Жизнь за высокими стенами обители сильно отличается от мирской. Пробуждаются монахини с первыми петухами. В теплую пору ей это даже нравилось. Солнышко на горизонте алеть начинает, лучами небосвод окрашивает. Птицы радостно поют, душу светом наполняют. От их трелей горечь будто по волшебству исчезала и самой петь хотелось.
Марьюшка любила вставать у маленького окошечка и полной грудью свежий воздух вздыхать. Представлялась, как тело жизнью наполняется.
Зимой же, когда солнце всходило поздно, глядя на темное небо невольно задавалась вопросом: а вдруг солнце никогда больше не взойдет? А коли такое случиться, что тогда делать? Обратилась с подобным вопросом к матушке, но ответа не услышала. Игуменья отмахнулась от нее, как от мухи надоедливой и велела не думать о глупостях, а старательно молиться, чтобы мысли подобные в голове не возникали.
Вообще-то Марии всегда подниматься по утрам было очень трудно. А теперь и вовсе не в моготу. Порой создавалось впечатление, что кислым молоком их с вечера залили и к утру веки просто склеились.
Глаза откроешь и первое, что видишь лик строгий Спасителя, перед которым свечи горят. В этом дрожащем огне Марьюшке всегда мерещилось, что Спаситель, как и она сама, тоже никак согреться не может. Это, конечно, грех, думать подобное, но что поделать, коли мысли такие в голове возникали.
Едва чуть-чуть от сна отойдешь, ледяная вода тут как нельзя кстати приходилась, следовало отправляться на утреннее богослужение. Свои и чужие грехи отмаливать следовало денно и нощно... Первое время спросонок понять не могла, в какую сторону идти требуется. Открывала глаза и никак понять не могла — что это за препятствие перед ней возникает. Только ударившись о стену в себя приходила. И вновь — жаловаться не смей. Христос терпел и нам велел...
Опаздывать на службы было грех. Дабы его искупить, прямо у входа в храм требовалось отвесить 40 земных поклонов. В первые дни после пострига Марье, которая поспать страсть, как любила, частенько приходилось подобное наказание нести. Потом попривыкла к строгому режиму, и уже сама над молоденькими монашками посмеивалась. Но в душе несчастных девочек очень жалела. Многие из них становились невестами Христовыми не по своей воле. Чаще всего были жертвами обстоятельств.
Кто-то сиротой остался и алчные родственники на наследство глаза положили. Кого-то возлюбленный бросил и от греха решили за высокими стенами спрятаться. Тех, кто по велению сердца в обитель приходил немного было. Но здесь все равны становились и смотрелись одинаково. Да и как было выделится из общей черной массы с постными выражениями на лицах?
Известное дело — судьба-злодейка переменчива. Может поднять выше неба, а потом с размаху на землю кинуть. Кому как ни Марии это знать, которой за свою жизнь пришлось все пройти: почитание великое и столь же великое унижение...
Никогда не забудет, как к ней относились после смерти царственного супруга. Поначалу никто даже взора не поднимал. Все ждали с нетерпением, когда же ее, как и прочих жен, в монастырь с позором вышлют. Даже родня в ее сторону не поглядывала.
Потом ситуация враз поменялась. Видать, кто-то вспомнил — а ведь у нее царевич подрастает! Ежели у нового государя деток не родится, то ему престол наследовать! Наперебой кинулись свои спины гнуть да услуги предлагать. Только Мария уже прекрасно понимала — вряд ли Митеньке позволят трон занять. Радовалась, что в далеком Угличе живут, все меньше перед глазами царскими мелькают, больше шансов в живых остаться. Тайно надеялась: сына вырастит и будет матушкой-царицей! Но этим мечтам не суждено было исполнится.
Публикация по теме: Марфа-Мария, часть 29
Продолжение по ссылке