, что он может вспоминать. Но этот род возникновения, которое становится воспоминанием, покоится на том, что мысль не просто духовную жизнь ведет в душу, но, что её жизнь соделана телом. Через такое понимание духовный исследователь приходит не к отклонению, а наоборот, к признанию того, что естественнонаучное мышление должно утверждать о зависимости мыслительной жизни от телесных процессов.
Описанное в первую очередь ведет к внутренним душевным переживаниям, которые представляются человеку в качестве тревожных душевных впечатлений. Пережитое кажется таким, как будто выводятся из области обычного бытия и всё же недействительно вводятся в новую действительность. Хотя знают, что живут в действительности, но чувствуют эту действительность только, как собственное духовное существо. Себя из чувственной действительности изымают, но себя самого понимают только в чисто духовной форме бытия. Душу может охватить боязливое ощущение одиночества, стремление иметь не только себя самого, а переживать себя в мире. Также наступает другое чувство.
Человек ощущает, что достигнутое духовное само-переживание можно снова потерять, когда не сможешь противопоставлять себя духовному окружающему миру. Духовное состояние, в которое себя так вживают, удаётся сравнить примерно с тем, когда нужно ощутить, как руками во все стороны нужно делать хватающие движения, но не могут нигде ничего схватить.
Если путь духовного исследования всё же идёт правильным образом, то вышеупомянутые переживания хотя и наступают, однако, они будут проделывать как бы одну сторону душевного развития, которая её необходимое продолжение находит в других переживаниях. Как определенные столкновения, которые дают душевные переживания, приводят к пониманию волевой действительности в мышлении, так ведут другие направления, в которые направляют душевные процессы, к тому, чтобы переживать скрытые силы в волевой деятельности (здесь также должно быть сказано, что происходит через такие душевные мероприятия в человеческом внутреннем; основательное описание того, что должна предпринимать душа, для достижения упомянутых целей, можно найти в выше указанных книгах).
В обычной жизни развертывание воли в собственной душе не настолько воспринимается, как внешние события. Само то, что по большей части называют самонаблюдением в этой области, совершенно не приводит человека в состояние, в котором он может видеть собственное воление так, как он может видеть внешне-природные события. Что это воление можно также находить, как зритель воспринимает внешние факты, для этого необходим полносильно вызванный произвольно душевный процесс.
Но, когда такое соответствующим образом будет произведено, тогда вступает нечто совершенно иное, чем видение собственного воления в том роде, как воспринимается внешний факт.
В этом взирании всплывает в душевной жизни представление, которое в определенной мере является внутренним отражением внешних фактов. При наблюдении собственного воления выходит знакомая представляющая сила. Человек прекращает представлять направленным вовне образом, но для этого из подоснов воления освобождается существенное представление.
Прорывается через внешнюю поверхность волевой деятельности такое существенное представление, которое с собой несет живую духовную действительность. Сначала выступает внутри этой духовной действительности собственное скрытое духовное существо. Человек обнаруживает, что он в себе носит скрытого Духо-Человека. Его имеют в себе не подобно мыслительному образу, а в качестве действительного существа действительного в гораздо более высочайшем смысле, чем внешний телесный человек.
Только этот Духо-Человек вступает не как внешне-чувственно-воспринимаемое существо, предлагающее свои открывающиеся вовне качества, а в большей степени через своё внутреннее, через развитие внутренней деятельности, подобно развитию сознательных процессов в собственной душе. Но только это открываемое существо сознания направляет своё внимание не так, как в человеческом теле живущая душа направляет своё внимание на чувственные вещи, а на духовные процессы собственной до сих пор развитой душевной жизни.
Действительно обнаруживают в себе второго человека, который в качестве духовного существа является сознательным наблюдателем душевного переживания. Каким бы фантастическим ни казалось описание этого духовного человека в телесном, оно будет соответствовать обученному душевной жизнью трезвому описанию действительности, представлению духовно сущностного, отличающегося от всего иллюзорного и визионерского, как день от ночи. Как в преобразованном мышлении будет открываться волевая действительность, так и в волении сущностное сознание, ткущее в духовном. И оба они обнаруживаются теперь для дальнейшего душевного переживания, как взаимно друг другу принадлежащие.
Они будут в определенной мере найдены на в противоположные стороны направленных путях, однако, являются единством. Беспокойство души, которое переживается в ткании волевой действительности, исчезает, когда та свяжет рожденную из развитого мышления волевую действительность с вышеупомянутым существом сознания. И только через эту связь будет человек поставлен перед всесторонне действительным духовным миром.
Когда такая связь наступает, человек имеет не только духовно напротив себя собственную «Самость» («Я»), а также и существ, и процессы духовного мира, лежащие вне его собственной «Самости» («Я»). В мире, в который таким образом вступает человек, будет переживание-восприятия существенно иным процессом, чем восприятие человеком чувственного мира.
