Николай открыл дверь квартиры, перешагнул за порог. Наконец-то дома. Очередной тяжелый трудовой день подошел к концу. Он сбросил с себя тяжелое пальто, покрытое мелкими бусинками воды от растаявшего первого снега, который в этом году выпал в конце октября. Стянув с ног обувь и обув тапочки, устало потянулся. И замер. В квартире было ощутимо холодно, почти так же, как и на улице. Жена что ли окно забыла закрыть? Собиралась вместе с детьми на несколько дней к маме съездить. У него-то не получалось – рабочие смены, ничего не поделаешь. А она, скорее всего, собиралась впопыхах, вот и забыла про окно. Ладно, не так уж и страшно. Закрыть окно в зале, выпить стопочку для согрева, чисто символически, завтра ж за руль садиться и крутить баранку целый день. Прошаркав тапочками в зал, он щелкнул выключателем, зажигая свет. Да так и остолбенел с рукой возле выключателя: на широком диване по-хозяйски, закинув ногу на ногу, расположился незнакомец. Непонятный зализанный мужик в черном костюме и нелепом черном же плаще с какой-то вычурной заколкой под горлом. Рядом с ним на диване лежала короткая коса с двумя лезвиями, с нанесенными на них мерцающими рунами.
- Ты кто такой?! – взревел Николай, отойдя от шока, и бросился на непрошенного гостя. В голове промелькнула мысль, что в квартиру забрался либо вор, либо наркоман. О том, что замок оказался цел, он в тот момент и не подумал. Подскочив к дивану, он уже занес было кулак для удара, но опять в удивлении замер – мужика здесь не было!
Позади раздалось легкое покашливание. Николай обернулся и увидел гостя у стены. Тот стоял в непринужденной позе, поигрывая косой в одной руке. Николай выпучил глаза, не в силах поверить в происходящее.
- Тебе какого черта здесь надо? – он снова бросился на незнакомца. Тот поморщился и, когда хозяин квартиры в очередной раз вознамерился его ударить, сделал в воздухе щелчок пальцем, как будто собирался щелкнуть Николая по лбу. Мужчину отбросило назад, впечатало в диван да так, что на какое-то время перехватило дыхание.
- Я Жнец, - незнакомец перестал играть косой, сделал несколько шагов к Николаю, остановился рядом.
- Какой еще на хрен жнец, наркот ты долбаный? – мужчина восстановил дыхание и вновь обрел смелость.
- Не вежливо хамить незнакомым людям, - спокойно заметил Жнец. – Для начала необходимо поздороваться, а уж затем задавать вопросы.
- Ага, разбежался, - Николай умудрился достать из кармана штанов складной нож и предпринял очередную попытку дотянуться до незнакомца. На этот раз у него получилось: нож по самую рукоятку вошел прямо в глазницу Жнеца. Но тот не рухнул замертво, как это должно было произойти. Неспешным жестом Жнец поднес руку к пораженной глазнице, вытащил из нее нож, аккуратно сложил его и положил на журнальный столик. А когда повернулся к мужчине, то с глазом уже все было абсолютно нормально. Лишь на щеке алела капелька крови. Кончиком мизинца он смахнул ее, вытер палец черным носовым платком с золотой каймой.
- Да, гостеприимство ты не отличаешься, - Жнец выбросил вперед ладонь. От этого жеста тело хозяина квартиры выгнуло дугой, по нему жаркой волной разлилась боль, как будто из него выламывали все кости разом. Он хотел закричать, но крик застрял в горле, голосовые связки отказывались подчиняться. Жнец убрал руку, и хозяин квартиры безвольным кулем рухнул на пол.
- Никогда. Не смей. Кому-то. Угрожать, - голос Жнеца прозвучал тревожным набатом в голове Николая. – Особенно высшим силам. Да и вообще и людям угрожать не стоит. Откуда ты знаешь, вдруг у человека есть пистолет? Пусть даже с виду он и кажется слабым. Итак, представлюсь еще раз. Я Жнец, собираю души. Надеюсь, это тебе понятно?
Николай оживленно закивал, испуганно глядя на Жнеца.
- Что тебе от меня надо?
- Вот это уже совсем другой разговор, - Жнец обогнул корчащегося на полу мужчину, снова уселся на диван. – Все до обидно просто. Мне нужна твоя душа. Уж больно она гнилая. А я забираю такие. Их настолько много, что это похоже на сбор урожая. А кто собирает урожай, как не Жнец?
- Извини, братан, но ты больше на клоуна похож, - прошипел себе под нос Николай. Тем не менее, Жнец его услышал. В глубине его глаз полыхнуло кровавое пламя, он резко подался вперед. Мужчина почувствовал, как ледяным холодом сковывает пальцы рук, как холод распространяется выше – ладони, предплечья, плечи.
- Я ведь уже говорил по поводу хамства в отношении высших сил. Или ты настолько глуп, что не можешь этого понять? Люди… Глупые безнравственные существа. Каждый норовит урвать себе побольше. Каждый стремится унизить ближнего. А когда это касается вас, то вы искренне возмущаетесь. Будь моя воля, я бы большинство вашего племени уже бы собрал, но, к сожалению, нельзя. А вот твою душу я точно заберу, не обессудь.
- Да за что меня забирать-то?!
- За что? – на лице Жнеца отобразилось искреннее удивление. –Как же быстро у людей отшибает память, едва разговор заходит об их прегрешениях. Хорошо, давай разберемся по порядку. Так сказать, восстановим в твоей памяти самые яркие моменты твоего прогнившего существования.
С этими словами Жнец отставил одну руку чуть в сторону ладонью вверх. Над ней сию же секунду вспыхнул багровый миниатюрный портал, из которого на ладонь выпал массивный фолиант с золотой застежкой. Жнец взял книгу, портал в тот же миг закрылся. Сама собой отщелкнулась застежка, книга раскрылась, от страниц полилось черное густое свечение, в котором мелькали крохотные серебряные искорки.
- Итак, как я уже сказал, оглашу самые интересные на мой взгляд моменты твоего бренного существования. С твоего позволения я начну….
Старенький “пазик” звенел и дребезжал, подпрыгивая на ямах и выбоинах. До города оставалось еще километров пять-шесть, но глаза уже нещадно слипались. Николай зевал, тер их кулаком, стараясь прогнать сон. Черная лента шоссе была совершенно пустой: ни одной встречной машины, ни одного отблеска огней позади. Только фары автобуса режут густую черноту ночи, да деревья мрачно высятся по обе стороны дороги. Практически сутки за рулем – это вам не один рейс прокатиться. Но как приятно грела мысль о чуть ли не тройном заработке за эти сутки. Отъездил по официальному маршруту сколько положено, а потом халтурить подался. Денег, как известно, много не бывает.
Он на секунду зажмурился, довольный удачной прибылью. Глухой удар, автобус бросило в сторону. Николай резко нажал на тормоз. С противным визгом “пазик” остановился, сам же водитель ткнулся вперед носом. Что за черт? Фара теперь горела только одна, но света второй вполне хватало, чтобы увидеть чье-то лежащее в нескольких метрах от автобуса тело.
Потирая ушибленный лоб, Николай открыл дверь, выбрался из автобуса, на негнущихся ногах подошел к телу, наклонился. Это оказалась девушка, совсем еще молодая, не более двадцати лет. Красивая. Она лежала лицом к небу, глаза закрыты, на лице ссадины и кровь. Вот откуда она тут взялась? Ведь не было же никого на дороге! Или нет? Черт! Сознание услужливо нарисовало картину тюремной камеры с нарами и обшарпанными стенами. Ну вот как так?! До города осталось всего ничего, так нет же, угораздило вляпаться. Вызывать “скорую” и “гаевых”? Последние церемониться не станут, влепят по полной.
Дрожащей рукой Николай дотронулся до шеи девушки – пульс не прощупывался. Он чуть не взвыл от обиды. За это точно посадят, даже разбираться не будут! Надо что-то срочно делать, пока шоссе пустое и никого нет. Мозг лихорадочно соображал, пытаясь найти выход. Тело, тело… Как там говорят? Нет тела – нет дела! Точно, а это ведь решение! В салоне как раз имеется лопата. Это хорошо еще, что со всех сторон лес. Случись это где-нибудь поближе к городу, избавиться от трупа было бы проблематично.
Он сходил в автобус, забрал оттуда лопату, малость ржавую, но еще вполне пригодную для земляных работ. Подхватив тело девушки под мышки, он потянул его в сторону леса. Оказалось, очень неудобно – тянуть тело и одновременно лопату. Спина моментально взмокла. Еще сложнее стало, когда он доволок девушку до леса: хлещущие ветки, корчащиеся в агонии корни под ногами. И темнота. Вокруг хоть глаз коли. Ничего, оттянуть хотя бы метров на двести – и нормально. Грибов тут нет, люди в сезон не шляются. Закопать – и концы в воду.
