Бен-Чхоль Хан в таких работах, как «Общество усталости» и недавно вышедшем «Кризисе повествования», ставит диагноз безумной бесцельности цифровой эпохи.
Автор: Кайл Чайка,
17 апреля 2024 года, New Yorker
«Сила, способная изменить чью-то жизнь, заключается в одном абзаце, в единственном замечании», — писал Джеймс Солтер в своем романе 1975 года «Световые годы». Встреча с одной-единственной «тонкой» строкой письма, как он выразился, может направить читателя по новому пути; его жизнь поделится на «до» и «после» момента прочтения. Для Кевина Марета, студента искусствоведа Университета Айдахо, этот момент наступил во время чтения «In the Swarm», небольшой монографии философа Бён-Чхоль Хана, которая была впервые опубликована на английском языке издательством M.I.T. в 2017 году. В мае 2023 года, просматривая Instagram, Марет наткнулся на обзор работ Хана; Марет был настолько заинтригован, что взял «In the Swarm» из университетской библиотеки. Книги Хана, полемичные и афористичные, отражают опыт Марета, выросшего в социальных сетях, и наглядно демонстрируют ему отсутствие контроля над своим отношением к Интернету. В нашем разговоре Марет отметил несколько своих любимых тезисов из книги: «Обитатели цифрового паноптикума — не заключенные. Их стихия — иллюзорная свобода. Они наполняют цифровой паноптикум информацией, демонстрируя себя и освещая все аспекты своей жизни». О книге Хана он сказал: «У меня ушло всего два часа на чтение этой книги».
Марет носит с собой взятую в библиотеке книгу Хана как талисман. «Я могу положить ее в карман пиджака, когда иду в кафе или на поляну возле своего дома», — сказал он мне. Марет купил другие книги Хана: «Общество прозрачности», «Спасение прекрасного» и «Агония Эроса», которые написаны в том же формате брошюры и являются чем-то средним между манифестом и эссе, а также, как правило, занимают менее ста страниц. Марет принадлежит к растущему кругу читателей, которые считают Хана своего рода мудрецом эпохи Интернета. Элизабет Накамура, сотрудница художественной галереи в Сан-Франциско, двадцати с небольшим лет, пережила похожий опыт в первые дни карантина из-за пандемии, после того как кто-то в Discord предложил ей изучить работы Хана. Она скачала «Агонию Эроса» с Libgen, сайта, известного своими пиратскими электронными книгами. (У нее есть книги Хана только в формате PDF). В «Агонии Эроса» Бён-Чхоль Хан утверждает, что чрезмерное самовозвеличивание, поощряемое социальными сетями, уничтожило возможность по-настоящему эротического переживания, которое требует встречи с другим человеком. «Я просто кайфую, читая эту книгу», — сказала Элизабет, используя сленг поколения Z для обозначения бурного наслаждения — фанатизма. «Эта книга как мем, но не в плане юмора, а в том смысле, что она лаконична и ее легко распространять. Я могу разослать ее своим друзьям, которые не очень любят читать, чтобы помочь им о чем то задуматься», — сказала она. Как Сартр в эпоху экранов, Хан описывает наше преобладающее состояние не совсем безнадежного цифрового отчаяния.
Бён-Чхоль Хан родился в 1959 году в Южной Корее и первоначально изучал металлургию в Сеуле, чтобы успокоить своих родителей, которые хотели, чтобы он получил практическую специальность. Когда Хану было двадцать два, он переехал в Германию. Хан собирался продолжить учебу, но переключился на философию, сосредоточив внимание на Мартине Хайдеггере. В 1994 году он получил степень доктора философии во Фрайбургском университете, а затем начал преподавать феноменологию, эстетику и религиоведение, в конечном итоге поступив в Берлинский университет искусств. На протяжении последних двух десятилетий он регулярно публиковался, но избегал интервью и редко выезжал за пределы Германии. Джон Томпсон, главный редаткор Polity, независимого британского издательства, выпустившего четырнадцать книг Хана с 2017 года, сказал мне, что спрос на его работы вырос во многом благодаря сарафанному радио. «Бён-Чхоль Хан был тепло принят широкой читательской аудиторией, что привело к росту спроса. И эта модель продвижения отличается от обычного способа освещения в крупных журналах, — сказал он. Бён-Чхоль Хан как двигатель. Идеи и книги просто текут потоком».
