Мальчик медленно погружался под воду, глядя сквозь её толщу на Иру. Взгляд его широко распахнутых глаз бездонного голубого цвета был не испуганным, а восхищённым, словно он искренне по-детски радовался неожиданному приключению, ещё не понимая, что с ним произошло.
Мир вокруг замер, люди остановились, прервав движение. Воздух стал ощутимо вязким, словно время затормозилось, превратив его в гигантский пласт прозрачного желе. Её малыш, шагнувший в воду, не заметив, что кромка бассейна закончилась, с каждой секундой отдалялся от Иры, опускаясь всё глубже. Толща воды над ним медленно увеличивалась, обесцвечивая восторг голубых глаз и отдаляя его от матери. Ира, замерев, наблюдала за тонущим сыном. Он раскинул руки и не шевелился, глядя на неё огромными глазами, увеличенными линзой воды. Тёмные волосы вокруг его головы медленно шевелились, выдавая неумолимость его движения вниз.
— Ира-аааа!.. — из ватной тишины вырвался пронзительный крик, выведший Иру из оцепенения. Она резко опустила руку в воду и выдернула из бассейна на бордюр своего трёхлетнего сынишку, не успевшего сообразить, что же произошло.
— Сынок, всё хорошо, сейчас пойдём за мороженым, — скороговоркой шептала она сыну, который испугался не своего погружения, а реакции матери. — Сынок, я люблю тебя, слышишь?! Запомни: я очень тебя люблю! — сидя на лежаке, стоящем у кромки воды, она изо всех сил прижимала к себе маленькое мокрое тельце сына. Обняв его коленями и положив его голову к себе на грудь, она осыпала поцелуями недоуменные голубые глаза, будто вернувшиеся с того света. А потом долго и интенсивно растирала малыша полотенцем, словно пытаясь стереть из памяти страшный эпизод, который теперь останется с ней навсегда и будет сниться по ночам.
***
Ира не ехала по Москве — она неслась, нервно вжимая в пол педаль газа своего нового красного мерседеса. Автомобиль послушно отзывался, радуясь редкой возможности продемонстрировать хозяйке свою мощь, бесшумно срывался с места на светофорах, летел над разметкой, обгонял зазевавшихся соперников по автоспринту на обычно загруженных московских улицах, будто сегодня отменили правила, камеры и штрафы, радостно урчал под капотом, словно напоминая, что там притаился большой зверь.
В конце мая в семь часов вечера в Москве светло. Могучие тополя и липы, обрамляющие Садовое кольцо и напоминающие об истории его названия, подёрнуты радостной светло-зелёной дымкой распускающейся зелени.
В воздухе отчаянно пахло весной. Этот аромат чувствовался повсюду. Пешеходы в лёгких одеждах не торопились, шли нарочито медленно, наслаждаясь тёплым вечером.
Ира проехала в тоннеле под Ленинским проспектом, вынырнула на Добрынинской, снова ушла в тоннель, один светофор сменял другой — она попала в «зелёную волну», и это позволяло ей ехать свободно, почти не прикасаясь к педали тормоза.
Ира за рулём много лет. Ездила на автомате. Садилась за руль и могла думать о чём-то своём, не следить за дорогой, а полностью отдаваться своим размышлениям, машина привозила её туда, куда Ире было нужно, словно они были единым целым.
Сейчас Ира возвращалась домой, но на самом деле понимала, что туда она хочет меньше всего, и машина была с ней заодно. Сегодня она была весь день на взводе и передала это состояние автомобилю, который, подхватив её настрой, нёсся, как космический болид сквозь размеренный весенний город.
— А вот и Павелецкая, и опять свободно, — Ира ещё чуть надавила на педаль газа, ей нравилась скорость и та сила, которая передавалась ей от чуть слышно урчащего мотора, либо, наоборот, её раздражение трансформировалось в лошадиные силы и несло их по городу.
— Нет, ну как он мог так поступить. За что? — рассуждала она сама с собой, с трудом сдерживая слёзы, стесняясь, что их может увидеть кто-то из соседних автомобилей, поравнявшихся с ней на светофоре.
Она опустила солнцезащитный козырёк, посмотрела на себя в маленькое зеркало с подсветкой. Потянулась за сумкой, стоящей рядом на пассажирском сиденье. Тушь всё-таки смазалась. На ощупь, не прекращая движение, вытащила платок и промокнула уголки глаз.
«Жаль, я не курю! Вот в такие моменты курильщики, наверно, затягиваются сигаретой в надежде найти в ней успокоение, а может быть, движимые желанием выиграть лишнюю минуту для размышлений. Да, вот этих минут мне обычно и не хватает. Куда я всегда несусь, почему не умею промолчать? Сама себе всё порчу», — в который раз корила она себя.
Мост над Москва-рекой тоже оказался пустым. Это был её любимый маршрут — по набережным. Сейчас будет верхняя точка моста — и невероятный вид на Кремль и храмы, потом ещё один тоннель и поворот на Яузу, а там ещё чуть — и она дома.
Вечернее солнце мягким розово-оранжевым светом освещало мост, тягучую тёмную гладь Москва-реки, отражалось от золотых куполов церквей, подсвечивало небо.
Проехав по пустому мосту, она нырнула в тоннель под Таганской площадью. На этом её «полёт» закончился. Тоннель стоял. Судя по всему, стоял намертво. Пробка стремительно накапливалась, вновь прибывающие за Ирой автомобили послушно вставали в очередь друг за другом.
