Михаил Владимирович прожил яркую, наполненную событиями и впечатлениями жизнь. Он был убежденным русским патриотом, миссионером и богословом, приходским священником и депутатом Государственной Думы, автором «Записки», которая обратила на себя благосклонное внимание Государя Николая ІІ, узником Соловецких лагерей и жертвой сталинских репрессий.
Михаил Владимирович Митроцкий родился 11 августа 1883 года. Окончил Холмскую Духовную семинарию в 1904 году, а затем и Киевскую Духовную академию, получив в 1908 году степень кандидата богословия и приняв духовный сан.
Службу молодой священник начал законоучителем в Острожской гимназии, затем был переведен в Киев на должность епархиального миссионера. С 1912 года служил приходским священником в местечке Медведина Каневского уезда Киевской губернии. В том же 1912 году его пригласили занять профессорскую кафедру в Киевской Духовной академии, но он отказался ввиду избрания его депутатом ІV Государственной Думы.
Отец Михаил искренне считал, что единение православного духовенства с черносотенцами и националистами не только не является преступлением, а, наоборот, добросовестным исполнением им своего гражданского долга. Отец Михаил являлся членом Союза Русского народа и известного на всю Россию Киевского клуба Русских Националистов. В государственной Думе отец Михаил входил во фракцию русских националистов и умеренно – правых. Там он выступал преимущественно по вопросу русско – польских отношений, против влияния различных сект, в защиту интересов Русской Православной Церкви. Он состоял секретарем комиссии по вероисповедным вопросам, избирался в комиссию по народному образованию, являлся членом комиссии по делам старообрядцев.
Отец Михаил зарекомендовал себя и как активный борей за народную трезвость – в 1914 году редактировал ежемесячный журнал «Отрезвление» в Петербурге. Он написал несколько книг, посвященных 300 – летию снятия осады Троице – Сергиевой лавры в 1910 году, вопросам сектантства, толкованию Священного Писания.
С началом войны отец Михаил, как и большинство русских патриотов, стал помогать фронту. Он отправился на фронт вместе со своей женой и стал там священником лазарета Государственной Думы. В 1916 году по ходатайству архиепископа Евлогия (Георгиевского) отец Михаил Митрохин был назначен членом церковного управления в оккупированной Галиции.
В 1915 году либеральная оппозиция организовала в Думе так называемый «Прогрессивный блок», который нещадно критиковал правительство и требовал от Николая ІІ создания «министерства общественного доверия», то есть правительства, подотчетного Думе. Фракция русских националистов тоже раскололась, из неё выделились «прогрессивные националисты» - Шульгин, Савенко, Бобринский. Отец Михаил остался в той части фракции, которая под руководством П. Н. Балашева отказалась входить в антиправительственный блок, предпочтя союз с крайне правыми.
Буквально за месяц до февральских событий, в январе 1917 года отец Михаил составил для Государя «Записку» от «православных русских кругов г. Киева». Председатель Государственного Совета И. Г. Щегловитов 14 января представил «Записку» Императору. В ней обращалось внимание на преступную антигосударственную деятельность Прогрессивного блока, земских и городских союзов, «кадетско-еврейских интеллигентских кругов», прессы, разрушающих престиж власти и Церкви и толкающих страну к революции. При этом в «Записке» отмечалось, что «подавляющее большинство трудового населения Киева» по – прежнему предано Царю. Священник Митроцкий просил Царя «поставить Государственную Думу на указанное ей основными законами место» или вовсе распустить Думу.
В «Записке» была изложена целая программа борьбы с левой общественностью и, как вспоминал жандармский генерал А. И. Спиридович, она «очень понравилась Государю, и подача её наделала много шуму в Думе».
После революционных событий 1917 года отец Михаил остался в Петрограде, где с 1 января 1918 года в сане протоиерея стал служить в Крестовоздвиженской церкви. В это же время он вернулся к преподавательской работе. С начала 20 – х годов преподавал на богословских курсах при Введенской церкви на Петроградской стороне. С апреля 1921 года он являлся ассистентом кафедры сравнительного богословия, а с ноября 1923 года – преподавателем кафедры церковного проповедничества Петроградского Богословского института, а затем и профессором. При этом он руководил ещё и миссионерским кружком.
После закрытия богоборческой советской властью Богословского института, отец Михаил возглавил богословский кружок при Крестовоздвиженской церкви. Кроме того, в 1924 – 1925 гг. он читал догматическое богословие на богословских курсах центрального городского района, а с 1925 года – на Высших богословских курсах.
К тому времени в Русской Православной Церкви возникла новая опасность – так называемое «обновленчество». Так называлось течение внутри Церкви, организованное большевиками с целью её раскола. Руководители обновленцев дали публичные гарантии лояльности Советской власти. Над Русской Православной Церковью нависла угроза полного уничтожения. В этих условиях отец Михаил с группой священников обратился к митрополиту Сергию (Страгородскому) войти в контакт с большевиками, «дабы парализовать предательскую деятельность обновленцев, которые в связи с голодом дали особые заверения, напечатанные в газетах, перед ЦК партии коммунистов».
