В широком и длинном больничном коридоре свежепостроенного здания, где запах хлорки едва перебивал чарующий аромат свежего ремонта, стояла группа студентов в белых халатах. Будучи ненадолго оставленными без опеки руководителя группы, везунчики-первокурсники, ещё вчерашние абитуриенты престижного вуза, тут же бросились в горячие обсуждения. Парни и девчата оживлённо спорили о чем-то в формате «все против всех», эмоционально отстаивая правду, которая, как известно, у каждого своя.
Ах эта молодость! Этот юношеский максимализм! Строить шикарные замки с бескрайними полями перед ними, имея пару рублей в кармане! Отважно сражаться за правду с мириадами кровожадных врагов, ни разу при этом не держа в руках ничего опаснее тупого проржавевшего ножа! Ночи напролёт признаваться в любви, так ни разу и не поцеловавшись! Шиковать новым вязаным свитером, как роскошным лимузином, попивая молоко из стеклянной бутылки и закусывая его вчерашним батоном! Жить самым светлым будущим, имея сотню хвостов в сессии! Пожалуй, только молодость на такое способна!
Среди этого «правдоборного» шума различить чьё-то мнение было делом совершенно невозможным. Правды, сливавшиеся в единый словесный гул, были больше похожи на галдёж птичьего базара. Хотя… Пару голосов можно было различить. Звонкий девчачий голос бойкой короткостриженой девушки невысокого роста и густой бас парня богатырской комплекции, возвышавшегося едва ли не на голову над всей остальной группой.
– Что за базар?! – строго выкрикнула женщина средних лет, подошедшая к группе в сопровождении невысокого мужчины в белом халате и чепчике.
Вся группа тут же затихла.
– Товарищи студенты! – громким, поставленным голосом начала женщина, аккуратно поправив белый халат так, чтобы был виден значок члена партии, приколотый на груди. – Мы с вами находимся в отделении патологий новорождённых детей и детей грудного возраста! Как вы успели заметить, отделение находится в новом корпусе нашей прекрасной больницы. Благодаря неустанной заботе Коммунистической партии Советского Союза и лично товарища Хру… – запнулась она на полуслове, но тут же исправилась: – Брежнева Леонида Ильича каждый день в нашей прекрасной стране строятся новые больницы и поликлиники. Новейшее оборудование, которым… Чепчиков! – грозный взор устремился в сторону невысокого паренька, что-то шептавшего на ухо своему соседу. – Тебя это тоже касается!
Новейшее оборудование, которым оснащаются наши советские больницы, – продолжила речь женщина, – позволяет оказывать своевременную, квалифицированную медицинскую помощь всем гражданам Советского Союза. По уровню медицинского обслуживания наша страна уверенно лидирует… Луц! – испепеляющий взгляд женщины коснулся худого парнишки, осмелившегося украдкой зевнуть. – Закрой зевало! Я твои миндалины отсюда вижу!
Уверенно лидирует, – как ни в чем не бывало, продолжила руководительница группы, – в списке развитых стран мира. И это лично у меня и у каждого сознательного гражданина Советского Союза вызывает особую гордость за нашу страну! Чтобы эта гордость не омрачилась чьим-то необдуманным шагом, прошу всех своими корявыми руками ничего не трогать! Ясно?!
– Вроде не корявые, – из толпы студентов послышался густой бас высокого парня богатырской комплекции.
– Мирон! – сверкнула огненным взглядом руководитель группы. – Ещё одна реплика – и пойдёшь доучиваться в эстрадно-цирковое!
– Октябрина Виленовна! – невысокая девчушка с короткой стрижкой подала бойкий голосок из толпы. – А в операционную мы пойдём?
– Только после уток! – отрезала Октябрина Виленовна.
– Каких уток? – недоумевала девчушка.
– Эмалированных, Машенька, эмалированных! – тоном, не терпящим возражений, пояснила строгая руководительница и продолжила речь: – Товарищи студенты! Я с радостью хочу представить вам заведующего отделением, врача высшей категории, Айваза Арменовича Гаспаряна. Прошу любить и жаловать!
Под жиденькие аплодисменты из тени строгой руководительницы группы вышел невысокий мужчина в чепчике и речью с едва уловимым, приятным кавказским акцентом, обратился к студентам:
– Здравствуйте, ребята!