Небольшая полянка, пустая от деревьев, со всех сторон закрытая густым кустарником. Подойдет. Земля мягкая, рыхлая, лопата легко погружается. Мелькнула мысль выкопать полноценную могилу, но сразу же улетучилась – перебьется, немного прикопать, чтобы зверье сразу не растащило, и хорошо. Когда он уже подтягивал тело девушки к яме, показалось, что ее рука дернулась. Николай замер, тяжело дыша. Нет, не показалось. Пальцы девушки слегка подрагивали. Он снова проверил пульс. Черт! На шее билась тоненькая, едва уловимая ниточка. Видимо, в первый раз не смог почувствовать от страха и волнения. Все же вызывать скорую? А если не успеют? Опять-таки он окажется виноват. Нет уж, нужно доводить дело до конца. Он со всей силы ударил девушку лопатой по голове несколько раз, сбросил тело в яму и начал засыпать землей. Глубоко в лесу зловеще прокричал филин, словно осуждая поступок человека и пророча возмездие. Всецело поглощенный своим черным делом, Николай даже не заметил, что из темноты за ним следят два красных светящихся глаза….
- Ну как, я немного освежил твою память? – Жнец оторвался от чтения.
- Так она бы по любому умерла, - жалобно проблеял мужчина.
- А ты откуда это знаешь? Ты врач?! – пророкотал Жнец, вплотную приблизившись к лицу Николая. – Открою тебе одну тайну. Позвони ты в больницу – девушка бы выжила. Более того, у нее должно было родиться два милых карапуза, один из которых мог бы стать светилом науки и привнести в этот мир много хорошего. Что сделал ты? Загубил все на корню, не попытавшись даже исправить. Свои шкурные интересы для тебя оказались важнее. За одно это уже следовало забрать твою душонку.
- Так чего не забрал? – голос хозяина квартиры сорвался на фальцет.
- К сожалению, мой жалкий человечишка, не я решаю, когда приходить за той или ной душой. И не я решаю, когда переполнится чаша терпения тех, кто стоит надо мной. Кому-то дано много шансов, за кем-то я приду уже после нескольких матерных слов. Логика высших сил непостижима, и не мне ее обсуждать и, тем более, осуждать. В любом случае, рано или поздно, я прихожу за всеми, кто этого заслуживает. Но мы отвлеклись. Я, пожалуй, продолжу….
Это было начало двухтысячного года. Уже не лихие девяностые, но все равно время еще напряженное и тяжелое. Вокруг хаос, разруха, стабильность – понятие очень относительное. Равно как и понятие спокойствия. Каждый крутился, как мог, стараясь покрепче встать на ноги. И иногда желание окрепнуть расходилось с законом, который, впрочем, сам по себе тоже был довольно шатким. В ту пору Николай часто пересекался со своим армейским дружком по кличке Шальной. Свое прозвище тот носил не зря – еще в армии убедились, что этот человек был готов на любую авантюру, но любое злодеяние, если чувствовал свою выгоду. Естественно, за это же не раз бывал бит, но таких людей известно, что может исправить.
Шальной однажды примчался к Николаю, начал рассказывать, что, мол, пару дней назад на местном кладбище “братка” одного схоронили. И, как водится, в последний путь проводили со всеми почестями: перстни, кольца, цепь золотая в два пальца толщиной, куча “вечнозеленых”, вроде бы, даже мобилку положили. По такому случаю, даже склеп отгрохали, архитектора какого-то дорогущего заказывали, чтобы все по высшему разряду сделал. И вот хорошо бы было этот склеп обнести. Ну а что, покойнику все равно уже без надобности, а живым точно пригодится.
Николая дважды просить не пришлось. С деньгами на тот момент было туговато, а легкая нажива прельщала, манила к себе. Единственное, что несколько покоробило, так это соотношение доли. По уговору он должен был получить только тридцать пять процентов. Якобы, раз Шальной все это придумал, то ему и полагается чуть больше. С другой стороны, все равно деньги должны получиться немалые, поэтому он проглотил обиду и согласился.
На кладбище пошли, как и водится, поздно ночью. Ночь – время воров, убийц и нечисти. И часто эти понятия равносильны по своему значению. До склепа добрались быстро, дорога была хорошо известна обоим, а найти помпезное строение, не вписывающееся в общий пейзаж погоста, вообще не составило большого труда. Николай, правда, все время оглядывался по сторонам. Малейший шорох заставлял сердце учащенно биться, разгоняя кровь по венам. Любой скрип деревьев представлялся призраком или чудовищем, которое скрежетало своими зубами, готовясь растерзать нахальную добычу, осмелившуюся нарушить покой спящих. С самого детства он испытывал страх к подобного рода местам. Впрочем, как и большинство людей. И где-то в глубине сознания промелькнула мысль, что они поступают неправильно, но быстро исчезла, словно и не было ее. Мозг услужливо подсунул картину огромной кучи денег, которой ему суждено распоряжаться.
Склеп встретил их равнодушным презрительным молчанием. На двустворчатых дверях висел массивный замок на толстой цепи.
- Так, давай пили помаленьку, - Шальной повертел ушастой головой по сторонам. – Я пока на шухере постою.
Николай послушно закивал, достал из старой, видавшей виды, сумки ножовку по металлу. Вжик, вжик. Крохотные зубчики жадно вгрызались в металл, рассыпая вокруг мелкую крошку. Разрез медленно, но верно становился глубже. Руки Николая вспотели, он часто отвлекался, краем глаз всматриваясь в темноту ночи, боясь появления чего-то… Чего-то страшного, потустороннего. Пусть бы даже и простого скелета в истлевшей одежде и бряцающего костями. Умом он понимал, что все это байки старых маразматиков, годящиеся разве что детей пугать, но ничего с собой поделать не мог.
Наконец, замок упал на землю. Шальной помог открыть тяжелые двери, и они вошли в склеп, включив заранее заготовленные фонари. На каменном пьедестале посреди совершенно пустого помещения стоял мраморный гроб. Шальной опять проявил командирские замашки:
- Сковырни-ка крышку, я тебе малость посвечу, чтобы сподручней было. Только это, слышь, аккуратней, чтобы не свалилась, а то грохоту столько будет – все кладбище перебудим.
Николай нервно сглотнул. Ага, перебудим. Что, если и правда есть какая-то доля правды во всех эти поверьях и байках? Глупо будет, окочуриться прямиком на кладбище. Да хоть бы и не на кладбище! Смерти он боялся до колик в животе. Будет там что-то или нет – неизвестно. И все равно, умирать очень не хотелось. Черт, да какое умирать?! Он прогнал непрошенные мысли прочь. На дело ведь пришли, что тут произойти может. Он взялся за короткий ломик, протиснул его в щель под крышкой гроба, надавил, силясь приподнять. Тяжелая зараза! С неприятным шорохом удалось сдвинуть крышку немного в сторону. Тут уже к делу подключился Шальной. В четыре руки они, кряхтя от натуги, опустили крышку на землю, посветили фонариками внутрь гроба. Покойный лежал со скрещенными на груди руками и… Дыркой во лбу. Нет, погребальная контора как могла ее загримировала, но все же даже в свете фонарей ее сложно было не заметить. Костюм, малиновый пиджак, золотая цепь, перстни – вся положенная для таких людей атрибутика имелась в полном объеме. Парочка плотоядно переглянулась. Вот она – настоящая улыбка капризной фортуны.
Из склепа они выскочили, даже не пристроив крышку на ее законное место и не прикрыв двери. Зато рассовали награбленное по карманам. На первый взгляд вместе с покойным положили тысяч пять-шесть долларов, что очень и очень неплохо. Шальной шел впереди и прямо светился от счастья, не затыкаясь, говорил, какая теперь настанет кайфовая жизнь, что теперь все девки его, бухать можно каждый день, деликатесы всякие есть да и вообще развлекаться на полную катушку. Николая эта болтовня раздражала все больше и больше. Как же, конечно, большую часть добычи он забирает. А, собственно, по какому праву? Только потому, что он идею подкинул? Так сам же почти палец о палец не ударил, как до дела дошло. Замок пилить – Николай, гроб открывать – Николай. Но вот как хабар хватать, так это мы, значит, первые?
Рука сама собой нащупала ломик. Неплохое, вроде как, напрашивается решение. И труп прятать даже не придется. Оставить только при нем пару зеленых купюр, чтобы сразу подумали на ограбление. А там мало ли как могло повернуться. С одним он подельником был или же с несколькими – фиг кто докажет. Время не то. Тут живым-то помогать не стремятся, что уж говорить про ограбление покойного.
Шальной начал что-то весело насвистывать, когда ему на затылок опустился холодный лом. Мелодия оборвалась, тело упало на землю. Вот и все дела. Николай вытер о траву ломик, убрал на место. Быстренько обшарив карманы убитого и оставив там пару сотен долларов, быстрым шагом поспешил домой.
К нему, конечно, приходил участковый. Все ж таки с Шальным они были пусть и не близкими, но друзьями. Задавал Николаю каверзные вопросы, но как только перед ним легла на стол почти тысяча долларов, все вопросы как-то резко исчезли. Дело спустили на тормозах и вскоре закрыли….
