Моя небольшая история
Цукумогами (付喪神) — разновидность японского духа: вещь, приобретшая душу и индивидуальность
Я жил тогда в Токио в районе Коэндзи, квартира моя была совсем маленькой - только зайдешь и сразу начинается кухня, а за ней немного места, чтобы поспать, да посмотреть телевизор. Прихожая была размером - шаг на два. Я там хранил свою обувь. Так как я совсем недавно переехал в Японию и только начал здесь осваиваться, обуви у меня было немного - пара теннисных туфель и пара ботинок - ходить на работу. На теннисные туфли я даже некоторое время собирал деньги, и купил именно те, которые мне давно приглянулись.
Я их заметил в одном из магазинов с американской винтажной одеждой, и даже договорился с продавцом, чтобы он подождал немного и не продавал их, пока я не соберу нужную сумму. Обзаведясь обновкой, я радовался как ребенок, туфли действительно оказалисьневероятно удобными, легкими и ходить в них можно было сколько угодно, не боясь заполучить мозоль. Но вот неудача, через какое-то время я заметил, что на одной из туфель образовалась сбоку небольшая дыра. Может, кто-то наступил мне на ногу в толпе, а может, я за что-то зацепился и не заметил. Какое-то время я ее игнорировал, и продолжал носить эти теннисные туфли как ни в чем ни бывало, пока моя подруга меня не пристыдила. И я наконец отнес дырявую туфлю в ремонт, а другая так и осталась стоять в коридоре в гордом одиночестве.
Забрать ее из ремонта все никак не удавалось, то я заканчивал работу поздно, то уезжал на выходные. Так прошло почти два месяца, и уже настала середина августа. В городе стояла жара, даже дойти до метро было тяжело. Но мне нужно было пережить всего пару дней до выходных на Обон. Я думал, что уж тогда непременно возьму себя в руки и схожу наконец, чтобы вернуть домой вторую туфлю, а то ее подруга, наверное, уже заскучала коротать дни одной. Да, да, так почему-то и подумал, что им порознь скучно.
И надо же как раз вечером этого дня случилось со мной одна странная вещь. Вернувшись по традиции поздно и зайдя внутрь своей квартиры, я не сразу включил свет - с улицы падало освещение от фонаря, и настроение было такое, что мне немного захотелось побыть в темноте.
Я начал снимать свои ботинки, как кто-то окликнул меня:
- Эй!
Я так и замер от страха. Голос был тихий, тонкий, как у ребенка, но явный. Я подумал, что, может, это с улицы донеслось или с общего коридора, собрался было уже включить электрический свет, как это "Эй!" раздалось снова. Я поспешно включил лампу и лихорадочно стал оглядывать квартиру в поисках того, кто звал меня, даже в душевую заглянул. Везде царила тишина, и никого не было. В приведений я никогда не верил, но мне все же стало не по себе. Я уж было собрался включить телевизор, чтобы притупить неприятное чувство страха, но тут тот же голос произнес:
- Да здесь я, внизу, у двери.
Крадущейся походкой я приблизился к своей крошечной прихожей, пытаясь наконец понять, кто же говорит со мной.
- Кто здесь? - спросил я строго, одновременно хватая длинную деревянную ложку для обуви, намереваясь использовать ее в целях самообороны от невидимого говоруна.
- Я здесь, это твоя теннисная туфля. Это я с тобой говорю.
Услышав такое странное заявление, я все же присел на пороге рядом со своей одинокой теннисной туфлей, пристально вглядываясь в нее и думая, а не помутился ли мой рассудок? Но в тот вечер я не выпил ни капли алкоголя, и объяснить свои слуховые галлюцинации ничем не мог.
- Послушай, - продолжала туфля. Я склонился прямо к ней, но взять в руки боялся. - Послушай, куда ты дел мою сестру?
Но я не ответил на ее вопрос. "Подумать только, туфля разговаривает", - вот какая мыль крутилась в моей голове, а уж что она там болтает я даже не слушал и в смысл слов не вникал, и понять толком ничего не мог.
- Нет, ты мне отвечай, куда ты ее дел? Снес куда-то и оставил за ее неприглядный вид?
Тут я начал немного соображать, в чем сутьэтого разговора. Но все же еще считал странным вот так взять и отвечать теннисной туфле. И поэтому просто сидел и молчал.
- Признавайся, я тебе говорю! - не унималась заносчивая обувь.