Первой работой Хана стала книга «Общество усталости», первоначально опубликованная на немецком языке в 2010 году. Почти за десять лет до того, как писательница Энн Хелен Петерсен занялась проблемой «эмоционального выгорания тысячелетия», Хан диагностировал то, что он назвал «насилием позитивности», вызванным перепроизводством, погоней за достижениями и чрезмерной коммуникацией. Мы настолько зависимы, главным образом, от Интернета, что, как это ни парадоксально, почти ничего не чувствуем и не понимаем. Иронично, что работы Хана легко распространяются по тем самым каналам, которые он критикует. Излагая свои идеи в кратких, незамысловатых предложениях, Хан заставляет читателя чувствовать себя так, словно он сам додумался до этих мыслей. «Общество усталости» и другие книги Хана сегодня фигурируют в бесчисленных разборах на YouTube и TikTok. Его идеи особенно понравились читателям, имеющим отношение к эстетике, — художникам, кураторам, дизайнерам и архитекторам, — даже несмотря на то, что Хан не полностью принят философским сообществом. (В статье, опубликованной в Los Angeles Review of Books в 2017 году, Хан был осторожно назван «таким же хорошим выбором, как и любой другой современный философ».) Работы Бён-Чхоль Хана переведены на десятки языков, а по данным испанской газеты El País «Общество усталости»разошлось тиражом более ста тысяч экземпляров по Латинской Америке, Корее, Испании и Италии. Директор музея в Пекине сказал мне: «Мир китайского искусства одержим Бён-Чхоль Ханом». Альберто Олмос, известный испанский писатель и критик, описал Хана как «замечательного философского диджея», миксующегоотсылки к творчеству Барта, Бодрийяра и Беньямина в броских ремиксах. В 2023 году в интервью журналу DazedKorea k-pop-звезда RM из группы BTS порекомендовал «Агонию Эроса», добавив: «Возможно, вы будете глубоко разочарованы, потому что книга предполагает, что любовь, которую мы сейчас испытываем, — это не любовь».
Моей первой встречей с творчеством Хана стала книга «Не-вещи», которую я обнаружил на видном месте в независимом книжном магазине. Меня привлекло его гномическое название и постмодернистский коллаж на обложке: фотография небоскребов, видимых с поверхности земли, соединенная с фотографией небоскребов, сделанной сверху и создающей геометрическую абстракцию. В книге «Не-вещи» Хан утверждает, что в Интернете мы сталкиваемся с избытком информации, то есть не-вещей, которая отвлекает нас от взаимодействия с объектами окружающего мира: «Цифровой экран определяет наше восприятие мира и ограждает нас от реальности». Лучший способ читать Хана похож на лучший способ читать Библию: полистайте ее, найдите строку, вызывающую воспоминания, и читайте. Каждое предложение — это микрокосм книги, а каждая книга — это микрокосм творчества, поэтому читателю не нужно вникать слишком глубоко, чтобы уловить суть. «Смартфон — это передвижной трудовой лагерь, в котором мы добровольно себя заключаем», — пишет Хан в книге «Не-вещи». Остро! Это коан, над которым нужно размышлять, и строки, которые заставляют ненавидеть себя за излишнюю коммуникацию с телефоном. Я продолжал читать, потому что чувствовал, что должен это сделать, на случай, если Хан сможет предложить мне какое-то спасение.
Последняя опубликованная на английском языке книга Хана, «Кризис повествования», вышла в США в апреле 2024 года. Как и в случае с комиксами, Книги Хана, похоже, представляют собой единую серию; все издания Polity имеют схожий дизайн обложек, создавая единый визуальный бренд.) Книга посвящена концу «сторителлинга», который, по мнению Хана, представляет собой находящийся под угрозой исчезновения способ установления смысла в эпоху, когда доминируют ключевые слова и отредактированные фрагменты контента, который мы потребляем в Интернете. Книга основана на рассуждении о «не-вещах», но вместо того, чтобы сетовать на нехватку реальных объектов, Хан критикует нашу способность описывать «моменты нашей жизни».
«Для цифровых платформ данные ценнее рассказов. Нарративная рефлексия нежелательна». Не поэтому ли жизнь, описанная в Instagram, на самом деле не складывается в единое целое, несмотря на все время и труд, которые мы тратим на ведение аккаунта? Концепция Хана об «информации», противоположной повествованию и требующей способности воображения, не основанной на данных, имеет нечто общее с «контентом», общим термином, который одновременно описывает и превращает культуру двадцать первого века в недифференцированную кашу. В книге «Кризис повествования» Хан пишет: «В цифровом позднем модерне мы обыгрываем наготу, смысловую пустоту жизни, постоянно выкладывая посты, лайкая и расшэривая. Коммуникативный и информационный шум способствует тому, что жизнь не обнаруживает никакой тревожащей пустоты».
