Бой с прошлым, глава 6
Сидеть без дела я не люблю, тем более, что Роман уговорил меня перейти на удаленку, раз спала горячая пора по претензионной работе. СБ продолжала свое расследование, и я продолжала свое участие в нем, поставив себе задачу разобраться во всех связях Стороженко, Сергеева, второго и Гуляева. Итак, еще раз:
- Стороженко Владимир Анатольевич – заместитель генерального директора в нашей фирме, 48 лет, не женат, детей нет. Родился и большую часть жизни прожил в Луховицах, квартиру в Москве купил пять лет назад, в Капотне, до этого жил на съемных. По первому образованию – слесарь-монтажник, до 33 лет проработал на различных предприятиях на рабочих должностях. В 33 занял первую менеджерскую должность, параллельно с завершением получения высшего менеджерского образования заочно в какой-то помойке. В фирму пришел в 36, сразу на должность заместителя генерального директора, на которой и остается до сих пор. Завидует, что Роман занял столь желаемую им должность, получил долю в фирме и забрал себе девушку, которая приглянулась и Стороженко – меня. В общем, мотив налицо;
- Сергеев Владислав Алексеевич, 45 лет, все его зовут Левой, имеет соответствующую синюю татуировку на левой руке от большого до указательного пальца, скорее всего, сделанную в кустарных условиях, а также синие старые «Жигули», живет через четыре дома от «Пещеры», снимает комнату, зарегистрирован в Норильске, ранее судим за изнасилование и совращение несовершеннолетних, сейчас не работает, но за комнату платит исправно, не женат, детей нет, образование – 9 классов;
- Гуляев Константин Рафаилович, 47 лет, индивидуальный предприниматель, профессиональный скупщик убыточных фирм, зарегистрирован также в Норильске, там же и зарегистрирован как ИП, не женат, детей нет, образование - высшее техническое, не судим;
- второй, дважды приходил с Левой в «Пещеру», участвовал вместе с ним в той истории с кофе с наркотиками, я его где-то видела до этого.
Я еще раз перечитала записи о всей потенциальной шайке. На сегодняшний день очевидна связь Левы и второго. Наверное, можно предположить, что и Стороженко имеет что-то вроде договора с Гуляевым на разорение нашей фирмы. И Норильск… Лева и Гуляев. Вилами по воде…
Я потерла виски и решила поискать в интернете хоть что-нибудь про ИП Гуляева. Если человек ни один день успешно ведет бизнес, значит, должен быть хоть какой-то след в сети, мы же в 21 веке живем.
Иван Ильич был прав – никакой особой рекламы у Гуляева в интернете не было. Ни сайта, ни страниц в социальных сетях, только одно старинное объявление на агрегаторе. В качестве способа связи возможен был только чат на этом самом агрегаторе, но владелец был последний раз онлайн три года назад. Другие Гуляевы в интернете были и в больших количествах. А на интересующего меня не было даже отзывов, в том числе, и под объявлением.
Я потратила где-то часа два на изучение результатов поиска и прошерстила выданных страниц 20, когда наткнулась на статью в одной газетке, выходившей в Волоколамске. Называлась статья «Что будет с полем за «Яблонькой»?», и была посвящена вопросу, что делать с огромным бесхозным полем за СНТ «Яблонька». Проблема с этим полем была в том, что оно фактически состояло из нескольких нарезанных участков с непростым правовым статусом у каждого – какой-то был бесхозяйным, какой-то – с каким-то диким видом использования, а один участок на самом краю поля и вовсе имел очень уж мутную славу. В начале нулевых в строениях на этом участке произошел пожар. При разборе завалов нашли множество детских трупов, и самое ужасное состояло в том, что дети погибли до пожара от смертельной инъекции, а некоторые тела хранили следы истязаний. Статья упоминала, что владельцем этого участка был Константин Рафаилович Гуляев, который еще в 90-ые предложил его продать местной администрации для строительства детского сада. Однако после проведения экспертизы, выяснилось, что на участок заявило права какое-то юридическое лицо, и Гуляев был обвинен в попытке незаконного захвата земли. После этого скандала он был вынужден отказаться от своих планов, хотя участок и остался за ним.