При этом, и я видел это собственными глазами, туфля немного двинулась в мою сторону. Тогда я подумал, а не разыгрывает ли кто меня. Все же я был иностранцем, мало ли как решили подшутить надо мной мои японские коллеги. Резко схватив туфлю, я осмотрел ее со всех сторон, и уже было хотел ощупать внутри, как она запищала:
- Да как ты смеешь!
Я тут же отбросил несносную обувь в сторону.
- Если это розыгрыш, то во все не смешной! - грозно заявил я. А сам чуть ли не трясся от страха и волнения. На какое-то время воцарило молчание. Но вдруг туфля сама собой перевернулась и быстро двинулась на меня.
- Так где она? Говори! - опять запищала теннисная туфля.
После некоторого замешательства, и сам, не зная как оказавшись прижатым к входной двери и готовый уже умчаться прочь в неизвестность ночных улиц, я все же смог произнести, хоть и не слишком разборчиво:
- В ремонте. Скоро заберу.
Туфля замерла. Кажется, нападать на меня она передумала.
- Уверен? Не врешь? - через некоторое время спросила она.
Я покачал головой. Туфля затихла и больше не двигалась. Я, пересилив страх, дотронулся до нее, но она не подавала признаков жизни. Однако, мне теперь стало ужасно любопытно, от чего же случилось это чудо.
- Эй, туфля, - теперь это уже я позвал ее.
- Туфля, - не унимался я, взяв ее в руки и повернув к себе носком. Мне подумалось, что именно в этом месте у нее должно быть лицо.
- Почему, почему ты переживаешь за свою сестру? - почти шепотом спросил я.
Я подумал, что туфля, умеющая говорить, заслуживает благоговейного отношения. На некоторое время, казалось, весь мир замер, и я замер с туфлей в руке. Рассматривая ее светлую гладкую поверхность, я уж было решил, что она ничего не скажет, но туфля вдруг сказала:
- Мне без нее очень одиноко. Быть одному - не хорошо. Для туфель равносильно смерти.
Я серьезно покивал. Эта причина мне показалась действительно веской. Я бережно поставил туфлю на пол и какое-то время задумчиво сидел возле нее в прихожей в полной тишине. Потом вспомнил о счете за электричество, выключил свет и посидел еще так, только теперь уже в темноте. Я подумал, что стоит спросить еще о чем-нибудь, но в голову ничего стоящего не приходило, я ведь раньше никогда с обувью не разговаривал. Поэтому я так и продолжал молчать, а потом, видимо, уснул, потому что разбудил меня звук будильника на телефоне. Было уже утро. Пришлось второпях собираться на работу, к тому же после ночи, проведенной на полу, вид у меня был тот еще.
В тот день я ушел из офиса во время и прямиком побежал забирать вторую теннисную туфлю из ремонта. Идеально починить ее не удалось, но в то же время выглядела она теперь более или менее опрятно. Торжественно внесся ее в дом, я поставил ее рядом со второй теннисной туфлей. Эти двое наконец-то воссоединились.
- Вот видишь, теперь тебе не будет одиноко, - сказал я туфле. - Надеюсь, ты рада.
В ответ ничего не прозвучало, ни единого звука, только мирно гудел холодильник, да с улицы доносилась песня из грузовичка, продающего печенный картофель.
Я вообщем-то ничего и не ожидал. Стал заниматься своими делами, потом посмотрел телевизор. Но вот удивительно - когда я потом отправился в "конбини" купить что-нибудь себе на ужин, то увидел, что мои теннисные туфли плотненько стоят бок о бок друг к дружке, хотя я точно помнил, что поставил их в несколько сантиметров друг от друга.
Потом, когда я женился, и мы с супругой переехали в новую квартиру в совсем другом районе Токио, теннисные туфли куда-то пропали, хотя я и был уверен, что аккуратно упаковал их и положил в одну из коробок с вещами. Кто знает, может, они на самом деле были свободолюбивыми цукумогами и переезжать им не хотелось? Вот они и сбежали прочь. А что? Все возможно.
Спасибо, что дочитали!
Обон - дни в августе в Японии, когда поминают усопших. Часто в это время японцы навещают родные места. В это время могут происходить всякие мистические вещи
Конбини - японское сокращение от английского «удобные магазины»
Коэндзи - престижный район в Токио, знаменитый магазинами с винтажной одеждой