Действительные существа и процессы духовного мира поднимаются из существа сознания, которое открывает себя из развития воления. И они будут воспринимать духовно через попеременное действие этих существ и процессов с возникшим из развития мышления волево-действительным.
То, что знают в качестве памяти в переживании земной жизни физического мира, для духовного мира прекращает иметь значение. Человек познаёт, что эта душевная сила нуждается в физическом теле в качестве инструмента. Однако, вместо памяти в наблюдении духовного мира вступает иная сила. Благодаря этой силе происходившее событие вспоминается не представленческим образом, а непосредственно в новом переживании. Ибо, разыгрывающееся тогда событие можно сравнить не с воспоминанием прочитанного предложения, а с чтением и последующим снова чтением. Понятие «прошедшего» приобретает здесь иное значение, чем в физическом мире. Для духовного восприятия прошедшее является подобно сейчас происходящему; и принадлежащее лежащему в нём протекшему времени не познаётся из наблюдения протекания времени, а только из отношения одних духовных существ, событий или процессов к другим.
Таким образом, путь в духовный мир будет проложен обратно через обнажение того, что содержится в мышлении и волении. Подобным образом нельзя чувственную жизнь развить через внутренний душевный толчок. Что через чувствование будет пережито в физическом мире, для этого может на поле духовного восприятия нечто развиться не через преобразование внутренней силы, как при мышлении и волении. В духовном мире соответствующее чувствованию вступает в большей мере само по себе, как только духовное восприятие достигается описанным образом.
Только переживание чувствования вставляется с совсем иным характером, чем тот, которым обладает чувствование в физическом мире. Чувствуют не в себе, а непосредственно в воспринимаемых существах и процессах. В них погружаются своим чувством, исполняются их внутренним, подобно тому, как в физической жизни переживают чувством своё собственное внутреннее.
Можно также сказать, что, как в физическом мире имеют сознание, что вещи и процессы переживаются в качестве вещественных, также в духовном мире имеют соответствующее сознание, что познают существ и факты через откровения чувств, которые приходят снаружи подобно тому, как в физическом мире цветные оттенки и звуковые тоны.
Душа достигая описанных духовных переживаний, сознаёт себя в мире, из которого она на её собственное переживание в физическом мире может взирать подобно тому, как физическое восприятие на чувственный предмет. Она связана с тем существенным в себе, которое через рождение (точнее, через зачатие) в качестве духовного связывает себя с телом, возникающим из физического мира от предков, с сущностным, остающимся, когда физическое тело в связи со смертью будет покинуто.
Только через рассмотрение этого существенного могут быть исполнены упомянутые брентановские «надежды Платона и Аристотеля» для душевной науки.
Для переживания такого рода будет представление о повторных земных жизнях, между которыми всегда проходят такие жизни, которые душа проводит в чисто духовном мире, насколько факт, как благодаря этому открытое духовно-душевное зерно (ядро) человека являет себя в связи со становлением и тканием в духовном мире. Он учится познавать в собственном существе, что оно является результатом прежних земных жизней и между ними лежащих духовных форм существования.
И он находит, как в этой его современной жизни духовное ядро является предпосылкой для того, чтобы он прошел через состояние между смертью и новым рождением, и должен был развить себя к следующей земной жизни.
Как растительное-зерно в современном растении является прообразом будущего растения, также развивается, скрытое в человеческом внутреннем, духовно-душевное ядро, которое через своё собственное существо для духовного восприятия выявляется в качестве предпосылки будущей земной жизни.
Было бы неправильным, если бы духовное восприятие жизни между смертью и новым рождением захотели так истолковывать, что в ней переживание духовного мира, в который вступают после смерти, опережается уже через это духовное восприятие.
Так воспринимаемое не является совершенно свободным от телесности переживанием духовного мира подобно наступающему после смерти, а знанием о действительном переживании. Пребывая в теле, можно воспринять о свободном от телесности переживании между смертью и новым рождением всё, что предлагают выше описанные опыты души в освобожденном из мышления волево-действительном с помощью не связанного с волением сознания.
С внешней стороны себя открывающее чувственное может узнать духовный мир только через собственное вступление в него. Как бы удивительно это ни звучало, оно представляется в качестве результата переживания в духовном мире: физический мир является для человека сначала в качестве суммы фактов, и о нём приобретается знание после того, как подходят к нему, как к такой сумме фактов. Духовный же мир, наоборот, высылает перед собой знание, и им разожженное в душе предварительно знание является светом, который должен излучаться на духовный мир, благодаря чему тот сам может открываться, как факт.