Прочитанное меня заинтересовало, и я начала искать больше информации об этом пожаре. История была, если честно, жуткой. По рассказам местных жителей в бараках на том участке была самая настоящая фабрика смерти, на которой работали 10-12-летние дети. При этом местная опека на творящуюся у них под носом дичь даже внимания не обращала, тоже самое можно было сказать про правоохранительные органы. Кошмар продолжался до тех пор, пока одному из пленников не удалось сбежать. Только тогда этим концлагерем занялись правоохранители, но спасти никого уже не успели. И, в итоге, к ответственности не привлекли никого.
Закончив читать, я набрала начальника СБ:
- Иван Ильич, известно Вам что-нибудь о том, что Гуляев проходил по уголовному делу?
- Нет. А что такое?
- Сама, если честно, не знаю. Нашла в интернете информацию, - я рассказала все Ивану Ильичу.
- Мира Владимировна, я это проверю обязательно. Сочетание фамилии, имени и отчества очень уж не часто встречающееся. Но наш Гуляев не судим.
- Так там никого в итоге и не привлекли. Хорошо бы еще этого единственного выжившего найти. Ему сейчас лет тридцать пять, наверное.
- Больше. Если он все-таки жив еще. Такая ситуация нередко ломает человека.
- Он мог бы опознать. Кстати, Вы нашли хоть какое-нибудь изображение Гуляева?
- Ищем. У этого Фигаро нет никакого адреса в Москве, а в сети сами видели…
- Стороженко не с кем не встречался?
- Стороженко изображает хорошего работника. Ежедневно с 9 до 6, а потом домой. И никуда более.
- Ох, не думаю, что на него так подействовали моя пощечина и угроза Романа добавить. Опять какую-нибудь пакость задумал.
- Следим, Мира Владимировна, следим. Но он весьма хитер, никаких подозрительных звонков и сообщений не оставляет в истории.
- Иван Ильич, я поеду в эту «Яблоньку», попробую на месте разузнать.
- Помощь нужна?
- Сама справлюсь.
- Будьте осторожны, не лезьте на рожон. Если что – звоните. В самых экстренных случаях вызывайте полицию.
- Хорошо. Буду осторожна.
Написав сообщение мужу, что отправилась проверить версию и собрав Алену, я поехала под Волоколамск. Ехать сначала надо было по трассе, а затем, не доезжая километров десять до самого города, нужно было уйти на проселочную дорогу, которая очень скоро превратилась в плохую грунтовку, не пережившую последнюю зиму и весну. Ругая последними словами подмосковного губернатора, я пыталась лавировать между ямами и лужами и не трясти дочку, которая начинала капризничать.
Местечко было так себе. Весна сюда добралась с опозданием на месяц – полтора, и, если в Москве деревья уже вовсю зеленели и доращивали листья до летних размеров, то здесь почки только-только начали распускаться, в ямах стояла грязная вода, а кое-где в больших количествах лежал серый ноздреватый снег. Само СНТ было весьма бедное – облезлые ворота с остатками то ли синей, то ли зеленой краски, ржавая мятая вывеска «СНТ Яблонька», местами покосившийся забор, виднелось даже несколько заросших участков и заброшенных домов.
Я оставила машину у ворот, опасаясь завязнуть или пробить колесо, посадила Алену в «кенгуру» и отправилась искать местных, надеясь их расспросить о событиях более чем двадцатилетней давности и узнать дорогу на поле. Прыгая по грязи и обходя лужи, я дошла где-то до центра поселка. На участке возле старой водокачки махала граблями какая-то женщина. Это был первый встретившийся мне человек, и я решила с ней поговорить.
- Здравствуйте! Извините за беспокойство, - я подошла к забору.
- Здравствуйте, здравствуйте, - приветливо сказала женщина, опершись на грабли. – Заблудились?