На это мозг, одурманенный Интернетом, просто хочет воскликнуть: «дададада!!! Бён-Чхоль Хан, сбей меня грузовиком». Если ты регулярный пользователь социальных сетей, то, читая Хана, ты поймешь, что тебя понимают и поддерживают. Его статус своего рода философского наставника молодого поколения подтверждается тем, что мало знакомы с личностью Хана. На фотографиях он запечатлен в основном в черной, потрепанной, но все еще элегантной кожаной куртке и тонком шарфе. Его длинные волосы собраны в конский хвост, а кожа сияет как у современных звезд. Его телегеничность противоречит его изоляции от медиа-экосистемы. В соцсетях нет его аккаунтов; а в одном из редких интервью Хан рассказал El Pais, что пишет по три предложения в день и проводит большую часть времени, ухаживая за своими растениями и играя Баха и Шумана на пианино. Его офлайновая аура — онлайн-пользователи могут назвать это личным брендом, — похоже, подтверждает, что у него есть мудрость, которой не хватает многим из нас.
Чарльз Пиджен, докторант факультета английского языка Оксфордского университета, занимающийся исследованием интернет-среды, описал «Кризис повествования» Хана как «своего рода старомодный гуманизм: что вы извлекаете из книги? Что-то, что должно изменить ваше отношение к миру и к вашей собственной жизни». Пиджен добавил, что удобоваримые и броские сентенции Хана не всегда выдерживают въедливой критики. «Есть много вещей, в которых можно найти недостатки», — сказал мне Пиджен. Он указал на аргумент из «Общества усталости» о том, что человечество перешло от «иммунологического общества», характеризующегося барьерами, к «нейронному обществу», характеризующемуся безграничностью и бесконфликтной циркуляцией. К примеру, пандемия Ковида продемонстрировала резкое возвращение к иммунологически организованному миру, который на самом деле никуда не делся. «Упрощенная ясность, которая так важна для стиля Хана, также подразумевает возможность, что все пойдет наперекосяк», — сказал Пиджен.
К примеру, в «Кризисе повествования» Хан сильно рискует, рассуждая о вещах, отстраненных от основной темы книги. Он справедливо отмечает «нынешний хайп вокруг нарративов», который может включать в себя бум «сторителлинга» в корпоративном маркетинге или популярность выступлений на Ted. Он утверждает, что, хотя сториз — модное слово, мы утратили истинную, более глубокую способность к осмыслению повествования. (В книге Хан напоминает об архетипическом «огне, вокруг которого люди собираются, чтобы рассказывать друг другу истории») Он описывает публикации в социальных сетях как «порнографической рекламой самих себя», что вполне справедливо. Однако Хан не учитывает, что цифровые пространства также могут создавать значимый опыт, что на данный момент, в двадцать первом веке, кажется почти странным. Мы не относим Хана к приверженцам холистической ортодоксии; трудно винить шестидесятилетнего человека за то, что он не понял парадоксального способа TikTok поощрять как эксплуататорские, так и эмансипационные формы самовыражения. Но Хан упускает из виду тот факт, что социальные сети позволяют нарративизировать себя, создавать и проецировать личную идентичность со свободой, которая никогда не была возможна в рамках нисходящей иерархии традиционных СМИ. Для многих людей Интернет — это новый костер, вокруг которого рассказывают истории.
Остается только гадать, что думает Хан о том, как его собственные идеи расцвели в информационной культуре Интернета, среди лавины не-вещей. Когда мы читаем об Интернете, мы часто ждем готовых ответов: хороша ли технология или плоха? Хан не предлагает решения или простые лайфхаки, но в интернет-культуре его работы можно легко превратить в удобные и понятные уроки. (Одно из описаний в TikTok гласит: «Бён-Чхоль Хан и самооптимизация #капитализм #марксизм #терапия».) Книги Хана «критикуют чрезмерное цифровое потребление, но также совместимы с ним», — сказал мне Пиджен, — они могут быть использованы как еще один модный набор идей, который будет усваиваться людьми по частям. В этом-то и заключается настоящая ловушка. Вы никогда не сможете быть вне системы, о которой пытаетесь говорить». Но пылкий, почти брутальный стиль Хана также говорит сам за себя, и в этом смысле он противостоит способу цифровой культуры заставлять человека отстаивать свои творческие достижения. Многие сентенции Хана сообщают читателям, что им не обязательно быть кем-то другим. Если бы Хан опубликовал свои собственные видео на TikTok, большинство комментаторов, вероятно, просто спросили бы, какого бренда его кожаная куртка. (Честно говоря, я тоже хочу это знать). Возможно, нам следует воспринимать его работы как стимул к тому, чтобы жить своей собственной автономной жизнью. Однако до тех пор, пока мы не воплотим все эти идеи в жизнь, работы Хана представляют собой вдохновляющий символ, который можно носить с собой, перелистывать и рекомендовать нашим друзьям. Как выразился Марет, студент Университета Айдахо: «Система Хана активирована».