Кто узнаёт это в духовном взирании, тому ясно, что во время земной телесной жизни в бессознательно-скрытом тайнике души этот свет развивается, и затем светит после смерти через равнины духовного мира, и это становится переживаниями человеческой души. Можно в земной телесной жизни оживить знание о состоянии между смертью и новым рождением. Это знание имеет полностью противоположный характер относительно того, что развивается для жизни в физическом мире. Через это знание можно увидеть, что душа производит между смертью и новым рождением, так как в духовном взирании имеют перед собой зародыш того, что приводит к этому достижению.
В видении этого ядра открывается, что после освобождения от тела для души вступает переживание, которое связано творчески с духовным миром в деятельности себя разворачивает (раскрывает), которая на будущую земную жизнь в качестве своей цели так направлена, как восприятие в физическом теле в познании – не творчески, а – подражательно направлено на внешне-чувственный мир. Становление человека, как духовного существа в связи с духовным миром, лежит в поле зрения души, живущей между смертью и новым рождением, подобно тому, как бытие чувственного мира находится в поле зрения телесного человека.
Деятельное представление становления в духе характеризует состояние между смертью и новым рождением (описывать отдельные состояния не входит в задачу этой публикации; кто хочет познакомиться с подробностями, найдёт их в моих «Теософии» и «Очерке тайноведения»). Относительно переживания в теле духовное переживание имеет нечто полностью непривычное, так-как для этого переживания идея бытия, приобретенная внутри физического мира, теряет всё значение. В духовном не имеется ничего бытующего подобно, как в физическом мире.
В духе всё является становящимся. Вживание в окружающий духовный мир является вживанием во всё-снова-становящееся становление. Это беспокойство становления духовного внешнего мира стоит против переживания внутреннего, которое воспринимается в качестве покоящегося сознания внутри никогда не успокаивающегося движения, в которое оно пересажено (перенесено).
Пробужденное духовное сознание должно найти себя в этом развороте внутреннего переживания относительно сознания, живущего в теле. Благодаря этому оно может себе приобрести действительное знание о свободном от тела переживании, а только такое знание может воспринять состояние между смертью и новым рождением в своей области.
Наличие познавательных сил, приводящих к восприятию сверхчувственного мира, будет в момент внутреннего жизненного опыта, в котором переживают сознательно, что в действительности происходит в душе, когда она, мысля, воля и чувствуя, в обычной жизни или в признаваемой науке выступает навстречу миру. Пока душа в этой обычной жизни или науке себя деятельно проявляет, её собственное вершение остаётся полностью бессознательным. Если это бессознательное приводится к сознанию, то это непременно приводит к тому, что при этом нельзя остаться стоять, но внутренняя душевная сила будет гнать дальше. Душа в определенной мере делает шаг назад от точки зрения, с которой обычно наблюдается мир. Но на новой точке зрения она не может остаться стоять, так как её охватывает внутренняя жизнь, ибо, она не может уклониться, если она хочет действительно оставаться напротив себя самой. Возьмём следующий случай.
Человек размышляет о вопросах, которые определенное мировоззрение рассматривает в качестве выходящих за пределы способности человеческого познания. Можно, мысля такой случай, с самим собой полемизировать и верить, что через эту полемику будет достаточно сказать, что до сих пор человек может доходить со своим познанием, а дальнейшее проникновение в действительность невозможно.
Но можно также в определенной мере пробным образом со своим мышлением пробиваться вплоть до острого опыта, когда душа переживёт, что она стоит на такой границе. При этом нужно в полном спокойствии проявить силу, чтобы душевную деятельность понимания этого переживания привести к состоянию покоя. Тогда придёт понимание, откуда происходит, что мышлением нельзя дальше пройти. И этот опыт открывает тому, кто к этому причастен, что дело не в мышлении, а в обстоятельстве, что мышление действует через телесные инструменты, когда теперь находит себя стоящим на границе. Зависимость обычного мышления от телесных инструментов становится непосредственным душевным опытом. Духовная наука мало отличалась бы от в наше время царящего естественнонаучного мировоззрения, когда эта в необходимой непредвзятости могла бы проникнуться пониманием, что первое переживание духовного исследователя является полным подтверждением того, что она сама утверждает, что обычное представление так связано с соответствующими телесными инструментами, как сила тяжести с веществом.
Только для духовного исследователя такое мнение является не результатом теоретических соображений, а веским (тяжело весящим) душевным переживанием, которое он делает, когда он ставит себя полносознательно на эту границу обычного познания.
Вероятно, стояние на этой границе, обоснованной в природе познания, возможно только, когда достигают через теоретические соображения её признания. Однако этого нельзя без того, чтобы не впасть в самозаблуждение, когда с полным сознанием себя внутренне живо осознают на этой границе. Ибо, при таком переживании всё зависит только от того, насколько достаточно долго могут себя держать в полном душевном-покое, чтобы обрести внутреннее откровение, чтобы теперь мышление освободилось от привязанности к телесному инструменту и стало живой в самой себе действительностью, относительно которой всё, что связано с телесным инструментом, содержится ещё лишь только в качестве наблюдателя. Теперь мышление охватывает собственную жизнь, что делает её действительностью, которая в обычной жизни и признаваемой науке не может наблюдаться.