- Нет, ну то есть, я дорогу ищу на поле, которое за вашим поселком.
- Да неужели хоть кто-то этим поганным местом, наконец, займется? – воскликнула тетка.
- Почему поганным? – раскрывать свою осведомленность и уж, тем более, просвещать случайную знакомую юридическими тонкостями о том, что поле – это не один участок, я не собиралась.
- А Вы не знаете разве, раз приехали?
- Да я не совсем из-за поля приехала, - я решила сказать полу-правду. – Я – юрист в одной фирме, мы контракт хотим заключить, вот я и занимаюсь проверкой второй стороны. Вроде как земля у них на этом поле, надо бы проверить на предмет имущественной обеспеченности.
- А ребенка притащили зачем? – недоверчиво уставилась на меня тетка.
- Я не в декрете, а оставить мне ее не с кем.
- Ну, ладно, - смилостивилась тетка. – Уж не знаю насчет Ваших контрактов и прочей юридической чепухи, а вот только скажу, не будет добра от этого поля. Батюшку бы позвать освятить, да и то не уверена, что поможет.
- А что не так с этим полем? Кладбище там что ли?
- Если бы кладбище… Там, девонька, хуже гораздо все было, - тетка явно была не прочь посудачить, и я не отказала ей в этом удовольствии. – Ты про концлагеря слышала?
- Слышала, конечно, - нисколько не обидевшись на фамильярный тон, ответила я. – Это же в войну было.
- В войну… Вот на этом поле и был такой концлагерь. И не в войну, а в наше самое время, точнее лет двадцать назад.
- Ужас какой!
- И не говори, девонька. И знаешь, в чем был самый кошмар? Детей там держали. Мальчишек лет десяти – четырнадцати. Работать заставляли, на износ.
- Но неужели никто ничего не видел? Полиция, опека…
- Все все видели, да дела никому не было. А у хозяина этого ада видимо связей и денег было, что откупался он. Я сама видела неоднократно этих мальчишек – грязные, оборванные, худые, голодные, избитые, затравленные как зверьки… Подкормить пыталась, одежду дать, да и не только я… - тетка вздохнула и на некоторое время замолчала.
- А дальше что было? Неужели никто им не помог? – я нарушила молчание.
- А дальше один из них сумел удрать. Это осень была поздняя, самое завершение сезона, я приехала участок прибрать, огород подготовить… Остановка тогда была не возле ворот, это ее три года назад перенесли, а сразу за полем, у леса. Подъезжает рано утром, еще только рассветает, мой автобус, и вижу я, как бежит через дорогу фигурка мальчишеская в сторону леса. В какой-то куртешке не по погоде и явно с чужого плеча. Узнала я этого мальчика, бледный вечно, вид больной, как будто в погребе каком-то его держали постоянно, может так и было… Да пока автобус доехал, да пока я вылезла, он, мальчишка этот, в лесу скрылся. А ночью где-то пару недель спустя вспыхнули те сараи на поле, где мальчишек держали. Сгорели они все до одного…
- Кошмар! – хоть и я и знала эту историю, все равно слушать ее было жутко. – А что стало с тем мальчиком, который убежал?
- Вроде выжил он, нам так полицейский говорил. Еще родственница его с ним приезжала, то ли тетка, то ли мать… Сама я, правда, не видела.
- Да уж, история страшная. Но на поле я все-таки пройду, скажете, как?
- Идите, раз уж приехали, - тетка снова перешла на «вы». - Может сумеете что-нибудь сделать с этим проклятым местом. Прямо по этой дороге до конца, потом налево, пройдете немного, увидите сетку порванную в заборе. Вот через нее и немного вперед. Там увидите, не ошибетесь.
Я поблагодарила свою собеседницу и пошла по указанной дороге и минут через 10 оказалась на пресловутом поле.
Найти место пожара было несложно, даже по прошествии 20 лет. Там валялись еще какие-то старые обгорелые доски и балки, да и земля была серее, чем на остальной части поля. Искать здесь что-либо, конечно, уже было бессмысленно, да я и не знала, что искать. Я огляделась по сторонам. Лес был впереди по диагонали. Значит, беглец бежал туда. Я решила попробовать пройти по его примерному маршруту, может так у меня получится понять, где его искать.
Честно говоря, у меня бежали мурашки по коже, пока я шла по этим буеракам. Просто представила Мишку на месте этого неизвестного паренька, как он холодным осенним ранним утром также бежит от людской жестокости и равнодушия в темную неизвестность. Кто же был этот мальчик? Как он смог пережить все это?
Дорогой, по всей видимости, особо не пользовались, из трещин в асфальте проросла трава. Площадку, на которой была раньше остановка, я нашла сразу. Значит, оттуда ехал автобус моей случайной знакомой, а маленький беглец бежал примерно здесь. И через лес. Я вытащила телефон, к удивлению сигнал здесь был вполне себе приличный, и открыла карту. Куда мог прибежать тот мальчик, чтобы потом выжить? Ответ нашелся довольно быстро, за лесом была железнодорожная станция. Не рискнув соваться в лес, я решила вернуться к машине и доехать до этой станции.
Станция была реконструированной, довольно оживленной и даже включенной в один из МЦД. И здесь моя реконструкция маршрута беглеца заканчивалась, потому что несколько станций находились уже в пределах Москвы, не считая маршрут МЦД (которого двадцать лет назад не существовало), а конечная пригородных электричек и вовсе на Комсомольской площади, так что беглец мог легко выйти на любой из станций и затеряться в городе. Это при условии, что его до Москвы не высадили контроллеры. И вышел в Москве. И вообще бежал сюда. Снова тупик. Надо было возвращаться домой.
Мишка сегодня ушел на день рождения к однокласснику, его обещала привести Зая. Я погуляла с собакой, уложила спать Алену, приготовила ужин и села снова за работу. Тут пришло сообщение в чат с СБ, ребятам повезло больше, они нашли видеозапись интервью Гуляева какому-то коллекторскому интернет-каналу Норильска, причем прошлогоднюю. Само интервью было ни о чем, да и не особо интересовало. А вот как мужчина Гуляев обладал какой-то гипнотической харизмой – пронзительный взгляд черных глаз, узкий вытянутый нос, гладко зачесанные назад каштановые прямые волосы. И разделяемые на два звуки в «е», «ё», «ю», «я». У меня сложилось впечатление, что я это уже где-то слышала. И Гуляева видела.
В замке повернулся ключ.
- Мир, я дома, - объявил с порога Роман.
- А ты что так рано? – я вышла встречать мужа.
- Последовал твоему совету и нагрузил Стороженко.
- Не напакостит?
- Курьером напакостить сложно, тем более, что важные документы повезут надежные люди. А вот если хоть что-нибудь из порученной мелочи не доедет по адресу и не будет вручено в положенном порядке… А вообще я просто по тебе соскучился, поэтому и ушел пораньше, - Роман поцеловал меня в губы. – Ну, что, Шерлок Холмс, как продвигается расследование? Проверила версию?
- Проверила. И, наверное, только время потратила зря. Та жуткая история из прошлого вряд ли имеет отношение к нашим сегодняшним бедам.
- Отрицательный результат тоже результат, - заметил Роман, убирая в шкаф рабочую одежду.
- Удовлетворения только не приносит. А вот ребятам из СБ повезло больше, они нашли видеозапись нашего неуловимого «Кондрата Филлимоновича». Теперь мы хотя бы знаем, как выглядит эта загадочная личность.
- Интересно взглянуть. Врага надо знать в лицо.
В кроватке завозилась Аленка, но вставать ей еще было рано, и я подошла к ней, сказав мужу:
- На столике все, в гостиной, на ноутбуке открыто, можешь пока посмотреть, я сейчас подойду.