— Ну вот, не хотела домой — получила, — сказала она собственному отражению в зеркале заднего вида — худощавой сорокалетней женщине с аккуратно собранными в причёску-ракушку тёмными волосами и серыми тревожными глазами, бережно упакованную в строгий деловой брючный костюм, безупречно сшитый и сидящий точно по фигуре. Вздохнув, Ира сложила на руле тонкие руки с модным вишнёвым маникюром, опустила на них голову в безнадёжном изнеможении от безвыходности ситуации. Пробки в Москве — это неизбежно и надолго.
***
Нет, всё-таки он не любит кофе. Не может себя приучить, хоть и купил кофемашину. Зря всё это, зря. Нужно слушать себя.
Кирилл, морщась от горечи, сделал над собой усилие и допил последний глоток. Оставил грязную чашку на подоконнике.
Принял душ, быстро оделся, выбрав кожаные штаны чёрного цвета и белоснежную рубашку, собрал в хвост тёмные волнистые волосы, прошёл в коридор, надел мотоциклетные сапоги из чуть потёртой кожи с квадратными мысами, потянулся за косухой. Обыскал себя, прохлопав руками карманы. Телефон? Да, он забыл в спальне телефон. Вернулся, мельком взглянув на своё отражение в зеркальной дверце шкафа. Взял со стола телефон, потом, передумав, сдёрнул с себя рубашку. В спешке одну пуговицу забыл расстегнуть, и она, не выдержав рывка, слетела, описала круг в воздухе, гулко ударилась об паркет и, встав на ребро, закружилась на одном месте. Кирилл замер на мгновение, наблюдая в задумчивости за её танцем. Стянул с плечиков чёрную водолазку, надел, после чего стремительно прошёл на кухню и вымыл за собой кофейную чашку.
Он знал, что сегодня ему предстоит разбиться.
***
Москва непредсказуема. Абсолютно пустое Садовое кольцо сменилось мёртвой пробкой, да ещё и в тоннеле. Это было ужасно. Ты стоишь, зажатая со всех сторон, не можешь двинуться ни в одну сторону, от тебя ничего не зависит. Насколько видит глаз, всё красно от стоп-сигналов стоящих впереди машин, а за тобой — сотни таких же, как ты, и к ним постоянно присоединяются новые, минуту назад ещё мчавшиеся по улицам города и не подозревавшие, что их ждёт впереди.
Ира то и дело брала в руки молчаливую коробочку смартфона.
— Ну почему он не пишет? — она в сотый раз включила экран в надежде найти новые уведомления.
Время в пробке растягивается. Сколько она тут стоит — полчаса, час или больше? Заведённая ссорой с утра, она не смогла успокоиться за весь день в офисе. Раздражение нарастало, словно свёрнутая внутри неё змея разворачивалась, росла, рвалась наружу. Её успокаивала езда, садясь за руль, она надеялась, что по дороге придёт в себя, найдёт выход, придумает, как всё уладить, и тогда поедет домой. Но пробка нарушила её планы.
Ире нужно было всё контролировать, иначе она теряла равновесие и с трудом балансировала на тонкой призрачной нити жизни. А тут от неё ничего не зависело. И он тоже вышел из-под её контроля! Он больше не любит её, она ему не нужна, теперь есть другая в его жизни.
***
— Мам, я хочу с тобой поговорить — объявил сын, выйдя в кухню к завтраку.
Ира окинула взглядом своего двадцатилетнего сына, отметив про себя, какой же он красавец. Высокий, выше большинства своих друзей, с тёмными волнистыми волосами — наследство от отца, в дорогом костюме, а не в этих дурацких коротких джинсиках, которые носит сейчас молодёжь. Перспективный студент юрфака МГУ, толковый, с хорошей репутацией и уже с предложениями о работе в серьёзных компаниях. Какая же она молодец, что не отпускала его никогда, везде вместе. Лучший садик, лучшая школа, никаких непонятных друзей, ребёнок должен быть всё время занят. Английский, карате, репетиторы по всем предметам, музыкальная школа — у её сыночка был расписан весь день по часам. Ира всегда много работала, ей было трудно тянуть такой график, поэтому она взяла сыну гувернантку. И даже развелась с его отцом, чтобы ни на кого не отвлекаться. Муж не поддерживал её систему воспитания сына, часто с ней спорил, они ругались, он ревновал её к ребёнку, укорял, что Ира уделяет мало времени мужу. А зачем уделять ему время, если у неё теперь был сын, и она должна была вырастить его человеком, дать ему всё самое лучшее.
— Сын, а ты уверен, что нам вот именно в этот момент, с утра пораньше, нужно говорить? Судя по твоему началу, это серьёзный разговор. Может быть, на вечер отложим? — Ира вопросительно посмотрела на сына, ставя перед ним тарелку с яичницей и салатом и думая про себя, что наверняка он заведёт разговор об этой невозможной Клаве — одно только имя чего стоит!
— Мама, я не хочу откладывать на вечер то, что можно обсудить сейчас, — с энтузиазмом в голосе бодро произнёс сын, уминая свою любимую яичницу с помидорами.
— Ну хорошо, я слушаю тебя, — ответила Ира, присев на табуретку напротив него. Она подняла чашку с кофе, обхватив её обеими руками, и задумчиво уставилась в окно, избегая прямого взгляда на сына. «Сейчас начнётся», — подумала она про себя.
— Мама, мы с Клавой решили пожениться и жить отдельно от тебя, — быстро проговорил сын. Он прекрасно знал реакцию матери, поэтому затеял этот разговор утром, понимая, что она всегда вовремя выходит на работу, и не оставляя ей времени для длинного манёвра. Они с Клавой заранее обсудили, когда и как он ей скажет, чтобы у них всё получилось.