Теперь переживается разница между обычным мышлением и живым мышлением. Обычное мышление даёт отражения существ, но само в себе является действительностью настолько же мало, как зеркальное отражение относительно отражаемого предмета. Живое же мышление само является действительностью.
Когда мышление доводят вплоть до внутренней жизни, тогда, исходя из душевного опыта знают, что это значит, пережить переход от «я мыслю» к «оно мыслит во мне». Этот переход не является действительностью для того, который этого не пережил.
Без переживания это может быть только мыслительной фантазией. Но, когда это будет пережито, то это не остаётся без последствия, когда душа подвергнет себя восприятиям, которым она отдаётся, так что она знает, что она к этому ничего не добавляет из того, что происходит из сил, связанных с её телесными инструментами. Она только должна довести дело до того, чтобы эти силы оставались в состоянии покоя, так чтобы она без их вмешательства могла следовать тому, что без неё происходит.
Тогда в душевный опыт вступают действительные обликообразования, происходящие из мышления – подобно происхождению листьев из корней растений – которые, в то же время, сильно отличаются от содержания обычного мышления. В душевном поле зрения находится действительность, которую нельзя увидеть каким-либо чувством, имеющим малейшее подобие с каким-нибудь чувственным восприятием. Имеется много способов, какими такое сверхчувственное восприятие вступает в духовное поле зрения души. Все эти способы между собой имеют общее, что знают в их восприятии намного более интимно, связанное с соответствующей действительностью, чем через внешнее восприятие чувственную действительность.
Однако, они все дают познание, что в человеке живёт сверхчувственный организм, который со сверхчувственным окружающим миром состоит в отношениях подобных тому, как чувственный организм с чувственным окружающим миром.
Только сверхчувственный окружающий мир является в себе подвижным, а чувственный по сравнению с ним является попеременно покоящимся и беспокойным. Та часть собственного человеческого существа, которая имеет род подобный сверхчувственному миру, видит себя втянутой в его движение.
Каким является это отношение, может быть продемонстрировано следующим образом. В окружающем человека мире, в котором человек представлен в качестве чувственного существа, меняются день и ночь. В переживании самого человека сменяются состояния бодрствования и сна. Здесь речь не о представлении взаимосвязи между мировыми состояниями дня и ночи и человеческими состояниями бодрствования и сна.
Но вряд ли кто-нибудь решит отрицать, что оба переменных состояния имеют друг с другом нечто общее, когда человек также в своём современном моменте развития вплоть до определенной степени для переменного отношения дня и ночи может делать себя независимым в своём бодрствовании и сне. В гораздо меньшей степени можно говорить о независимости определенных процессов в сверхчувственном человеческом организме от подвижности окружающего человека сверхчувственного мира.
Только эти процессы не имеют ничего общего с тем, что переживает человек в обычной чувственной действительности. В большей мере это процессы, которые в течении жизни между рождением и смертью (точнее, между зачатием и смертью) так протекают, как, примерно, процессы физического организма в течение дня от пробуждения до засыпания. Это процессы, благодаря которым жизнь физического организма от момента жизни будет перенесена в иное время всего физического времени жизни.
Воспринимающий эти процессы через упомянутый внутренний душевный опыт, знает, что без действительности, в которую он перенесен, физический организм в каждое мгновение жизни быть должен тем, чем он будет через физическую смерть – безжизненной смесью физических и химических веществ и сил. Это мир образующих сил, в который через душевный опыт переносится сознание.
(Познание о этом мире можно почерпнуть из моей книги «Как достигнуть познания высших миров?». Оно называется там «имагинативным познанием», так как содержание его восприятия в определенной мере является образами, которые приносит духовное зрение. Они являются не просто образами-отражениями иных существ, как обычные мысли, а в жизне-пронизывающем движении находящиеся облики, представляют их собственное существо. В названной книге и прочих моих книгах имеются также сведения о том, как через правильно производимые душевные упражнения достигается развитие сил для упомянутых душевных опытов в надлежащем роде и для исключения самообмана).
Вживание в этот мир образующих сил требует соответствия душевной деятельности относительно обстоятельств, которых в обычной жизни сознательно не имеется. В этой необходимости соответствия совершенно непривычным обстоятельствам лежат трудности, из наличия которых вполне понятным является, что духовная наука многими будет отклоняться.