– Драсте! – понеслось разрозненное, разноголосое приветствие из толпы.
– Как сказала Октябрина Виленовна, вы сейчас находитесь в отделении патологий новорождённых детей и детей грудного возраста…
– Патология, – бесцеремонно перебила рассказчика Октябрина Виленовна, – термин, образованный от двух греческих слов: «патос» – болезнь, «логос» – учение, означающий раздел медицины, изучающий болезненные процессы и состояния в живом организме! Прошу вас, продолжайте! – руководительница снова передала слово Айвазу Арменовичу.
– Вот, ребятушки, – продолжил зав, – поскольку в отделении находятся маленькие детки, я вас очень попрошу не шуметь! Будьте спокойны, не делайте резких движений и, пожалуйста, воздержитесь от громких выкриков! Детки у нас больные, есть тяжёлые пациенты, психоэмоциональные травмы им совершенно ни к чему.
– Ай! Мирон! – буквально подпрыгнув на месте, выкрикнула невысокая, короткостриженая девушка и уставилась злобным взглядом на высокого, крепкого парня.
– Что Мирон?! Я ничего! Я вообще стою! – пробасил в ответ парень, украдкой передавая булавку кому-то из сообщников в белых халатах.
– Айваз Арменович! – Октябрина Виленовна обратилась к заведующему отделением. – Я знаю, кто сегодня поможет вам с уборкой отделения.
На этом инцидент был исчерпан, и группа студентов, возглавляемая Айвазом Арменовичем, двинулась на экскурсию по новёхонькому отделению.
– А в этой палате, – подойдя к очередной двери, начал зав, – у нас, ребятушки, находятся больные детки, которые волею судьбы оказались без родительской опеки. Брошенные дети, дети из неблагополучных семей, и дети, чьи родители сейчас находятся в местах лишения свободы.
– Детки в клетке, – подал слабенький голос из толпы худощавый паренёк.
– Луц! – как сторожевая собака, заметившая беспорядок, тут же рявкнула Октябрина Виленовна. – Женечка, твоя зачётка все ещё у меня!
– В общем, ребятушки, в этой палате детки, находящиеся на попечении государства, – продолжил Айваз Арменович.
– Товарищи студенты! – диктаторский голос Октябрины Виленовны снова развеял приятную, тёплую речь заведующего отделением. – С каждым годом неуклонно растут морально-волевые качества советского общества. Благодаря объективной пропаганде общечеловеческих ценностей, которую обеспечивает нам советская пресса, в сознании советских людей чётко сформировано правильное понимание таких базовых понятий, как: «долг перед страной», «семья» и «дети». И каждый советский гражданин с пониманием… Храмченко, перестань кривляться! – прервав пламенную речь, Октябрина Виленовна осадила одного из студентов. – Ты и так немногим от обезьяны отличаешься!
– А он ещё эволюционирует! – послышался выкрик из толпы.
– Кто сказал?! – сверкнув огненным взглядом, злобно потребовала ответа цербер в юбке.
– Дарвин! – не удержавшись, под всеобщий хохот выпалил высокий, крепкий паренёк.
– Завтра жду твой реферат про эволюцию живых организмов на Земле, Дарвин! – сквозь зубы прорычала Октябрина Виленовна и продолжила с пропагандой: – Каждый советский гражданин с пониманием относится к основополагающим принципам построения советского государства. К сожалению, ещё не все граждане Советского Союза достигли высокого уровня самосознания и в нашем социалистическом обществе всё ещё случаются инциденты вопиющей безнравственности! Коммунистическая партия Советского Союза и лично товарищ Брежнев Леонид Ильич, – на этот раз без оговорки произнесла она, – силами правоохранительных и воспитательных органов день и ночь борются с подобного рода нездоровыми явлениями, чтобы в будущем мы могли построить коммунистическое общество…
– Разрешите, Октябрина Виленовна, – вмешался Айваз Арменович и обратился к группе студентов: – Ребятушки, на самом деле таких случаев действительно немного. К несчастью, они случаются, но с каждым годом всё реже и реже. Деток в палате немного, но они есть. Все они ждут выздоровления, после чего мы их отправим в детские дома. Прошу вас, ребята! – и зав осторожно распахнул белую дверь в просторную палату с маленькими детьми.