— Понятно. Ты же знаешь моё мнение. Зачем начинать этот разговор? — Ира с трудом сдерживала раздражение. Она ответила слишком быстро, за что тут же начала мысленно ругать себя.
— Мне всё равно, что ты думаешь о ней. Ты всегда была против всех моих друзей, достала меня! Я тебе сказал, что буду жить с Клавдией, да! И не нужно мне говорить, что у неё дурацкое деревенское имя! — он повысил голос. Ему было неприятно, что не смог сдержаться. С матерью так нельзя. Он хорошо изучил её. Сейчас начнётся истерика и последующие за ней вопли — вот, блин, так и вышло. Он с раздражением на самого себя стремительно покинул кухню, вошёл к себе и стал складывать вещи в большую спортивную сумку. Через десять минут хлопнула входная дверь.
***
Пробка почти не двигалась. Видимо, впереди на шоссе что-то произошло. Навигатор показывал линию тёмно-бордового цвета. За двадцать минут она проехала буквально сто метров. И опять встала. Воздуха не хватало, кондиционер не справлялся. Она давно закрыла заслонку радиатора, чтобы не пускать снаружи отравленный выхлопами сотен машин воздух, но запах гари уже проник в салон, пропитал волосы и одежду, проник в мозг и пульсировал там противной удушающей волной. Сколько лет она ездит этой дорогой на работу? Десять, двадцать? Ей знаком каждый дом и поворот, каждая выбоина на асфальте, каждый мостик на её любимой Яузе.
Двадцать лет назад — боже, какие цифры — она так же стояла тут в пробке. Только у неё была совсем другая машина, одежда, причёска, да и сама она была совсем другой — ровесницей своего сегодняшнего сына. Тогда было очень круто в её возрасте самой водить машину. Муж подарил ей «Вольво», она ему — сына, а он ей — машину, будто можно сравнить машину и сына. Удивительный человек, хоть и старше её, а мозгов уже тогда не было. Дома сидеть в декрете не стала, самостоятельную из себя строила, на работу пошла, хотела быть независимой. Ребёнок с няней, муж в постоянных командировках. Она за рулём с молокоотсосом ездила. Потом ночами не спала, любовалась сынишкой, восполняла их дневную разлуку. Грудью кормила до победного. Не было сил прервать ту самую крепкую связь, когда малыш зависит от тебя в самом настоящем смысле этого слова. Зависит физически. Было так страшно отпустить, казалось, что больше такого никогда не будет. Да что там говорить, она и сейчас больше всего на свете боится, что он оторвётся от неё и станет самостоятельным. А тут ещё это его новое увлечение. Нет, не Клава, хотя и она тоже единственной целью ставит забрать у неё сына… Мотоцикл, будь он неладен! Не так давно объявился бывший муж, изъявил желание общаться с сыном, видите ли! Видимо, чтобы компенсировать своё длительное отсутствие — хотя кто его вспоминал-то эти годы? — решил подарить сыну на восемнадцатилетие мотоцикл! Расстарался, купил новую модель бордового цвета, со всеми последними наворотами. Да уж, как раньше ни о чём не задумывался, так и теперь. Годы прошли, а совсем не изменился! Это же надо было додуматься добровольно подвергнуть такой опасности собственного ребёнка, который до этого и думать не мечтал о мотоцикле! Хотя какой он ему ребёнок? Это её сын и только её.
Она буквально оттаскивала сына от этого подарка, хотя видела, как тот рад. Сын успокаивал её, в секцию мотоспорта записался, успехами хвастался, был очень рад, что он теперь, как и другие приятели, крутой и самостоятельный. Экипировку себе купил, опять же отец объявившийся помог. Сменил белые рубашки на чёрные и серые водолазки, сказал, что как у отца, и к его новому стилю больше подходит. Ездил без шлема, понтовался, смеялся над её страхами. Его уже несколько раз штрафовали, но он упорно забывал шлём дома, сводя Иру с ума. И с Клавой с этой деревенской он познакомился там же, на байкерской тусовке. «Разве с приличной девушкой можно познакомиться в такой среде?» — рассуждала Ира, замерев в пробке и глядя в одну точку перед собой. У неё был знакомый байкер, как-то рассказал ей про их правила: «уронил — купил» — это про байк, то есть про самое дорогое, что есть у байкера — его агрегат. А ещё: «села — дала» — это уже про девушек, понятно, про каких. Значит, Клава как раз из этих! Катастрофа просто!
Ирина машина уже стояла в глубине тоннеля, движение прекратилось окончательно. Не все водители сообразили заглушить мотор, а некоторые намеренно этого не делали, чтобы не выключать кондиционеры. Загазованность спертого воздуха росла, дышать становилось всё труднее.
***
С мотоциклами у Иры были особые отношения. Новость о том, что у её единственного сына появился этот агрегат, она восприняла как предвестник катастрофы.
В пятнадцать лет Ира ездила в гости к подруге матери в небольшую деревню. Провела там половину лета. В таком возрасте время, с одной стороны, пролетает быстро, а с другой, вроде как сжимается, переходя в другое измерение, и в единицу времени ты проживаешь намного больше событий, чем, казалось бы, возможно.
За полтора летних месяца она успела найти себе новую подругу, к слову сказать, дружба с ней длится до сих пор. Машка — такая же одинокая индивидуалистка, как и сама Ира, обе в своё время ошиблись, обожглись и решили жить для себя и своих детей.
В то лето Ира в первый раз влюбилась. Он жил в соседнем доме, так же приехал из города на каникулы, был старше её на три года… Когда тебе пятнадцать — это катастрофическая разница. Высокий, черноволосый, загорелый и загадочный, он ездил на мотоцикле. И, конечно, все девчонки посёлка мечтали прокатиться, сидя за спиной у такого красавца, прижимаясь к нему всем телом и обнимая за талию.
