Что вы знаете о страхе? Уверен, каждый из вас с ним когда-либо сталкивался. Кто-то боится темноты, кто-то летучих мышей, змей, прочих гадов. Страх правит этим миром. Ни любовь, ни красота, ни радость не идут ни в какое сравнение с той силой, которой обладает чувство страха. Боящийся человек либо забивается в ужасе, либо совершает такие поступки, на которые никогда не пошел бы при других обстоятельствах. Но самым большим страхом, на мой взгляд, является боязнь смерти. И не потому, что смерть является чем-то сверхъестественным, а потому, что от нее нельзя убежать, скрыться, ее нельзя перехитрить. Для того, чтобы хоть как-то уменьшить этот страх, человек придумал веру в загробную жизнь, начал верить в то, что там, за гранью, есть какое-то продолжение. Абсурд. Я точно знаю, что после смерти нас ждет небытие, абсолютное ничто; мы не будем ничего видеть, слышать, чувствовать, осязать или обонять. Нас просто не станет. По крайней мере, большинства из нас. Откуда я это знаю? Поверьте, когда у тебя за спиной стоит некто, кто знает все о смерти, сомневаться особо не приходится. Он с ухмылкой ждет, когда я допишу этот текст, чтобы собрать свою жатву. И я, как могу, оттягиваю ужасный момент, но понимаю, что этому созданию, за плечами которого многие тысячи лет, спешить некуда. Для него лишние пол часа или час не значат ровным счетом ничего. На его фоне человек не более, чем бабочка-однодневка. Но нужно рассказать обо всем по порядку. Не знаю, поможет ли это кому-нибудь из вас, но пусть это окажется моей предсмертной исповедью.
Итак, с чего же все началось? Сложный вопрос. Я никогда не увлекался мистикой, не верили ни в бога, ни в черта. Эзотерика, мистицизм, оккультизм – для меня это были просто слова. Да, мог посмотреть фильмы на данную тематику, потому как находил их в какой-то степени забавными, но отнюдь не страшными. Скорее, неумело наигранными. Верил ли я тогда в жизнь после смерти? Наверное, как и многие, где-то в глубине души немного верил, но не придавал этому большого значения.
Как сейчас помню: осеннее хмурое небо, пытающееся разродиться дождем, но швыряющее в лицо только мелкую противную морось; холодный пронизывающий насквозь ветер; кувыркающиеся по асфальту изломанные багрово-красные листья, будто капли крови на теле города. Вокруг все серое, унылое. Недовольные злые люди, мокрые насквозь, продрогшие. Протрусила, опустив уши, дворняга. Пробегая мимо меня, подняла морду с грустными глазами, потянулась ко мне, но я махнул рукой, прогоняя псину. Настроение было под стать осеннему небу – такое же серое и мрачное. Все вокруг бесило, раздражало, действовало на нервы. Задумавшись, я не заметил, как налетел на оборванного мальца, сидевшего возле ларечка со всякой мелочью.
- Пшшшел вон отсюда! – я в ярости замахнулся ногой. – Поразвелось бомжей малолетних. Вас даже людьми назвать не выходит!
Малец вжал голову в плечи, весь съежился, ожидая удара, но я решил, что не стоит марать об него руки. Просто пошел дальше. Пройдя буквально метров пятьдесят, я впервые увидел его. Высокий мужчина лет тридцати пяти, аккуратно уложенные волосы цвета воронова крыла, бледное лицо с аристократическими чертами. Одет в безукоризненный черный костюм, на плечи наброшен широкий плащ с фибулой в виде открывшей пасть змеи. В правой руке он держал косу. Не такую, какую используют для скашивания травы. У этой было короткое древко, не более полуметра. С обеих сторон древка лезвия, смотрящие в разных направлениях, покрытые какими-то мерцающими знаками. Внешняя кромка лезвий усеяна зубцами. Но даже не это удивляло: мало ли психов в наше время, расхаживающих в диком виде. Странным было то, что на незнакомца не попадало ни капли. Морось огибала его, будто вокруг человека находился незримый купол, отталкивающий влагу. Прохожие, впрочем, тоже обходили его стороной. Не замечали, но неосознанно старались не приближаться. Взгляд незнакомца выворачивал душу наизнанку, приковывал к месту. Свободной рукой он поманил меня к себе. Не отдавая отчета своим действиям, я деревянными шагами приблизился к нему.
- Пройдемся, - голос незнакомца оказался тихим и бархатистым, не несущим никакой угрозы, но ему невозможно было противиться. Мы не спеша зашагали рядом. Я боязливо косился на оружие в руке незнакомца. На языке вертелись сотни вопросов, в голове мелькали странные мысли. В конце концов я не выдержал, спросил:
- А ты кто такой вообще?
- Сам-то как думаешь? – он с любопытством слегка повернул голову в мою сторону.
- Честно? Обыкновенный псих, каких тысячи в этом городе. Либо клоун, вырядившийся не по погоде. Либо клоун-псих.
- О, бравируешь и пытаешься шутить. Молодец. Обычно у людей другая реакция. Нет, Витя, я не псих и уж точно не клоун. Все гораздо проще. Я Жнец.
Черт, откуда этот сумасшедший знает, как меня зовут?! Может, это дурацкий розыгрыш кого-то из моих друзей? Тогда они узнают о себе много нового, в этом я ручаюсь.
- Какой еще жнец? Урожай еще в августе собрали. Не поздновато ли косой в поле махать? Да и инструмент для жатвы не особо подходит.
- Все еще пытаешься шутить? Похвально. Нет. Я Жнец. И эта коса идеально подходит для сбора человеческих душ.
- Так ты смерть что ли? – я нервно хохотнул, но незнакомец даже бровью не повел.
- Глупый стереотип. Повторю в третий раз – я Жнец! Моя задача собирать человеческие души. Те, которым уже ничего не светит.
Почему-то мне показалось, что он не шутит. Где-то глубоко во мне зародился холодный ледяной страх, волной пробежал по всему телу, сковывая движения, выжигая и поглощая все чувства. Руки затряслись мелкой дрожью против моей воли, закружилась голова. В районе живота образовалась пустота, как в моменты, когда ты резко взлетаешь или опускаешься на аттракционах.
- Вижу, ты осознал наконец и тебя проняло, да? – Жнец с интересом смотрел на меня. Я был абсолютно уверен, что он чувствовал всю гамму эмоций, которые обуревали меня в данную минуту. Хотя, какая там гамма. Я представлял собой один большой комок жгучего всепоглощающего страха.
- И что тебе нужно от меня?
- Вот это деловой разговор. Ты что-нибудь слышал о семи смертных грехах?
- Смутно припоминаю. В каком-то фильме было.
- Пропащее поколение, - Жнец брезгливо скривился. – В фильме он видел… Ладно, не важно. Так вот, самым страшным грехом является гордыня, тщеславие. А ты, Виктор, всегда был чрезмерно тщеславен. Ты пропитан гордыней насквозь. И я пришел, чтобы забрать твою сгнившую душу.
- Я попаду в ад? – слова выходили из меня через силу.
- В ад? – хохотнул Жнец. – Слишком легкое наказание для гордецов вроде тебя. Ты же всегда ставил себя выше других, верно? Даже несколько минут назад ты чуть не ударил бедного мальчика всего лишь за то, что судьба оказалась неблагосклонной к нему. И за человека ты его не считаешь. Хотя, скажу тебе по секрету, его ожидает большое будущее. Нельзя судить человека всего лишь по внешнему виду. Но нет, твоя гордыня застит тебе глаза, ты ослеплен своей собственной значимостью. И таких миллионы кругом. Ад… Нет и еще раз нет. Для таких, как ты, не предусмотрено никакого посмертия. В аду души пусть и испытывают мучения, но все же существуют. Тебя же не ожидает ничего. Только пустота, ничто, которое ты не сможешь не представить, не почувствовать. Ты просто перестанешь существовать. Тебя не станет.
- И когда? Сейчас? – я нервно сглотнул.
- Ну почему же сейчас. Зачем кому-то из прохожих видеть твой хладный труп? Скажем так, в эту пятницу. Как раз это будет тринадцатое число. Я думаю, это символично, не так ли? К тому же, мне доставляет определенное удовольствие ощущать, как приговоренный мучается от осознания скорой и неизбежной гибели. Он начинает по-другому смотреть на некоторые вещи, но уже слишком поздно. Так что жди меня в пятницу.