Невзирая на предостережения Октябрины Виленовны, женская часть группы тут же бросилась к миленьким младенцам в деревянных люльках, чтобы потискать их, понянчится или хотя бы погладить по головке. Ведь девочки – они же такие девочки! Они рождаются с уже полностью сформированным материнским инстинктом! И на пути к младенцу остановить их не может ничто, даже грозная Октябрина Виленовна! Палата тут же наполнилась «сюсканьями», «утипутями» и прочими телячьими нежностями. Парни в это время хаотичной группкой стояли в сторонке и стоически терпели все эти немужские выходки.
– А это что за чудный ребёнок?! – воскликнула одна из девушек, указывая на перебинтованного, крохотного младенца с тремя рыжими пушинками на голове.
– О-о, ребятушки! – с воодушевлением начал Айваз Арменович. – Этот мальчик – гордость нашего отделения! Чуть больше месяца назад нам доставили этого младенца прямиком из родильного отделения. Мальчик прибыл к нам с тяжёлой, крайне редко встречающейся патологией: экстрастернальной частичной эктопией сердца…
– Экстрастернальная эктопия сердца, – в очередной раз перебив зава, громко начала Октябрина Виленовна, – это…
– Т-с-с! – приставив палец ко рту, Айваз Арменович умоляющим лицом попросил руководительницу быть потише.
– Экстрастернальная эктопия сердца, – снизив голос, но не изменив интонации, продолжила Октябрина Виленовна, – это врождённая патология нарушения взаимоположения грудины и сердца, в простонародье «сердце снаружи».
– Мальчик поступил к нам, – снова взял слово зав, – в стабильно тяжёлом состоянии. Как правило, при такой патологии прогноз крайне неблагоприятный, младенцы с эктопией редко доживают до года. Но в нашем случае, слава Богу, – Айваз Арменович поёжился под испепеляющим взглядом грозной руководительницы, – эктопия была больше условной. У младенца отсутствовала часть грудины, прикрывающей сердце. Без сомнений, патология тяжёлая, сердце буквально просматривалось сквозь кожу, но вполне излечимая. Сердце младенца было здоровым, сосудистых патологий выявлено не было, поэтому шансы на выздоровление малыша были достаточно велики.
По всей видимости, причиной такой патологии стала травма, полученная роженицей во время беременности. И это немудрено, учитывая мать младенца, личность которой, к слову, до сих пор не удалось установить. По словам коллег из родильного отделения, женщину в состоянии алкогольного опьянения доставили во второй стадии родов. Ребята со скорой боялись, что она у них в машине родит. Но, слава Богу…
– Айваз Арменович! – со всей деликатной жёсткость, на которую только способно лицо руководящего состава, вмешалась Октябрина Виленовна. – Я хочу напомнить вам о недопустимости религиозных высказываний из уст советских медиков!
– Извините, Октябрина Виленовна! – тихонько начал зав. – Заговариваюсь. Извините, ради Бо… Ой! – и зав, запнувшись на полуслове, хлопнул себя ладонью по рту под всеобщие смешки.
– Мы, врачи, специалисты высокого уровня, – продолжила «бомбить» зава руководительница, – не допускаем какого-либо рода высказываний, порочащих высокое звание советского врача!
– Да-да, извините! – ещё раз извинился зав и продолжил рассказ о мальчике. – Так вот, ребятушки, родила эта пьяная дама без имени и через час сбежала через окно, оставив новорождённого сына в родильном отделении. Это было в первой половине дня. А уже ближе к часу дня мальчик находился у нас.
Ну и как тут не сказать про золотые руки нашего замечательного хирурга Гольдмана Рудольфа Михайловича, который следующим утром провёл блестящую многочасовую операцию, увенчавшуюся… Вот! – немного задумавшись, Айваз Арменович просто указал на мальчика, как живой факт блестящей хирургической работы. – Я должен вам сказать, ребятушки, что наш хирург, Рудольф Михайлович – совершенно уникальный специалист, на счету которого масса сложнейших, успешных операций! Некоторые операции, выполненные золотыми руками Рудольфа Михайловича, являются просто-таки уникальными! Больше в мире никто такого не делает!