Можно сказать, что для восприятия действительности, открывающейся имагинативному познанию, необходимо понимание мгновения. Ибо, когда оно в сознании вспыхивает, оно также снова из него выходит. В этом мире всё находится в именно постоянном движении. Но из обычной жизни человеческая душа привыкла, что представление, которое для неё должно иметь значение, она может по собственному произволу так долго удерживать, сколько необходимо для понимания этого значения.
Этого она не может производить с содержанием имагинативного познания. В большей мере она должна нацелиться на то, чтобы его понять в его становлении. Только, когда она его схватит и имеет в неизменном обычном представлении, оно может быть удержано. Можно всегда только один в обычное представление одетый послеобраз сверхчувственного наблюдения иметь в душе так, чтобы о нём было возможно воспоминание.
Этим, однако, не даётся признак существенности, открывающегося через имагинативное познание, а только отношение души к воспринимаемому. Мимо-мельканию, парящего сверхчувственного восприятия нельзя помешать, нужно познать, что живёт совершенно независимо в содержании воспринятого. Так будет сплетенный из образующих сил сверхчувственный организм человека хорошо открываться только в мимолетных впечатлениях.
Но, что в этом содержится, удаётся познать, как в себе самом взаимосвязанное, обобщающее своё существо тело-образующих-сил, являющееся основанием для всех жизненных процессов человека от рождения до физической смерти.
Через это сверхчувственное тело человек принадлежит к сверхчувственному миру, который его в каждое мгновение поднимает из области физико-химических законов, в которую вплетен его физический организм.
Ещё в иной связи человеческая душа не подходит имагинативному познанию. Собственно, она нуждается для такого познания в особенном образовании таких чувственных силах, которые проявляются в обычной жизни только в тех случаях, в которых ей встречается нечто поразительное, полностью неожиданное. С таким опытом в обычной жизни более или менее связано чувство испуга. В равновесии может это чувство иметься через приобретение такого душевного настроения, которое приносит духовное присутствие, чтобы также неожиданное покорно переносить с душевным покоем. Несмотря на то что сверхчувственные опыты имагинативного познания не так сохраняются, как чувственные-поразительные-пугающие, тем не менее необходимо, чтобы душа все такие опыты получала в душевном состоянии равновесия.
Образование такого душевного настроения необходимо, когда, либо не должен становиться жертвой бессознательного, либо не должен через влияния быть замутнён, искажен опыт, который приходит из обычной душевной жизни в форме иллюзии, грёзы, внушения, воспоминания и так далее.
Существенно значительным является, что преобразование обычных мыслей в откровениях имагинативного познания протекает часто так, что между одним и другим бывает большой промежуток времени. В этом промежутке душевная жизнь бывает исполнена вещами, которые для сознания не имеют ничего общего с процессами преобразования.
Протекание тогда следующее: человек берет (в медитации) мысль, погружается в такую, которая несет в себе зародыш для откровения через имагинативное познание. Однако, всё душевное упражнение сначала ни к чему не приводит. Жизнь идёт дальше. Только позже становится преобразование в имагинативном познании. Оно приходит, как душа прилетает.
В промежуточное время может примешиваться к существенному, живущему в преобразовании, всевозможное из бессознательного, или мутные сознательные подосновы душевной и телесной жизни, что делает из сверхчувственного опыта полную фантастику. В этой возможности лежит, что кажутся справедливыми возражения против сверхчувственного опыта со стороны персон, которым не известна действительная сущность таких опытов. Этим персонам трудно понять, что здоровая душевная жизнь при подъёме от чувственного опыта к сверхчувственному разворачивает в себе полное сознание, которое её учит отличать заблуждение от действительности, подобно тому как в обычной жизни изготовленное из бумаги животное отличить от живого.
Но, конечно, это разворачивание полного сознания необходимо для сверхчувственного опыта. Ибо, только оно может так вставиться в имагинативное познание, чтобы оно на разнице между действительно сверхчувственным и иллюзорным состояло, познаёт, что выключено, так как это приходит из персоны.
Кто ухватил сущность действительно сверхчувственного, тот никогда не может иллюзию, галлюцинацию или воспоминание рассматривать в качестве сверхчувственного, так как действительно сверхчувственное совсем иного рода, чем всё то, что из обычного переживания или болезненного душевного, или телесного состояния прорывается в область не полностью развёрнутого сознания.
Теперь открывает человеку то, что здесь описано в качестве содержания имагинативного познания, только такое сверхчувственное, которое, как духовные образующие силы, лежит в основе телесной жизни. Кто развивает в себе имагинативное познание, тот одновременно приобретает сознание о том, что, собственно, душевное в содержании этого сознания ещё не имеется.
Оно должно ещё глубже быть развито в скрытые подосновы душевной жизни. Здесь снова может быть приведен пример, в котором духовный исследователь через раскрытие от мыслей, которые его ведут на границу обычного познания, обязан душевным упражнениям. Этим только приводится пример.