- Еще один довольно яркий эпизод твоей биографии, согласись? – Жнец захлопнул книгу. Она повисела немного в воздухе, а потом втянулась во вновь образовавшийся портал.
- Я же по справедливости поступил, - мужчина втянул голову в плечи, будто это могло помочь скрыться от испепеляющего взгляда Жнеца. – Что он сделал для того, чтобы получить большую долю?
- А кто ты такой, чтобы говорить о справедливости? – Жнец зашагал перед мужчиной взад-вперед. – И что ты вообще считаешь справедливостью? Отнять у покойного то, что предназначалось ему в последний путь, пусть он и был, мягко говоря, не очень хорошим человеком? Быть может, убийство приятеля из-за горстки монет ты называешь справедливостью? Или справедливость – это дача взятки тому участковому, чтобы он не задавал лишних вопросов? Странное понятие. Итак, это что касается эпизодов самых красочных и мерзких. Напомню еще несколько. Ты, помнится, частенько любил захаживать к Зиночке, вашему бухгалтеру. Да и как не зайти – тридцать лет девушке, красавица, в самом соку. Да еще и не повезло, мужа парализовало. Как же не утешить, когда у человека такое горе, да? И заметь, ни тебя, ни ее даже не смущало, что муж-то был в соседней комнате, пока вы развлекались. Да и продолжались эти твои походы не раз и не два, а на регулярной основе. Понятие совести в тебе, к сожалению, не заложили. Далее. Помнишь, как об этом узнала жена? Ты и так ее частенько поколачивал, считая, цитирую, что “бабу надо держать в узде, чтоб не ерепенилась”. А тут вообще чуть до смерти не забил. Я бы, конечно, на ее месте тебя бы давно отравил, да только невдомек тебе убогому, что она тебя по-настоящему любит, вот и терпит. Ах да, чуть не забыл. Ты же, кажется, отправил в больницу с открытой черепно-мозговой травмой того доброго человека, который открыл жене глаза на твои художества? Ну, тут тебе несказанно повезло – он выкарабкался буквально с того света, хотя шансов практически не было. Про всякую мелочь навроде сливания бензина и прочего я, пожалуй, говорить не стану, слишком много такого у тебя было. Так что приговор один – твоя душа моя!
- Я… Я попаду в ад? – Николай побледнел, как штукатурка на потолке.
- Глупые стереотипы, - поморщился Жнец. – Меньше современного кино смотреть нужно. На самом деле все гораздо прозаичнее. Небытие. Небытие для таких, как ты. Ни ада, ни рая, ничего. Хотя, знаешь, к тебе должно применить нечто особенное. В небытие тебя отправить я всегда успею. Я не стану сразу забирать твою душу.
- Правда? – в глазах мужчины зажегся огонек надежды.
- Я никогда не вру, - Жнец провел кончиком пальца по лезвию косы. – Для начала ты просто умрешь, а твоя душа останется заперта в теле. Своего рода летаргический сон. Но ты не переживай, тебя обязательно похоронят, как и полагается. Как думаешь, насколько быстро душа начнет в буквальном смысле сходить с ума, не находя выхода? Ты даже призраком не станешь. Твой дух будет осознавать, как медленно разрушается твое тело, как его начинают поедать черви, но все равно будет оставаться внутри него. Посади птицу в стеклянный куб и посмотри, как она бьется о невидимую преграду, желая обрести долгожданную и близкую, но в то же время недоступную свободу. Так же будет и с твоей душой. Черное безумие в конце концов овладеет ею полностью, но не даст погибнуть, в отличии от птицы. Думаю, десяти лет будет вполне достаточно, чтобы ты полностью ощутил вкус… Справедливости. Ну а потом, конечно же, я отправлю тебя в небытие. Ну или куда-нибудь еще, я подумаю над этим. Если тебе есть, что сказать на прощание, то сейчас самое время. Молчишь? Что ж, твое право.
Николай зарыдал, закрыв лицо ладонями. Жнец занес над ним свою косу, лезвия стремительно завращались, сливаясь в смертельный круг, пылающий древними рунами. Одно грациозное движение, отточенное до автоматизма тысячелетиями, - и бездыханный труп мужчины упал на ковер.
Жнец остановил вращение своего орудия, отложил его в сторону, подошел к окну, заложив руки за спину. Он долго всматривался горящим взглядом в темноту ночного города, потом тяжело вздохнул, отвернулся, взяв в руки свою косу, с только ему понятной нежностью погладил оба лезвия.
- Ну что, моя верная подруга? Как бы этого не хотелось, но у нас еще очень много работы…