Ира близко не подходила, наблюдала со стороны этот фестиваль местных красавиц, желающих приблизиться к городскому принцу. Машка оказалась в числе избранных — несколько раз нарезала круги на новеньком мотоцикле, сидя за широкой спиной его хозяина, а потом, задыхаясь от восторга, пересказывала Ире свои впечатления от поездки и общения с парнем.
Когда же Ира в него влюбилась? Как это вообще происходит?
Она в то время увлекалась модными индийскими фильмами и всем, что связано с Индией и её культурой. Кто-то из девчонок в школе начал эту тему, а потом, как вирусом, заразился весь класс. Дневнички вели, цитаты из фильмов туда записывали, переводы песен, диалоги между героями. Из журналов картинки вырезали с артистами, пробовали завязывать сари из маминых платков, в танцевальной студии танцы индийские разучивали. Ириной маме кто-то на работе индийские благовония подарил, вот это было настоящее сокровище.
Пока родители были на работе, Ира с подружкой сооружала себе подобие сари, рисовала точку между бровей, включала пластинку с индийскими мелодиями, танцевала и представляла, как черноволосый загорелый красавец мчится к ней на мотоцикле и увозит её с собой в светлое будущее. Приехав на отдых в деревню, первым она встретила того самого красавца, он буквально вылетел на неё на своём мотоцикле, чуть не сбив с ног. Она чудом успела отпрыгнуть сторону, а он, похоже, и не заметил перепуганную девчонку.
Через какое-то время он разглядел её. Видимо, ему показалось странным, что все к нему тянутся, а Ира даже ни разу не подошла. И он снизошёл до неё. Да, это выглядело именно так. Мол, что ты тут стоишь, девочка? Стесняешься? Так давай прокачу. И она села. Обхватила его руками, прижалась от страха лицом к спине, ощутила его запах — до незнакомого ранее трепета внизу живота, оглянулась на недобрые глаза девчонок, и они помчались через всю деревню. Проехали по цветущему лугу, собрав все ароматы летних трав, и её распущенные волосы летели за ними по ветру... А дальше — нырнули в лес, под сосны-великаны. Лесная дорога была сплошь пересечена корягами. Он остановил мотоцикл. Помог ей слезть. Дальше они шли пешком, разговаривали. Он рассказывал ей про своего старшего брата, про армию, куда собирался пойти осенью, про соревнования, в которых участвует со своим железным другом. Ира слушала его и влюблялась с каждым словом всё больше, наслаждалась его голосом, любовалась профилем и поворотом головы. Его звали Клим. Это тоже было удивительным совпадением. В индийской философии есть биджа-мантра «Клим» — своеобразное заклинание, исполняющее все желания.
Первая любовь — она внезапная, порывистая, как ветер, и ранящая навсегда. Оставшийся месяц они провели вместе. Каждое утро Клим заезжал за ней, она обнимала его, прижимаясь щекой к спине, и они ехали знакомым маршрутом на реку под недовольными взглядами девчонок, а вслед им неслись недобрые пересуды. Ей было всё равно. Они пропадали на реке и в лесу целыми днями, переждав дневную жару, засиживались до глубокой ночи, наслаждались холодными росами и глубиной звёздного неба, если было тепло — купались, прохладно — жгли костёр, разговаривали, целовались, сближаясь всё больше, строя планы на будущее, которое у них обоих, несомненно, было.
Клим — исполняет все желания…
Несмотря на свою внешнюю опытность, он бережно отнёсся к её юности, по сути, они оба были ещё детьми и не решались дойти до конца в своей ещё не созревшей страсти.
В тот день они поехали на высокий берег реки. Там был потрясающий вид на долину внизу. Узкая голубая лента реки вилась через золотистые пшеничные поля, огибая сопки. На высоком берегу реки раскинулся широкий просторный луг с разноцветьем летних трав. Клим ссадил её с мотоцикла и сказал, чтобы она стояла и смотрела. Хочет показать, что он придумал. Объяснил, что это будет лучший трюк на новых соревнованиях осенью, сказал, что хочет её удивить. Она наблюдала, как он набрал приличную скорость и полетел на всех парах к обрыву, улыбаясь ей. Ира думала, что он планирует в последний момент мастерски вывернуть колесо и пронестись по краю, балансируя между небом и землёй. Стремительно подлетев к обрыву, он… не вывернул. Видимо, не рассчитал угол разворота. Его послушный мотоцикл, словно заколдованный, на огромной скорости взлетел над обрывом в небо, неся своего ездока. Оцепенев, Ира не сразу сообразила, что происходит.
Ей показалось, что Клим целых три секунды парил над рекой на фоне предзакатного малинового небосвода, такой хрупкий и сильный одновременно, слившийся со своим мотоциклом, чёрные кудри развевались на ветру, а лицо поднято навстречу солнцу...
Потом она бежала к обрыву, громко крича его имя и веря, что он там, внизу, стоит рядом со своей машиной и машет ей рукой, сияя от счастья. Она запомнила тот день навсегда.
***
Кирилл обожал свой байк. Приятно было ощущать, как тяжёлый, внешне неповоротливый железный монстр вдруг оживает под тобой, передаёт тебе свою мощь, при этом покоряется и даёт себя обуздать. Он быстро пересёк двор, подошёл к стоянке, легко перекинул ногу через мотоцикл, опустившись на сиденье, завёл, врубил музыку и унёсся вглубь города.
Обычно дорога и скорость его отвлекали, а тут он никак не мог найти внутренний баланс. Мысль о ней его будоражила и нервировала. Он не любил, когда ситуация выходит из-под контроля. У него всё должно было быть по плану. А тут она ему отказала. Как такое возможно? Так не кстати. Он и не думал, что такое возможно. Первый раз в жизни решился сделать предложение и получил отказ. Самонадеянный глупец.
— Кирюша, думаю, что тебе нужно завязывать с байком. Ведь это ежедневный риск, а ты мне замуж предлагаешь, семью хочешь. Где семья, там ребёнок. И ему нужен отец, да и мне ты нужен живой и невредимый, — так девушка, с которой он и познакомился-то на одной из байкерских тусовок почти год назад, с утра пораньше продолжила тему, начатую ещё накануне вечером.
— Замолчи, — резко одёрнул её Кирилл. Оказалось, он был совсем не готов к изменениям в своём сложившемся укладе, где существовал он, байк, его работа и — да уж, это нужно признать — она. Без неё он не мог и не хотел, но, обиженный отказом и манипуляцией его жизнью, с ней теперь он тоже не мог.
Мысли толпились в голове у Кирилла, и даже довольное урчание мотора железного зверя, обычно благотворно на него действующее, не могло упорядочить этот рой. Он был обескуражен и опустошён, от этого бесился ещё больше. Нужно было взять себя в руки, сегодня предстоял сложный день.
— Ничего, друг, давай пару кругов по Садовому — и будет всё в порядке, — Кирилл похлопал своего мощного друга по тёмно-бордовому глянцевому боку и прибавил скорость, подставляя уже загоревшее обветренное лицо встречному весеннему ветру. Тёмные кудри развевались, выбиваясь из хвоста, шлем он не надевал принципиально.
***
Машины чуть продвинулись, впереди стал виден выезд из тоннеля, вереница красных огней тянулась по всему Садовому, насколько хватало глаз. Ира отпустила педаль тормоза, и еле сдерживающий свою прыть, уставший от работы на холостых мерседес двинулся вперёд, чтобы тут же снова остановиться. Через отбойник, отделяющий их полосы от встречки, было видно, что на той стороне кольца абсолютно свободно, то есть там не было движения вообще, чистый асфальт. Выбравшись из-под душного свода тоннеля, Ира открыла до конца водительское окно и вдохнула весенний московский воздух с запахом гари, с недоумением рассматривая пустую встречную полосу. Как так получается, что когда тебе необходимо движение, тебя словно кто-то останавливает? Почему она сегодня едет не в ту сторону?
Ира оглядела товарищей по несчастью. Вокруг неё было полно обездвиженных автомобилей. Словно кто-то специально собрал их сегодня в этом месте, предлагая остановиться, прервать на несколько часов свой безумный бег по жизни и подумать. Пассажиры и водители, находясь в одинаковом положении, занимались каждый своим делом. Кто-то размышлял так же, как Ира, кто-то сидел в телефоне. Сидеть там тоже можно по-разному. Одни работали, другие играли, прожигая время, третьи листали соцсети, делясь или напитываясь эмоциями и впечатлениями. Ира заглушила машину. Открыла дверь и вышла, встав около отбойника разделительной полосы и глядя на встречку. Нетерпеливые пленники автодороги тоже стали один за другим выползать из своих автомобилей, чтобы размяться и изучить обстановку.
— Добрый вечер! — она вздрогнула, услышав за спиной мужской голос.
— Здравствуйте, — ответила Ира достаточно холодно, с удивлением рассматривая незнакомца и думая про себя, к чему бы это приветствие.
— Вы уже долго тут стоите? — мужчина нарочито отстранённо смотрел на Иру, всем видом показывая, что его тоже интересует вопрос пустой встречки.
— Думаю, что ровно столько, сколько и вы, — Ира раздражалась, сама не понимая почему. Наверное, утренняя заведённость и усталость от пробки могут достаться мужчине, подумала она. Нужно держать себя в руках.
— И правда. Глупый вопрос, — признался незнакомец, улыбаясь. — Простите, сто лет ни с кем не знакомился. Вот и сморозил глупость.
Ира удивилась искреннему ответу мужчины. Это было необычно. Она с интересом посмотрела в его сторону.
— Да? Ничего, бывает. Я тоже сто лет ни с кем не знакомилась, так что мы с вами ровесники, — она попыталась улыбнуться. Мысли же её упорно возвращались к утреннему разговору с сыном. Она достала из кармана сумочки смартфон и ещё раз проверила уведомления. Тихо. Не похоже на него. Он обычно мирится первым. Видимо, с Клавой она перегнула, и в этот раз он обиделся конкретно. Даже вещи собрал и дверью хлопнул.
— Вы бы машину закрыли. Опасно так оставлять, мало ли мошенников, даже в пробке, — мужчина попытался продолжить диалог.
— Спасибо за совет, — Ира щёлкнула брелоком, сработали автоматические замки, и мерседес заснул в ожидании хозяйки. — Вы всем помогаете или только мне?
— Признаюсь, что наблюдаю за вами ещё с той стороны туннеля, — мужчина встал рядом с Ирой, практически касаясь тканью своего пиджака рукава её жакета, посмотрел на неё с высоты своего роста. Он был чуть выше, несмотря на Ирины высоченные шпильки.
Она окинула его взглядом, анализируя увиденное. «Приличный, вроде, из того мерседеса, ага, оба любим немцев. В костюме, точнее, в дорогом костюме, свежевыбритый, руки ухоженные, в очках, речь культурная, с юмором», — просканировала Ира, включив аналитика.