Меня не было где-то минут пять, а когда я зашла в гостиную, то Роман, бледнее чем обычно, накинулся на меня с вопросами:
- Как ты сказала зовут этого типа? Кондратий…
- Гуляев Константин Рафаилович. Кондрат Филлимонович - это я ему прозвище… Что такое? На тебе лица нет.
- Мира, ты куда сегодня ездила?
- Под Волоколамск…
- СНТ «Яблонька»?
- Да… Объясни, ты, толком, что произошло за те пять минут, пока я в комнате была? Откуда ты знаешь про «Яблоньку»? И кто такой Гуляев?
- Это мой отчим. И опекун.
- Погоди… - до меня начала доходить страшная правда. – Ты был в том жутком месте? И это ты – единственный выживший? Оттуда шрамы на твоей спине?
Роман беспомощно кивнул.
- Так, - я сделала глубокий вдох. – Нам надо поговорить.
Я никогда не думала, что людей можно так сломать. Так, чтобы спустя годы человек не мог даже подумать о том, что было, чтобы загонять эти воспоминания куда-то на самое дно памяти. И чтобы не самый слабый человек, от которого я не видела ни слезинки, плакал.
Я полулежала на диване, обхватив руками и ногами мужа и гладя каждый шрам на его изувеченной спине. Голова Романа лежала у меня на груди, и хотя я не видела его лица, я слышала и чувствовала его слезы.
- Я своего отца вообще не знаю. И не удивлюсь, если мама его придумала просто для того, чтобы получить свидетельство. Иванов Николай Иванович… - Роман тяжело вздохнул. – Астранова – это мамина фамилия. Маргарита Романовна, так ее звали. Я помню ее какой-то тихой, немного не от мира сего и удивительно доверчивой. Наверное, на этой доверчивости ее и смог зацепить Гуляев. Он появился, когда мне было пять. Сначала ничего особенного не происходило, мы жили как все живут. Гуляев не изображал образцового отца, но и нечего не делал предосудительного. Скорее, просто предпочитал меня не замечать. Мама же его обожала и очень хотела родить ему ребенка. Ходила по врачам, таблетки какие-то пила. Это ли спровоцировало или просто так совпало, но у нее обнаружилась онкология. Что-то по женской части. Она еще долго считала, что у нее все получилось, она забеременела, не доверяла врачам… Потом поздно уже было. Мама сгорела за несколько месяцев. Вот тогда-то отчим и резко переменил свое отношение ко мне. Меня хотела забрать мамина родственница, но он ей не позволил. Как сейчас помню, он соловьем разливался, что память о любимой женщине не дает ему расстаться со мной. А я был не старше нашего Мишки, мать только потерял, отчим был хотя бы кем-то знакомым… Поверил ему, в общем.
Голос Романа дрогнул, и он ненадолго замолчал. Я погладила его по голове и поцеловала висок. Как бы не было сейчас больно, мужу лучше выговориться и отпустить это прошлое.
- В какой-то год, - Роман собрался с духом и продолжил. – Гуляев начал осторожно уговаривать меня переехать в деревню. Не настаивал, а так мягко, исподтишка… Мне же уже 10 было, с моим мнением надо было в опеке считаться. Все описывал какая нас прекрасная жизнь ждет…Вот уедем из Москвы, отчим ферму заведет, возле леса жить будем, друзей полно… Ага, как же… Все его показное добродушие закончилось ровно, как закрылись ворота. Дальше ад был…
Муж все рассказывал и рассказывал, иногда прерываясь, чтобы немного успокоиться. Я молча слушала, продолжая гладить спину, голову, и снова прокручивала в голове то, что видела сегодня.
- Работа целыми днями, самая разная, но тяжелая. И еще нас заставляли учиться, хотя бы на тройки, чтобы у опеки вопросов лишних не было. Когда приезжала опека, тогда у нас было образцово-показательное выступление – чистенькие, умытые, в новой одежде мы встречали этих теток, бодро отрапортовывали стандартные ответы на стандартные вопросы. Попробуй скажи иначе… Гуляев и его «шестерки» все тебе покажут и объяснят, ночь в погребе раем покажется. Погреба темные холодные… что-то вроде карцеров… Один был… Лева… он не брезговал мальчиками… Мне повезло, не тронул ни разу… Может потому что я был пасынком Гуляева. А может просто не успел… - Роман снова замолчал.