Митрополит Сергий был вынужден подписать декларацию о лояльности Советской власти. Русская Православная Церковь Заграницей резко осудила этот шаг митрополита Сергия, обвинив его в предательстве. Именно декларация митрополита Сергия была главным препятствием к объединению обеих Православных Церквей. Но – кто возьмется судить отца Михаила и митрополита Сергия? Слишком высока была цена – нужно было сохранить Православную Церковь как таковую. Как сказал современный исследователь А. И. Степанов, «время для беспристрастного анализа ситуации, сложившейся вокруг подписания митрополитом Сергием пресловутой декларации, ещё не пришло».
Но Советская власть не собиралась оставлять отца Михаила в покое – в 1927 году он был арестован и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения – в знаменитый СЛОН. Как вспоминал известный русский писатель Олег Волков, там днем отец Михаил работал в какой – то конторе – подшивал бумаги. А вечером надевал рясу, скуфью и шел за монастырскую ограду. В кладбищенской церкви святого Онуфрия немногие уцелевшие монахи отправляли службы. По словам Волкова, тогда – в 1928 году, это ещё разрешалось.
Писатель О. Волков и отец Михаил оказались в лагере сокамерниками, или, как они называли себя - «однокелейниками». В своей книге «Погружение во тьму» Волков так описывает отца Михаила:
Был он с виду типичный русский батюшка – добродушный, полный, приземистый, приветливый. Небольшая борода и мягкие пухловатые руки.
- Ну что тут у вас? – говорил с порога кельи отец Михаил. – Что хорошего слышно?
Непременно хорошего! Ни десятилетний срок, ни пройденные испытания не отучили отца Михаила радоваться жизни. Эта расположенность – видеть её доброе начало – передавалась и его собеседникам: возле него жизнь и впрямь казалась светлее. Не поучая и не наставляя, он умел рассеять уныние – умным словом ли, шуткой ли. Не прочь был и пошутить над собой.
Отец Михаил нисколько не погрешал против истины, говоря, что не тяготится своим положением и благодарит Бога, приведшего его на Соловки. Тут – могилы тысяч праведников. И молится он перед иконами, на которые крестились угодники и подвижники. Вера этого ученого богослова, академика была по – детски непосредственной. Верил он всем существом, органически.
Из нашего каждодневного общения я вынес четкое впечатление о нем как о человеке мудром и крупном. По манере жить, умению входить в дела и нужды других, можно было судить о редкостной доброте – той, что с разумом. Его находчивость и острота в спорах позволяли представить, как блистательны были выступления депутата Государственной Думы священника Михаила Митроцкого с её трибуны.
На Соловках вместе с отцом Михаилом находился цвет русского православного духовенства. Их были если не сотни, то десятки. Писатель Волков вспоминал:
Мы шли с отцом Михаилом, он тихо называл проходящих епископов: преосвященный Петр, архиепископ Задонский и Воронежский; преосвященный Виктор, епископ Вятский; преосвященный Илларион, архиепископ Тульский и Серпуховский…Тогда на Соловках находились в заключении более двадцати епископов, сонм священников и диаконов, настоятели упраздненных монастырей.
Накануне нового, 1930 года, 31 декабря, отца Михаила Митроцкого «арестовали» прямо на Соловках и перевезли в Ленинград, для дополнительного дознания о его «контрреволюционной деятельности». На сей раз его привлекли к «Академическому делу» («делу Академии Наук»). Чекисты обвинили группу ученых Академии Наук СССР в создании контрреволюционной организации, якобы созданной с целью свержения советской власти и восстановлении в России монархии. По постановлению Коллегии ГПУ в 1931 году к различным срокам наказания и ссылкам были приговорены 29 человек, в том числе известные историки Е.В. Тарле, С. Ф. Платонов, Н. П. Лихачев, М. К. Любавский, хранитель Пушкинского Дома Н. В. Измайлов и многие другие.
По делу проходила и так называемая «церковная группа», в которую и попал отец Михаил Митрохин со своим братом, так же священником Александром Митроцким, получившим пять лет лагерей.
Сам отец Михаил 10 мая 1931 года был приговорен к расстрелу, который был заменен десятью годами заключения. Далее о судьбе отца Михаила сохранились только отрывочные сведения. Известно лишь, что в 1937 году он проживал у своего брата отца Александра в селе Домкино Фировского района Калининской области.
В августе 1937 года отец Михаил был в очередной раз арестован и по приговору тройки УНКВД Калининской области приговорен к расстрелу «за антисоветскую агитацию». Приговор был приведен в исполнение 10 октября того же года. Меньше, чем через месяц – 3 ноября – был расстрелян и его брат отец Александр.
Братья священники Митроцкие были реабилитированы в 1989 году.
Вместе с А. Степановым вспомним отца Михаила: «Упокой, Господи, душу раба Твоего, за Веру, Царя и Отечество живот свой положившего»…