Внутренний скептик тут же поинтересовался, зачем он ей. Ира привыкла быть одна. Собственно, можно сказать, что она всю жизнь одна, сама по себе. После того случая в деревне она запретила себе кого-либо любить. Замкнулась в себе, долгое время ей снилось то поле и летящий в небе мотоцикл, распахнутые глаза Клима, когда она спустилась вниз и нашла его среди травы рядом с искорёженным дымящимся мотоциклом. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, изо рта бежала тоненькая красная змейка крови, уголки губ были чуть подняты, словно он улыбался и был счастлив в этом своём последнем полёте. В его глазах отражалось красное небо с серыми облаками...
Тем не менее она смогла выйти замуж. Ей тогда на время показалось, что она смогла забыть, измениться, вылечиться. Потом поняла, что мужа не любит, думала, что уже никого и не сможет любить, не зря же в юности такое испытание прошла и зарок себе дала. Но тут родился её сынок, и Ира пропала. Она и не представляла, что так можно любить другого человека...
— Что же во мне такого? — она с интересом и удивлением посмотрела на мужчину. — Что-то не так?
— Что вы! Наоборот! Всё даже слишком так, — он засмеялся, видимо, поняв двусмысленность ответа. — Просто вы грустная такая были, печальная и трогательная, — он замолчал и посмотрел Ире в глаза. — А ещё — пронзительно красивая. Смотрел на вас и думал, что же случилось и чем можно помочь. Хотя, простите ещё раз, наверное, слишком откровенно я говорю, — извинился он, стараясь разглядеть, что же там впереди их полосы движения и отчего они стоят.
— Смотрите, на той стороне вроде освещение ремонтируют, — Ира решила перевести тему, отвлечь его от обсуждения своей внешности. На пустой встречной полосе работала большая машина с подъёмником. Рабочие в металлической корзине на подвижном кронштейне поднимались к опорам освещения и производили какие-то работы.
— Точно. Наверное, лампы заменяют или техобслуживание проводят. Может, и на нашей стороне что-то подобное делают, поэтому и нет движения, — ответил он, сделав вид, что не заметил, как она перевела тему. Подождите минутку, я сейчас вернусь.
Ира смотрела, как мужчина возвращается к своему чёрному мерседесу, открывает дверь и что-то достаёт из салона. У неё ныли ноги. Она была сегодня в новых туфлях на высокой шпильке — именно на таком каблуке чувствовала себя уверенней, что ли. Ей нравилось водить машину на каблуках, эффектно из неё выходить. Да и походка на каблуках, как и осанка, были совсем другими. Но ноги всего этого не знали и предательски ныли, будучи закованными в ещё не разношенные туфли.
— Вот, держите. Я вам воду принёс, — мужчина протянул ей бутылку минеральной воды и стаканчик.
— Ой, спасибо! Как вы угадали? Правда очень хочется пить, — Ира с удовольствием сделала глоток предложенной воды, отметив про себя, что мужчина милый и заботливый. Внутренний голос тут же скептически сообщил, что все милые, когда подкатывают.
«Ну, в общем, да, ты прав», — ответила она голосу. Тут ей вспомнилась Клавдия — девушка сына. Она вела себя как раз таки очень мило. Поливала цветы, которые вечно были в полузасохшем состоянии — ну не баловала их вечно занятая Ира. А Клава цветы буквально оживила. Некоторые даже зацвели. Девушка пыталась несколько раз готовить на Ириной кухне. Они с сыном хотели порадовать Иру и сделать совместный ужин к её приходу. Что Ире не нравилось. Ей казалось, что девушка подхалимничает и рисуется перед Ириным сыном. «Хотя, может, я и не права. И не такая уж она и плохая, эта Клава», — закончила Ира рассуждать, допив воду, предложенную ей незнакомцем.
— Я посмотрел по навигатору, пишут, что ещё около часа пробка будет. Мне, конечно, нравится тут рядом с вами стоять, но переживаю, что вы устали. Приглашаю присесть ко мне в машину и продолжить наш диалог. У меня там есть кофе в термосе. Вы пьёте кофе? — спросил он как можно более нейтральным тоном.
Пока Ира раздумывала, что ответить на это неожиданное предложение, раздался рёв моторов, и по встречной полосе пронеслась кавалькада из нескольких мотоциклов.
— Весна пришла. Байкеры проснулись, — прокомментировал происходящее мужчина. — Ну что? Кофе?
Ире показалось, что от рёва пронёсшихся байков вибрировал не только воздух, но и она сама. Как представила, что её сын несётся среди этих безбашенных, аж сердце всколыхнулось.
— Кофе, говорите? А почему бы и нет? — неожиданно для самой себя согласилась она. У неё сегодня совсем не было времени даже на кофе. Предложение мужчины оказалось очень кстати. Сколько ещё они будут тут стоять — неизвестно. — Идёмте!
Одна. Да, после развода она была совсем одна. Хотя нет. Она и в браке не ощущала себя не одной. Единственное время, когда ей было комфортно с другим человеком, когда она чувствовала его заботу и плечо рядом, — это было там, в юности, на том поле и лугу, в том лесу и под тем звёздным небом. Всё остальное в её жизни, кроме любви к сыну, было каким-то суррогатом. То ли мужчины такие встречались, то ли она к себе в душу не пускала. Конечно, у неё были романы. Женщина она интересная, образованная, успешная, цену себе знает. Знакомились с ней. Встречалась она. Как правило, недолго. Так, как говорится, скорее, для здоровья. Хотя какое уж тут здоровье, одни нервы от этих лживых свиданий. Она сразу считывала, чего от неё реально хотят и сколько это продлится. Чаще всего выяснялось, что они женаты, с жёнами якобы не живут, ищут любовь. Всё понятно. И Ира опять была одна.