Ибо, душевные упражнения, через которые будет сообщаться вход в сверхчувственный опыт, очень разнообразные. Однако, здесь нужно по возможности наглядно описать. Поэтому остановимся на особенном случае. Если в душевном упражнении, ведущем к границе обычного познания, совершенно верной самой по себе, то в следующем событии не могут вскользнуть самообманы.
Собственно, душа покоится в состоянии, в котором она её мысли привела на упомянутую границу, тогда со всех сторон толкутся другие мысли. К этим мыслям подходят с совсем иным отношением, чем, когда их развивают в мышлении обычной жизни. Тогда приводят мысли к попеременной игре и дают одной через другую себя логически нести, исправлять или опровергать и т.д.
И тогда является ясным, что в логическом состоянии дел двигаются, и, что мысли только логически действуют друг на друга. Это становится в корне иным, как только устанавливается выше упомянутое переживание. Начинают переживать взаимодействие мыслей, как действительное событие (действительный процесс), в котором стоят подобным образом, как в моральном поведении (моральной сдержанности) обычной жизни.
Одна мысль должна восприниматься не только логически, а другая также отклоняться, но с действительной силой одна должна быть поднята, а другая в определенной мере погашена.
Вступает нечто, что можно сравнить с тем, что в обычной жизни из моральных точек зрения позволяет одну деятельность, а другую не дозволяет. Только нужно крепко держаться, что здесь речь идёт только о сравнении. Однако, дело обстоит так, что в области духовного переживания душа выходит из просто логического поведения и вставляется в действенное.
Она достигает познания, что на пути, которым ты сейчас двигаешься, одна мысль не просто правильная, но требующая действительности, а другая не просто неправильная, но является действительно чем-то уничтожающим, гибельным.
Тут ещё не является это непосредственное переживание таким, которое на пути сверхчувственного познания ведет дальше. Это сначала пересаживает душу в некий род внутреннего состояния борьбы, которое выражается в потрясающих переживаниях.
Тогда будут переживания, которые производят с правильными мыслями, становиться событиями, через которые душа в определенных границах чувствует себя, как преобразованной в её сущности. Что в обычном переживании ведет к сомнению, здесь становится внутренним глубоко действительным фактом судьбы душевного опыта. И всё же это всё является лишь исходным пунктом того, что ведет дальше в сверхчувственное познание.
Должно душевное продвижение должно прийти в такой области человеческого переживания к тому, которое в обычной жизни совершенно не сотрудничает, которое совершенно остаётся лежать в бессознательном. Вступает внутреннее уплотнение душевной жизни, самопронизание силами, которые она прежде оставляла в тёмных подосновах. Когда наступает созревание в этих внутридушевных процессах, то вступает в сознание содержание душевной жизни, пронизывающее образующих-сил-тело. Знакомятся с этой душевной жизнью, как с чем-то, что вследствие своей сущности действует в противоположном направлении относительно сил тела-образующих-сил.
Например, эти силы пытаются физические и химические силы тела пронизать своей сущностью и переориентировать их в определенном направлении; а собственно-душевные силы действуют против этого процесса; они в свою очередь пытаются образующие силы освободить от физического тела. В той мере, в которой они их освобождают, пронизывают они тело-образующих-сил их собственным существом.
Этот процесс должен постоянно иметь место, когда человеческая жизнь должна протекать соответственно своей сущности. Образующих-сил-организм как бы находится в колебательных движениях, то склоняясь к химическим и физическим процессам тела, то к пронизанию душевным. Когда через такое душевное переживание приходят к сознанию, как душа связывает себя с физическим телом и организмом-образующих-сил, то познают также истинную сущность, отличную от этих обеих.
Действительный процесс, на котором это познаётся, можно сравнить с процессом пробуждения. Пробуждение душа чувствует из состояния, в котором никакое воспоминание не простирается назад, пересаженной в такое состояние, в котором сознательная дневная жизнь протекает с присущими ей представлениями, чувствами и волениями. Если душа достигла того, чтобы познавать себя в своих уплотненных переживаниях, как это через выше упомянутые душевные опыты является возможным, тогда она в состоянии иметь также переживания, о которых она через непосредственные восприятия знает, что физический организм и организм-образующих-сил к этому не причастны.
Она также познаёт, что то сознание, которое развивается с помощью этих организмов, к сверхчувственному переживанию относится не иначе, как мгновение пробуждения относится к перед этим проходившему сну. Это значит, что дело имеют со сверхчувственными переживаниями, которые не могут быть развиты через обычное сознание, но которые от него из другого сознания должны будут быть переняты.
Так находят в себе «второго человека», принадлежащего сверхчувственному миру, и который может стать предметом сознания, которое озирает мир, лежащий по ту сторону от тела-физического и образующих-сил-тела (в таком роде независимо от физического тела и тела образующих-сил приобретаемое познание сверхчувственного мира в моих книгах называется «инспиративным познанием»).