Октябрина Виленовна! – Айваз Арменович обратился к руководительнице, которая грозным шёпотом отчитывала кого-то из группы. – Я прошу вас! Да просто настаиваю на том, чтобы вы устроили ребятам встречу с этим замечательным специалистом!
– Обязательно, Айваз Арменович! Но только после уток! – уточнила она под всеобщие вздохи и добавила: – А кстати, где он сам?
– Там, где и положено быть хирургу: в операционной! – не без должной гордости ответил Айваз Арменович.
– Блестяще, Айваз Арменович, блестяще! – на удивление щедро похвалила медперсонал суровая Октябрина Виленовна.
– И ещё один интересный факт, ребятушки! – с увлечением продолжил рассказывать зав. – В день операции Рудольфу Михайловичу исполнилось сорок пять лет. Представляете?! У него день рождения, а он оперирует! Мы всем отделением шутили насчёт того, что в качестве подарка… – видимо слово «Бог» должно было сорваться с уст Айваза Арменовича, но мудрый зав быстро перефразировал, как пластилиновую фигурку перелепив на ходу то, что просилось на язык, – его величество Случай преподнёс этого чудного мальчика.
И на радостях Рудольф Михайлович повелел назвать пацана его именем. Так мальчик получил имя Рудольф. А когда стали разбираться с отчеством, само собой, не без участия Рудольфа Михайловича, то поняли, что отчество должен дать тот, кто подарил жизнь. О биологическом отце и речи не могло вестись! Мы и о матери-то ничего не знали, куда там отца искать! Таких отцов на север за длинным рублём много уехало, сыщи там его. Подумали и решили: как ни крути, а именно Рудольф Михайлович своими золотыми руками дал ребёнку второй шанс на долгую жизнь. Отец можно сказать! Ну, с позволения нашего замечательного хирурга, по батюшке наш маленький Рудольф был записан, как Рудольфович.
– А фамилию тоже дал? – спросил кто-то из толпы.
– Ну уж нет, ребятушки! – с улыбкой ответил зав. – Фамилия – это такая штука, которой просто так не разбрасываются! Поскольку настоящую фамилию мальчика установить не удалось, мы всем отделением решили, что будет он Неизвестным. Так вот появился на свет ещё один гражданин, Рудольф Рудольфович Неизвестный! – и Айваз Арменович широким жестом указал на миленького, перевязанного бинтами мальчика с тремя рыжими пушинками на макушке, который смотрел на всех своими удивлёнными глазками, улыбаясь совершенно очаровательной улыбкой.
Фамилия Неизвестный так позабавила группу студентов, что все наперебой тут же стали рисовать блестящее будущее ещё грудному младенцу.
– А представляете, – высказывалась невысокая бойкая девчушка с короткой стрижкой, – если он станет космонавтом?! Во всех газетах мира, на первой полосе: «Неизвестный советский космонавт первым ступил на поверхность Марса!». Класс?!
– Или врачом, – предположил высокий, крепкий парень. – «Неизвестный советский профессор первым в мире успешно выполнил трансплантацию мозга!».
– Тебе пригодится, Мирон! – не преминула съязвить Октябрина Виленовна.
– А может быть, он станет писателем? – осторожно беря на руки малыша, тихим голосочком начала мечтать хрупкая девушка со светлыми волосами. – Он напишет много замечательных повестей и романов! Его будут читать во всём мире, его работы переведут на сотни языков! И все свои работы: романы, повести и рассказы он будет подписывать своей настоящей фамилией. А все будут думать, что это – псевдоним. Автор: Неизвестный!
Перебинтованный малыш с тремя рыжими пушинками на макушке улыбался на руках у миловидной девушки с удивительно тихим, нежным голосом и смотрел на неё очаровательными голубыми глазёнками. Смотрел на неё, на белый больничный потолок, на других ребят, обступивших его кругом… Смотрел на весь этот неизведанный, полный красок мир! Мир, который ему ещё предстояло познать.
Конец.
Автор: Руслан Ковальчук
Источник: https://litclubbs.ru/articles/47334-glava-25-neizvestnyi.html
Содержание:
- Глава 4. Первое знакомство
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: