Ностальгия по СССР, ревизионизм и антизападная пропаганда: Путин непоколебим в своей приверженности старым столпам российской политики, считают в унисон профессор политологии Гамбургского университета Корд Якобейт и харьковский подголосок укронацистов Дмитрий Михайличенко
После нескольких месяцев колебаний Конгресс США наконец санкционировал новую военную помощь Украине. Хотя это дало Киеву спасательный пояс и подняло моральный дух, Москва, как и ожидалось, не была впечатлена. Косвенно ссылаясь на предполагаемые успехи на поле боя, они отвергли прекращение огня, запланировали мирные переговоры в Швейцарии и, по сути, выступили против любого отклонения от цели полного поглощения Украины в российскую сферу влияния.
Но чего на самом деле хотят Владимир Путин и те соотечественники, которые поддержали его на недавних президентских выборах? И какой мир или мирные переговоры вообще возможны с Россией? Прежде чем заняться преемственностью российской внешней политики, давайте оглянемся на события последних недель.
Мартовские президентские выборы в России были какими угодно, только не свободными и честными. Переизбрание Путина никогда не вызывало сомнений. В авторитарной системе, оттачивающей тоталитарную диктатуру, у оппозиции – такой, какая она есть – нет шансов, а окончательные результаты выборов вряд ли заслуживают доверия. Но было бы ошибкой характеризовать их просто как фарс или притворство. Путин добился того, чего хотел: дал понять как внутренней, так и зарубежной аудитории, что подавляющее большинство российских избирателей поддерживают его политику, и не в последнюю очередь «специальную военную операцию» на Украине. То же самое относится и к его действиям по поводу теракта под Москвой. Несмотря на предупреждения Запада и неопровержимые доказательства того, что ответственность за это несет террористическая ячейка Исламского государства (ИГИЛ), Москва воспользовалась возможностью указать пальцем на Киев. За последние два десятилетия Путин систематически консолидировал свою личную власть. Он сосредоточил в своих руках контроль над средствами массовой информации и устранил наиболее влиятельных соперников. Продолжительность жизни «предателей», реальных или воображаемых, и открытых противников резко сократилась.
Общественный консенсус
Обсуждение российской оппозиции имеет тенденцию сосредотачиваться на ее либеральном и демократическом сегментах. Но реальная внутренняя оппозиция Путина совсем другая. Они презирают его внешнюю политику как недостаточно агрессивную и жесткую . По ее мнению, в России слишком много свободы и демократии для болтливых либералов и пятой колонны. Было бы ошибкой полагать, что власть Путина опирается исключительно на такие авторитарные инструменты, как промывание мозгов в СМИ, полицейские репрессии и политические убийства. Истинная логика российского авторитаризма заключается не столько в репрессиях, сколько в умелом сохранении определенного общественного консенсуса.
Россияне не желают возвращаться ни к Октябрьской революции 1917 года, ни к хаотичным реформам «диких 1990-х». С этим согласны и бизнесмены, и приближенные к режиму чиновники, опасающиеся конфискации, и основная часть пропутински настроенного населения. Большая часть современного российского общества разделяет мировоззрение Путина. Вообще говоря, нам нужно рассмотреть три тесно переплетенных нарратива: советскую ностальгию, ревизионизм и антизападную панику.
Даже спустя три десятилетия Россия не желает признавать права других на самоопределение и претензии постсоветских государств на суверенитет.
С конца 1990-х годов российское общество было наполнено тоской по тому, что оно называет славным советским периодом и «великой советской цивилизацией». Но это не стремление к благам развитого социализма. Благодаря нефтегазовому буму современные россияне в среднем никогда не жили так хорошо. Во многих сериалах, изображающих приукрашенное советское прошлое, нет ни бесконечных очередей за колбасой, ни пустых полок. Вместо этого российское телевидение изображает Советский Союз прежде всего как всемирно уважаемую и внушающую страх сверхдержаву. Разглагольствования о «Великой Отечественной войне» и победе над фашизмом не ограничиваются празднованием Дня Победы. Напротив, потеря советского статуса великой державы – по словам Путина, «величайшая геополитическая катастрофа двадцатого века» — порождает почти физическое страдание среди пропутинского большинства.