Только через такой род познания можно вникнуть в сущность попеременного состояния между сном и бодрствованием подобным состояниям жизни человеческой души между смертью и новым рождением. Обычному бодрствующему сознанию приходит в поле зрения состояние души во время сна только через запутанную жизнь сновидений. Но для этого сознания не является возможным познать сущность сновидения.
Такое познание станет возможным только, когда через инспиративное познание станет доступно сверхчувственному наблюдению внутренняя сущность сна. Мгновение пробуждения представится для этого познания в другом роде, чем для обычного сознания. Оно открывается, как извлечение душевного существа из чисто духовного мира, в котором оно пребывает от засыпания до пробуждения, в физическом организме образующих-сил. Этот организм в определенной мере душевное при пробуждении вдыхает, а при засыпании выдыхает.
Для этого познания возможно, когда оно достаточно в себе укрепилось, также душевную жизнь, которая во время сна проходит независимо от организма физического и образующих сил, теперь осветить в обычной жизни. Но тогда она будет представлена основательно иной по сравнению с запутанной сновидческой жизнью. Познаётся, что для сверхчувственного познания преобразование проводимой во сне собственной душевной жизни, через посредство физического организма и тела-образующих-сил является незначительным.
Эти организмы в определенной мере ловят в их существо независимую душевную жизнь и одевают её в представления воспоминаний и фантазий, которые взяты из опосредованной ими личной жизни. Что себя открывает через инспиративное познание в качестве независимой душевной жизни, даёт провидеть, что связывает себя через наследственные материалы и силы от физических предков перешедшую организацию человека с его духовной сущностью, которая до этого в духовном мире вела чисто духовное существование. И это познание даёт также возможность провидеть сущность физической смерти.
Когда наступает смерть, физический организм освобождается от душевного и организма-образующих-сил. В период жизни между рождением и смертью душевное никогда не может быть связано только с телом-образующих-сил без физического тела.
Ибо, там имеется притягательная-сила, которая связывает оба тела сильнее, чем душевное тело с телом-образующих-сил. Только, когда с наступлением смерти физическое тело начинает следовать своим собственным законам, образующих-сил-организация отступает в область душевного. Сила, с помощью которой до сих пор душевное притягивало эту организацию, является той самой, с помощью которой она осуществляет воспоминания о пережитом в физическом бытии, извлекая из подоснов души.
Поэтому имеет место в весь период времени, который душа может удерживать организм-образующих сил, соединенное в единство воспоминание-прожитого-рюкшау о закончившейся физической жизни. Мы намного превысили бы охват статьи, если бы взялись описывать различные мероприятия, которые нужно предпринимать для того, чтобы возникло совместное действие инспиративного и имагинативного познания, чтобы благодаря этому прийти к представлению, насколько долго душа своей собственной силой может удерживать организм-образующих-сил без поддержки физического организма. Нужно сообщить только один факт, что эта продолжительность времени у различных персон различная, но в любом случае это продолжается лишь несколько дней, по истечении которых человеческая душа находится в состоянии, доступном только для инспиративного сознания. Однако, это её сознание само приобретается, даже если и в иной форме, чем то, которое духовный исследователь для сверхчувственного познания развивает в период его жизни в теле.
С через смерть завершенной земной жизнью душа душевной связью остаётся связанной после отделения от организма-образующих-сил. Дело в первую очередь в том, что в душе остаются имеющиеся результаты земного бытия, соответствующие жизни в духовном мире. Результаты инспиративного познания ведут к представлению, что такое соответствие остаётся десятилетия.
Только по прошествии этого времени оказывается душа в своём собственном духовном элементе, в котором она проживает долгое время, результатом чего является решение предпринять новую земную жизнь. О части жизни в этом элементе инспиративное познание достигает следующего представления.
Физическая наука ведет к тому, чтобы признавать, что качества человека в определенной мере являются собранием качеств физических предков. Понятия, через которые естествознание ищет в физическом существе наследование, духовной наукой настолько же мало оспариваются, как и прочие естественнонаучные представления (духовная наука с естествознанием находится в полном созвучии, о чём достаточно часто говорится, так как противники духовной науки всё снова против неё возражают, не удосуживаясь узнать, о чём они, собственно, говорят, не провидя, что духовный исследователь знает все их возражения, однако, наряду с этим, конечно, и о нехватке их доказательной силы).
Независимая от физического организма душа между смертью и новым рождением не является совсем не связанной с физическим миром. Она в большей мере связана с отношениями, которые через продолжительные следования наследственности через ряд предков сводят с их новыми физическими земными телами. Как душа в физическом бытии связана с собственным телом, также она сверхчувственно связана с законами, – по которым образуется последовательность поколений, – ведущими к родительской паре, приносящей душу в новое земное существование. И она является частью сил, которые действуют в этих законах.
Поэтому можно сказать, что человек приобретает определенные качества, так как он для себя самого подготавливает сущность этого наследования. Само собой разумеется, что деятельны в последовательности поколений не только одни силы наследственных связей. Всё же это нужно сказать, так как через неупоминание об этом могут быть вызваны дешевые возражения.
Более существенным было бы сказать, что это содействие наследственным связям может быть только незначительной частью жизненного содержания души в период между смертью и новым рождением. Так даётся для инспиративного познания воздействие жизни между смертью и новым рождением в новую физическую земную жизнь. Силы духовного мира действуют из времени до рождения (или до зачатия) в течение земной жизни во всё то, что определяется через внутреннее существо человека.
Иное чем это протекание жизни, вызываемое через внутренний сущностный род человека, является то, что охватывается словом «судьба». В понятие «судьба» входит, что жизнь определяется через контакт с внешними обстоятельствами. О сущности судьбы нельзя приобрести понимания ни через инспиративное, ни через имагинативное познание. Чтобы приобрести представление о судьбе, необходимо, чтобы инспиративное познание дождалось момента, когда само сверхчувственное познание стало полноценным переживанием судьбы человека.
Тогда приходит момент, когда через все прошедшие душевные мероприятия чувственная жизнь так уплотнится, что приобретенное познание судьбоносности событий сможет звучать громче всего того, что в жизни может быть названо ударами судьбы.
Нужно прежде всего принять к сведению, что в оценке того, что здесь имеется в виду, человеку встречаются неизмеримые опасности самозаблуждения и неправдивости относительно себя самого. От этого можно избавиться только, если прошедшие душевные мероприятия его так подготовили, что он не бессознательно стоит перед этими опасностями, а что он в определенной мере стоит перед ними полно-действительно-сознательно.
Уплотнение (сгущение) душевной жизни, которое таким образом удаётся, приносит в этом в добавок к имагинативному и инспиративному познаниям ещё «интуитивное». Через него является возможным приобрести представление о том, как из прошедшей земной жизни духовным образом действуют в теперешнюю жизнь силы, которые проявляются в судьбе.
Имагинативному познанию доступна зависимость от образующих-сил, которые организуют телесную жизнь человека, исходя из духовного мира. Инспиративному познанию открываются силы, которые из жизни между смертью и новым рождением действуют в душевную жизнь земного существования. Для интуитивного познания является возможным представление о воздействии сил из прошедшей земной жизни на ход судьбы.
Сущность этих сил нужно здесь определить через несколько грубое сравнение. Переживание физического существования не исчерпывается тем, что является от него доступным переживанием в физическом бытии. Его действие гораздо более объемлющее, чем так переживаемое. На душу производится воздействие, которое сначала остаётся бессознательным. Но это действие очерствляет душу. Оно развивает в ней нечто, что можно именно грубо сравнить с пустым пространством в охвате душевных сил.
Эта «пустота» душевного будет через смерть и через жизнь между смертью и новым рождением пронесена насквозь и будет дальше иметься в новой земной жизни. Тогда это имеется духовно-душевно – снова грубое сравнение – подобно тому, как пространство, из которого выкачан воздух, относится к окружению, когда в окружающем его сосуде будет пробито отверстие.
Пустое пространство всасывает тогда окружающий воздух. Также всасывает "пустота" в душу обстоятельства, которые вмешиваются в ткань-судьбы. И так как действие таких пустот души имеется с её возникновения в земной жизни, так имеется возможность, что через саму душу будет создана связь между переживаниями следующих друг за другом протеканий жизни.
Душа придаёт себе под влиянием прошедшей земной жизни из её духовной жизни между смертью и новым рождением такое направление в сторону земных обстоятельств, которое соединяет свойства следующей судьбы с прошлой. Силы, действующие в этом направлении, объединяются с теми, которые в прежде описанном роде определяют земную жизнь исходя из внутреннего человека, или они её пронизывают также для одной или большего количества земных жизней.
Взаимосвязи жизни, которые они благодаря этому дают, естественно, трудно коротко описать, так как они почти необозримо многообразны. Всё же будет понимание представленных представлений, которые дают выступить перед душой только общим точкам зрения, дающим каждому достаточно определенное понятие, как, например, род встречи с человеком и всё, что с этим связано, может быть следствием совместного бытия с этим человеком в прошлой жизни.
Кто считает, что представления такого рода не совместимы с существованием человеческой свободы, тот живёт в таком поле мыслительных ошибок, в котором находятся такие, которые верят, что об этой свободе нельзя говорить, так как через жизнь в физическом мире человек подвержен необходимости есть, спать и прочее такое. Свобода будет через сверхчувственные необходимости таким же малым исключением, как и через чувственное.