«Лева. Сергеев. Он же сидел по педофильской статье. Как просто сложился этот жуткий пазл,» - подумала я, сильнее прижимая к себе мужа.
- Мы с другом… забавно, я даже имени его не помню… - горько усмехнулся Роман. – Решили бежать. Далеко не убежали, нас поймали. Побеги бывали и раньше, беглецов ловили… ох, что с ними делали, нас ведь заставляли смотреть, чтоб неповадно было самим… Конечно, примерно тоже самое ожидало и нас двоих. Мной Гуляев занялся лично… Бил он меня долго руками, ногами, ремнем, палкой, арматурой… Я на всю жизнь запомнил, каково это, железным прутом по ребрам, по позвоночнику… Потом этот прут он раскалил… Но знаешь, Мир, что самое кошмарное?
Роман впервые с начала разговора посмотрел на меня, его лицо было залито слезами.
- Не нужно! – я сгребла его в охапку и прижала к себе.
- Самое ужасное, - Роман все-таки продолжил. – Было то, что потом, когда эта экзекуция закончилась, я стоял перед ним в холодном темном погребе, весь в крови, в слезах, боль дичайшая…, а он, вот так же, как ты сейчас, обнял меня и начал рассказывать, что это все ради моего же блага, что он воспитывает меня настоящим мужчиной, я продолжу его дело, потому что я сын его большой любви, он бы хотел, чтобы я был его родным сыном… Когда я немного пришел в себя, мне удалось убедить охранника выпустить меня из погреба, не помню уже, что ему наплел. Спрятался сначала в какой-то бытовке, потом схватил первую попавшуюся куртку, просто, чтобы не замерзнуть, и побежал в лес. Добежал до станции, залез в электричку, доехал до Москвы. Я помнил адрес, где мы жили, пришел туда. Там другие живут. Наверное, это должен был быть конец. К счастью, соседка догадалась. Сказала, что меня искала родственница, оставила ей свой адрес. Недалеко… но идти пришлось пешком… Дошел, не помню уже как, сил не было, свалился на коврике под дверью…
Я погладила его спину. Вот они, шрамы, я их наизусть за 10 лет выучила.
- Мой бедный! Мой сильный, мой храбрый, мой любимый… - шептала я, обнимая мужа.
- Мирюша, ты прости… - голос Романа дрожал.
- Правильно, что рассказал, давно надо было. Больно? – я осторожно коснулась шрамов.
- Уже нет, давно. А тогда… конечно. Спина гноилась, я несколько месяцев просыпался с криками от боли. Эта моя родственница, тоже Астранова… Имя у нее смешное было – Анисья. Но все звали ее Ксенией, Ксюшей. Шумная, бойкая, боевая… Маме она была кузиной, мне, соответственно, двоюродной теткой. Она нашла меня у себя под дверью, выходила, усыновила. Свидетельство только о рождении не меняла, мама у меня первая там записана. Я Ксению до самого конца тоже мамой звал. Благодаря ей, я стал тем, кем стал. Она меня вылечила, там не только спина, сколько она меня водила по неврологам и психиатрам… А как была запущена учеба… Мама Ксюша всегда рядом была, поддерживала. Она на уши тогда чуть ли не всю московскую и подмосковную полицию подняла, чтобы Гуляева посадить. Он сбежал, а она, хоть и горела желанием наказать его, пожалела меня, сказала, что на мою долю хватит бед…
- Когда ее не стало?
- За год до встречи с тобой. Я думал, что один совсем остался. Потом тебя встретил. Даже не поверил поначалу, что смог полюбить, я не доверял никому, кроме мамы… - Роман всхлипнул и замолчал.