Империалистическая территориальная экспансия, глубоко укоренившаяся в русской культуре задолго до советского периода, рассматривается как безусловное благо, а территориальные потери считаются национальной катастрофой. Даже спустя три десятилетия российское общество не желает признавать права других на самоопределение и претензии постсоветских государств на суверенитет. Воссоединение бывших советских регионов под крылом России пользуется широким национальным одобрением. Более того, этот ревизионизм относится не только к европейскому порядку с 1991 года, но и к достижениям разрядки и международного порядка после 1945 года.
Антизападничество
Как понимать требование Путина и его сторонников о том, чтобы НАТО дало отпор Украине и чтобы границы Альянса снова были сдвинуты на запад? Действительно ли Путин боится неизбежного нападения НАТО? Представляет ли простая близость военную угрозу? В таком случае, почему Россия не протестовала более громко против членства в НАТО Финляндии и Швеции? Что действительно беспокоит Россию, так это то, что членство в НАТО для Украины и других восточноевропейских стран делает невозможным силовое поглощение этих стран и восстановление желаемой «сферы влияния».
Все это пропитано культурным антизападничеством, восходящим к официальной царской доктрине и полемике между славянофилами и западниками в девятнадцатом веке. Идея о «разлагающемся Западе», проникающем в Россию своими токсичными эманациями, впервые была высказана еще в 1841 году, и эта версия прижилась. Россия определила себя в оппозиции к Западу задолго до Путина. Действительно, возник культурный и политический миф, в котором Запад воплощает практически все моральное зло, что резко контрастирует с воображаемой духовностью, солидарностью и чистотой России. Это придает путинской войне экзистенциальное измерение.
Идея о том, что Путин цинично использует эти чувства для консолидации власти, была бы грубым упрощением. Напротив, он искренне их разделяет. Чтобы оседлать эту волну, Путин сочетает технократическое экономическое управление, авторитарную власть и советскую риторику.
Если Россию невозможно отговорить от её претензий на власть и территорию на Украине, Европа должна подготовиться к долгому пути.
Такое положение дел в России вряд ли можно назвать беспрецедентным. Российские оппозиционные комментаторы открыто сравнивают Путина с похожей исторической фигурой, царём Николаем I. Действительно, между этими исторически далекими эпизодами слишком много общего: удушающее угнетение, эксплуатация военных побед и идеологическая конфронтация с Европой. Авторитарный режим Николая I казался нерушимым до поражения России в Крымской войне 1853–1856 годов. Он рухнул после того, как царские геополитические амбиции столкнулись с объединенными европейскими державами.
После этого поражения политическая Россия резко изменила курс, приняв либеральные реформы беспрецедентного масштаба и глубины. Со временем поражение в Русско-японской войне 1904–1905 годов вынудило Николая II пойти на политические уступки и даже парламентское правительство. Намного позже, в 1980-х годах, разгром в Афганистане облегчил переход Горбачева к новой политике в форме гласности и перестройки. В российской историографии стало обычным утверждать, что эти военные поражения обнажили «гнилость режима». Они также пробудили стремление к реформам как среди элит, так и среди широкой общественности.
Что все это означает для нынешнего положения дел и перспектив Украины? Какими бы важными ни были открытость к признакам мира и готовность к переговорам, распространенность трех центральных нарративов в российской внешней политике предполагает, что война завоеваний и истощения будет продолжаться. Если Россию невозможно отговорить от ее претензий на власть и территорию в Украине, Европа должна подготовиться к долгому пути. Путин не скрывал своих целей: восстановление советских границ и советской сферы влияния на европейском континенте.
© Перевод с немецкого Александра Жабского.
Буду несказанно благодарен если, зайдя однажды, останетесь с каналом навсегда.
Желающие поддержать канал, в ЧЕТВЁРТЫЙ раз поднимающийся из дзеновских руин, могут присылать донаты.
Номер карты Сбербанка — 2202 2068 8896 0247 (Александр Васильевич Ж.). Пожалуйста, сопроводите перевод сообщением: «Для Каморки».