***
Кирилл уже сделал три круга по Садовому. Начало отпускать. Всё-таки, скорость — лучшее успокоительное. И мозги на место ставит не хуже психанов. Штрафы, правда, прилетают гигантские, но оно того стоит. Он может себе это позволить. Он подъехал к Красным воротам, дальше Садовое стояло. Пробка почти до Таганки. Что ж, опять придётся по тротуарам или на Бульварное уходить. Он ловко протиснулся между рядов плотно стоящих в пробке автомобилей, ушёл на Мясницкую, чтобы переулками объехать пробку и вырваться на Садовое там, где всё уже свободно.
— Давай, газуй, всё образуется у тебя, мужик! — сказал он сам себе. Мотоцикл радостно взревел в ответ.
***
Мерседес мужчины застыл в пробке параллельно Ириной машине. Он, оказывается, ехал рядом с ней, а она и не замечала его. Ира ещё раз окинула взглядом пробку, встречную полосу, заглянула в смартфон — уведомлений от сына так и не было.
— Эта машина? — спросила Ира, указав на стоящей за её мерседесом автомобиль.
— Да, проходите. Это так необычно, — мужчина прошёл чуть вперёд, открыл перед Ирой дверь своей машины, приглашая сесть.
— Что необычно? Пробка на четыре часа? Совсем обычное дело. Странно что вас это удивляет, — Ира говорила, а сама отсутствовала, мысленно пытаясь найти аргументы для сына, чтобы отговорить его от ранней женитьбы на этой девчонке. Ведь ему всего двадцать лет, какая может быть любовь? Что это за семья? — рассуждала она сама с собой тоном, не терпящим возражений. Она подняла голову к небу, ей показалось, что начинается дождь. Небо алело над Москвой, удивляя цветами и красками весеннего заката. Такое же жуткое небо, как в тот роковой день. Удивительный цвет. Кровавый закат. Ну отчего же он не звонит и не пишет?! Она с досадой ещё раз заглянула в телефон, проверила, включён ли звонок.
— Ждете звонка? — поинтересовался мужчина. — У вас зарядка есть? Не заканчивается?
— Нет. То есть да, жду звонка от сына. А зарядка есть, спасибо, — она не садилась в автомобиль. Стояла и смотрела на это малиново-алое небо, облокотившись о приоткрытую дверь.
— Ну вот и хорошо, значит, обязательно позвонит! — ободряюще сказал её новый знакомый.
— Не думаю. Мы поссорились утром. Он собрал вещи и ушёл. Представляете, ему всего двадцать лет, а он жениться надумал. А как же мать? — Ира медленно произносила слова, сама поражаясь тому, как она откровенна с незнакомым ей человеком.
— Нам всем когда-то было двадцать лет. Помните? — мужчина встал рядом с Ирой и говорил тихим низким голосом, словно убаюкивая её как маленькую.
— Извините, что-то я разоткровенничалась, зачем-то гружу вас своими проблемами.
Ей показалось, что она сказала какую-то глупость. Словно услышав себя со стороны, подумала, что её слова звучали эгоистично. Ей же самой было пятнадцать, а Климу — восемнадцать, и ведь у них была любовь, планы были, мечты. Так почему она сама отрицает это в собственном сыне?
На встречной полосе началось какое-то движение. Ира чуть привстала на мысочки, чтобы стать ещё чуточку выше и заглянуть поверх металлического ограждения, разделяющего полосы. Огромная машина со стрелой-корзиной медленно разворачивалась, встав поперёк Садового кольца и загородив собой въезд в тоннель. Справа, со стороны Курского, оттуда, где всё было свободно, нарастал гул подъезжающего на огромной скорости мотоцикла — уж что-что, а этот звук Ира хорошо знала.
Дальше всё происходило как в немом кино. Сверху, с соседней улицы, граничащей с Садовым, вылетел блестящий бордовый мотоцикл. Ира с изумлением следила глазами за перемещающейся в пространстве чёрной фигуркой мотоциклиста без шлема. Его тёмные волосы развевались на ветру, мотоцикл не ехал, а летел, в секунды преодолев расстояние от поворота, по Садовому — и вот он уже собирается исчезнуть в тоннеле…
— Нет, неееет!.. — её крик тонет в визге тормозов, грохоте и скрежете металла.
Байк на полной скорости врезался в перегородивший Садовое кольцо грузовик с телескопической стрелой-корзиной. Время остановилось. В полной тишине под кроваво-красными облаками Ира, продиралась через стоящие автомобили. Подвернула ногу, упала — и тут же взлетела, подхваченная мужчиной из мерседеса. Он не задал ни одного вопроса, просто бежал вперёд и тянул за собой Иру. На секунду остановившись, он знаком велел ей снять туфли, и она побежала дальше босиком, обдирая ступни о горячий шершавый асфальт. Надо бы перелезть через высокую ограду разделительной полосы, но она слишком высока. И они, лавируя между стоящими машинами, оббежали разделитель и, наконец, вернулись к месту аварии.
Перед её глазами вновь ясно вспыхнула картина летящего в красном небе мотоцикла, распахнутые глаза Клима, взгляд тонущего сынишки… Все её кошмары разом вернулись и накрыли Иру липкой волной страха. Она не смогла спасти Клима, но вытащила из толщи воды своего малыша. Значит, и сейчас она успеет, должна успеть, она не может потерять сына!