Я погладила его по волосам, поцеловала в лоб. Да, вот оно все как… А ведь я хотела найти выжившего. Получи и распишись, Мира Владимировна. Вышло так, что и далеко идти не надо, вот он, рядом. И понятно, теперь почему Роман такой. И про полтора года кошек-мышек.
Я снова обняла мужа и погладила по спине, чувствуя, как успокаивается под моими пальцами дрожащее тело, и становится спокойнее дыхание.
- Я горжусь тобой, - тихо сказала я, когда он успокоился. – Горжусь тем, что смог выжить, выстоять, вырваться, не сломаться, построить свою жизнь так, как ты ее построил, и достигнуть всего, чего ты достиг. Я счастлива, что ты поверил и доверился мне. И счастлива быть твоей женой. Я люблю тебя.
- Мир, я так хотел это все забыть и никогда не вспоминать…
- Я тебя прекрасно понимаю. К сожалению, не всегда судьба в наших руках. Помни, что, как и тогда, так и сейчас ты не один. У тебя есть семья, а значит нас уже минимум двое. И нет здесь никаких Гуляевых…
Молнией пронеслось в голове воспоминание – мутный незнакомец, приехавший на такси и поднявшийся со мной на этаж, которому я говорю ровно эту же фразу. Слово в слово.
- Боже! Я же видела Гуляева. И второй это и есть Гуляев, - дошло до меня.
- Мира! Ты сейчас о чем? – Роман сел и, не понимающе, посмотрел на меня.
- Гуляев был здесь, возле нашей квартиры. Гуляев был тогда с Левой в «Пещере»…
- Буквы… вспомнил… - прошептал Роман.
Итак, пазл сложился совсем не так, как мы думали. И не Стороженко стоит за всем этим безобразием, он – не более чем орудие, которое пытается получить свои выгоды. Наш враг гораздо, гораздо опасней. И он был здесь рядом. И это не Бякин с его пьяной дракой. Этот враг будет действовать расчетливо, жестко и жестоко.
Чем больше я это осознавала, тем больше меня охватывала паника. Вспомнилось это жуткое поле, снова представился Мишка, с ним рядом Гуляев… Он же знает про детей, Алену своими глазами видел…
- Боже, боже! – я начала метаться по комнате. – Он же… дети… Что же делать?
Роман обнял меня и прижал к себе:
- Никогда, слышишь, никогда никто не тронет ни тебя, ни детей. Я лично этого не допущу.
- Я не хочу тебя потерять… - прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
- Мирюш, все хорошо будет. Не плачь. Я не позволю этой сво… снова разрушить мою жизнь и отнять у меня то, что мне дорого. Если хочешь, мы можем уехать отсюда…
- А как же дом, фирма? Да и не можем мы всю жизнь от него бегать… он умеет находить.
- Значит, из выбора бежать или драться остается только драться. Буду драться. За свою семью. Ну, ну, все, тише, иди ко мне, - Роман погладил меня по голове и прижал к себе сильнее.
Спала я ночью плохо. Мне все снилось, как Гуляев в темном погребе избивает Романа, уже взрослого, а потом, обняв, рассказывает, как его любит. А я стою в стороне и даже не могу пошевелиться, чтобы помочь мужу, просто смотрю на его искалеченную спину, кровь и слезы.
Когда я в очередной раз проснулась от этого сна, в окно заглядывал серенький гаденький рассвет, обозначавший начало длинных майских выходных. Роман спал на правом боку, в квартире стояла тишина. Я подошла к кроватке Аленки, поправила ей одеяло. Заглянула к Мишке, шикнула на Джейка, собравшегося радостно гулять, чтобы лежал, спал дальше, прошла мимо не удостоившей меня даже движения уха Мурки и села в гостиной на диван. Взяла спицы, но провязав две петли, со злостью воткнула спицы в клубок и накрыла корзинку салфеткой. Мысли скакали в голове, стуча молоточками по черепу, ввинчиваясь в виски и сводя меня с ума. Роман говорит, что не даст нас в обиду… Но ему столько пришлось пережить, и снова начинать… Я должна защитить мужа, я должна защитить детей… Но я же только юрист…
Я сжала виски, чтобы хоть немного успокоить скачущие мысли, потом заварила себе ромашковый чай и встала у окна, вспоминая все то хорошее, что пережила с Романом с нашей первой встречи.