Сквозь выхлопы стоящих машин и запах московской гари, увлекаемая неизвестным мужчиной, Ира мчалась босиком по тёплому асфальту туда, где только что её сын летел над городом. Телефон в её руке безостановочно звонил, но ей было не до этого. Сейчас она не может, ей нужно к своему ребёнку! Она ему нужна, он должен жить, так не может случиться ещё раз!.. Господи, да кто же это звонит…
Почти добежав до места аварии, Ира споткнулась и снова упала на асфальт. Мужчина склонился над ней и что-то произнёс, но она не услышала слов — её взгляд, мысли и чувства сейчас были там, где развернулся этот проклятый грузовик. Она с трудом встала, чувствуя, как силы покидают её от волнения и нервов. Сделала ещё несколько шагов и, глядя на дымящийся разбитый мотоцикл и вмятину на боку грузовика, услышала, как сирены скорой и полиции разрывают пространство. Фигура мотоциклиста лежала неподвижно, вокруг темноволосой головы растекалась липкая кроваво-красная лужа, словно небо по капле стекало на чёрный асфальт.
— Ира-аааа!.. — раздался крик, который она когда-то уже слышала.
Не дойдя нескольких шагов, Ира упала в обморок.
***
— Ну вот, он сделал это! Было великолепно! Это его лучшая работа! Она должна им гордиться! — думал Кирилл, лёжа около дымящегося байка в луже липкой красной жидкости, так натурально имитирующей кровь. Сегодня был отличный вечер, само небо подыгрывало им, словно включив нужную цветовую гамму и поддержав их пунцовым закатом.
— Всё! Снято! — скомандовала тоненькая девушка в джинсах и бейсболке, захлопнув кинохлопушку.
— Вставай, герой! Молодец! С первого дубля справился! Не сомневалась в тебе, — она подбежала к лежащему на дороге Кириллу, протянула ему руку, помогая встать.
— Похоже, всё-таки спину потянул, когда слетал с байка, — он опёрся рукой о дорогу, подобрал ноги, смахивая с головы кровяную накладку. — Хотя всё в порядке, жив! Ну, иди же ко мне! — он притянул к себе девушку.
— Кирюш, ты меня прости за вчерашнее, я весь день себе места не нахожу, — она прижалась к нему, смотрела в глаза, поправляя его сбившиеся волосы, оттирая с лица застывшую бутафорскую кровь. — Я согласна! Ты слышишь, я согласна!
Он подхватил её на руки и закружил по ещё пустому Садовому, крича во весь голос: «Вы слышали? Она согласна!!! Согласна!»
***
Ира очнулась и не сразу поняла, где находится. Вокруг ярко светили софиты, перемещались люди с проводами и камерами, стояли машины скорой и полиции с включёнными световыми сигналами.
Она лежала на какой-то кушетке, стоящей прямо на тротуаре Садового кольца, рядом с ней сидел мужчина из мерседеса. Он гладил её по голове, меняя влажные компрессы. В руках он держал её мобильный телефон. Не просто держал, а с кем-то по нему разговаривал.
— Все, она очнулась. Никуда не уходите. Мы скоро приедем. Да! С ней все хорошо! Не волнуйтесь! — скомандовал он невидимому собеседнику и, увидев, что она открыла глаза, с улыбкой протянул ей телефон.
— Я же говорил, что он позвонит.
Мужчина управлял машиной уверенно, тихо трогался на светофорах, плавно тормозил, то и дело посматривая на Иру и справляясь о её самочувствии. Она сидела на пассажирском сидении закутанная в плед, обняв ладонями тёплую чашку с кофе из термоса, пытаясь сообразить, что же с ней случилось.
— Как же он похож на моего сына. Бывают же такие совпадения... — тихо прошептала Ира, вспоминая стоящего на тротуаре живого и невредимого мотоциклиста-каскадера, только что «разбившегося» у неё на глазах. Он обнимал светловолосую девушку, которая бережно снимала грим с его лица.
Московское небо буквально за три секунды сменило оттенки, на глазах превратившись из тревожного пунцово-красного в спокойное тёмно-голубое. Так бывает только весной.
Таша Муляр
27.04.2024 г.
Как всегда, буду рада вашим историям и эмоциям от прочитанного. Приглашаю подписаться, чтобы не пропустить новые рассказы.
В издательстве Эксмо вышли мои книги.
"Любовь без дублей" - сборник рассказов и повесть "Перевертыш".
Вас ждут истории, в которых всегда есть место маленькому чуду. Случайности, которые оборачиваются большими переменами к лучшему. А еще много добра и тепла, которые оказываются важнее всего остального.
"ИГРЫ С НЕБОМ" - роман
История любви, которая разворачивается в Москве начала нулевых. История о том, что любовь способна изменить человека так, как долгожданная весна меняет уставший от зимы город.
"Танец стрекоз" - сборник рассказов и повесть "Попутчики".
Новый сборник, состоящий из повести и рассказов популярного блогера, автора книг «Любовь без дублей» и «Игры с небом» Таши Муляр. Правда ли, что первые чувства — самые сильные, и нужно ли спустя тридцать лет возвращать свою первую любовь? Почему даже таким близким людям, как мать и дочь, бывает трудно понять друг друга? К чему приводят перемены и всегда ли их стоит бояться? Герои этой книги сталкиваются с самыми разными ситуациями: расставанием, предательством, трудностями в отношениях с собственными детьми, одиночеством и другими непростыми испытаниями. Они учатся жить заново, и со временем каждый находит именно то, что так долго искал.
Книги доступны на ОЗОН, Вайлдбериз, Яндекс маркет, ЛитРес, Букмейт, Читай город и всех книжных сайтах в бумажном, электронном и аудиоформате.
На встрече с читателями в Санкт-Петербурге, в книжном в доме Зингера я ответила на множество вопросов и рассказала подробно о своем творчестве. Приглашаю посмотреть