- Мир! – в гостиную зашел муж. – Ты в порядке?
- Сплю плохо, - честно ответила я.
- Боишься? – Роман осторожно положил свои ладони на мои, держащие чашку.
- Боюсь. Но у меня нет выбора…
- У нас нет выбора. У нас семья, нас минимум двое, сама же говорила. Я тут понял одну вещь… Права ты. В тот раз я это пережил, потому что рядом была мама. А сейчас рядом ты, Мишка, Аленка, даже зоопарк наш. Да и мне уже не 13, я взрослый уже, в жизни состоялся, научился многому…
- Я не…
- Мам, пап! Вы опять ругаетесь? – в гостиную зашел, потирая глаза, Мишка.
- Нет. Миш, с чего ты это взял? Мы не ругались ни сегодня, ни когда-либо еще… - удивилась я.
- Вы почти не разговаривали, как я пришел. И явно плакали… А до этого, когда я у тети Заи и дяди Глеба оставался, они говорили, что у вас с папой проблемы. Вы разведетесь?
- Миша, кто тебе такую глупость сказал? – удивилась я. – Тетя Зая?
- Нет, Вовка. Его родители тоже не разговаривали и ругались, а сейчас разводятся.
- Миш, мы не разводимся, не переживай, - я поставила чашку на подоконник и погладила сына по голове.
- Миша, у нас сейчас у всех действительно проблемы, - Роман присел рядом. – Есть нехорошие люди, которые желают нам зла. И эти люди хуже в разы того, кто напал на маму с Аленой во дворе, потому что они хитрее. Так, что тебе нужно сейчас послушать меня очень внимательно. И не стесняться спрашивать. Пойдем к тебе в комнату.
Роман взял сына за руку и ушел с ним, продолжая серьезный разговор. Я снова посмотрела в окно. На небе появилась тоненькая золотая полоса. Мысли, видимо, устали скакать, наконец-то в мозгах наступила тишина. Я отпила чай.
- Спят дети. Оба. К Аленке тоже заглянул, - Роман подошел ко мне и снова положил ладони на мои с чашкой.
- Что ты сказал Мишке?
Роман отпил из чашки:
- Правду. Предупрежден, значит вооружен. Миша – парень неглупый и достаточно уже взрослый.
- Надеюсь, что он не воспринял это как какое-нибудь приключение.
- Он все правильно понял, Мирюш. Не переживай.
- Хотела бы не переживать…
- Тебе поспать надо бы. Без сна, в стрессе люди с ума сходят.
- Знаешь, что во сне вижу? Как Гуляев снова тебя избивает, а я даже пошевелиться не могу, чтобы тебе помочь, - рассказав свой сон, я почувствовала, что стало легче.
- Мирюша, не надо так, пожалуйста. Давай я тебе валерьянки дам.
- Я уже ромашки заварила.
- А я выпил пол твоей чашки.
- Тебе тоже нужно, и мне не жалко. Давай дальше на двоих, - я улыбнулась. Чувство тревоги начало по-тихоньку отпускать, потому что я видела своего мужа таким, каким он был всегда – собранным, сильным, готовым решать проблемы. Прошлое в прошлом, сон – это сон, а враг у нас сейчас и в реальности. И мы будем бороться. Вместе.
- Мира, давай я тебя спать уложу. А сам погуляю с Джейком, - сказал Роман, когда мы допили чай. – А то этот обалдуй перебудит весь дом.
Я согласилась. У самой кровати Роман осторожно взял меня на руки и положил на постель:
- Мирюш, я люблю тебя! – его губы коснулись моих. Моя рука дотронулась до его спины под футболкой.
- Позволишь? – прошептал муж.