С этими словами Жнец исчез. Без всяких театральных эффектов. Вот он стоял – и вот уже исчез, как будто и не было его здесь. А я стремглав помчался домой, разбрызгивая лужи под ногами и не замечая людей, на которых налетал. Влетев в квартиру, захлопнул за собой дверь, забежал на кухню и, достав из холодильника бутылку водки, залпом опрокинул в себя наполненный дрожащими руками до краев стакан. Водка прокатилась по пищеводу, разорвалась в желудке огненным цветком. В голове зашумело. Неужели все это произошло на самом деле? Что он там сказал, в пятницу? Сегодня вторник. Выходит, мне осталось всего-ничего? Бред какой-то. Разве такое возможно? Шатающейся походкой я направился в ванную, открыл кран, плеснул в лицо холодной водой. Когда я поднял голову и посмотрел в зеркало, то заметил у себя на щеке какой-то знак. Приблизившись к зеркалу, я рассмотрел, что это едва заметный круг, а в нем две перекрещенные косы. Он оставил на мне свою метку?! Едва дотронувшись до метки кончиками пальцев, я ощутил легкое покалывание, переходящее в жжение. Черт! Похоже, это все на самом деле происходит со мной. Но почему? Какая к черту гордыня?! Вон, забрал бы лучше соседа снизу, алкаша и тунеядца. От того все равно проку никакого нет! Я со злостью ударил кулаком по зеркалу, сразу же покрывшемуся тонкой сетью трещин. Плевать, оно мне уже вряд ли понадобится. Вернувшись на кухню, я допил оставшуюся в бутылке водку, добрел до своей комнаты и рухнул на кровать, провалившись в беспамятство….
Как ни странно, проснулся я довольно рано и даже не ощутил головной боли после вчерашнего выпитого. Единственное, что насторожило, так это была жуткая сырость в квартире и запах… Сперва я не понял, чем это пахнет, но потом до меня дошло – пахло тленом. Страх снова овладел мной. Что делать? Неужели нельзя найти выход? Почему я должен сидеть и ждать, пока меня поведут на заклание как агнца? Порывшись во всемирной паутине, я нашел то, что в любой другой ситуации искать не стал бы, боясь прослыть психом. Я нашел адрес какой-то бабки-ведуньи-знахарки, живущей в нескольких кварталах от меня. Отзывы об этой бабульке оказались исключительно положительными, и я решил рискнуть: хуже уже все равно быть не могло. Тем более, что метка на щеке напоминала о себе все более нарастающим зудом и жжением.
Через час я стоял перед неказистым двухэтажным домиком с серой крышей, такими же серыми стенами и неприветливыми окнами. Мелькнуло сомнение насчет моей безумной идеи, но возникшая в щеке боль сотней раскаленных игл быстро развеяла все сомнения. Я шагнул в темный подъезд: скрипучий деревянный пол, обшарпанные стены, с которых кусками свисают куски краски. Найдя нужную мне дверь и не обнаружив звонка, я несколько раз громко постучал. Спустя несколько долгих минут раздался звук шаркающих по полу ног, дверь приоткрылась. За ней стояла вполне обычного вида старушка, даже и не скажешь, что это знахарка. Может, шарлатанка какая?
- Здравствуйте, - начал было я, но дверь захлопнулась перед моим носом. Удивившись такому нахальному поведению, я снова забарабанил. И в ответ услышал раздраженный злой голос:
- Иди отседова! Я меченым не помогаю! Ты ужо мертвяк, пара дней тебе осталось, не более. Не хватало мне еще с покойниками связываться!
Я стоял в растерянности, слушая, как удаляются от двери шаги. Покойник, покойник, покойник… Слово набатом звучало в голове. Похоже, бабка и правда разглядела во мне то, что никто из окружающих не видел. В том числе и метку. Пожираемый страхом, я отправился домой. В глубине души надеясь, что все еще разрешится благополучно….
Четверг… Остались сутки до того момента, когда со мной случится самое страшное и неизбежное. Я не хотел этого, этому противилась каждая клеточка моего тела, каждый волосок протестовал. А что если…? Ну конечно! Сбежать! Уехать из этого проклятого города и от Жнеца. Так, чтобы и следа моего здесь даже не осталось. Я лихорадочно метался по квартире, собирая немудреные пожитки и стараясь не обращать внимания на появившуюся на стенах бурую плесень. Потом как-нибудь продам эту квартиру удаленно и пусть новые жильцы разбираются со всем этим хаосом, у меня уже голова болеть не будет. Я не строил какой-то определенный маршрут: просто сел в первый попавшийся пригородный автобус. Лишь бы вырваться из города, а там уже определюсь, куда ехать дальше и что делать. Сидя у окна, я наблюдал, как мимо проплывают дома и люди, заводы и фабрики. Интересно, скольких человек забирает Жнец за их прегрешения? Наверное, много. А они ведь и не догадываются, что рано или поздно за ними придет некто, кто отправит их в небытие. Да, блаженны в неведении.
Автобус почти выехал за черту города…и остановился! Водитель, громко матерясь, вылез из кабины, открыл капот и принялся там сосредоточенно копаться, время от времени поминая по матери весь автобусный парк и тех, кто экономит на техобслуживании. Я, как и некоторые пассажиры, вышел из салона на улицу покурить, отошел чуть в сторону, чтобы не толпиться у самых дверей. Каким-то шестым чувством, я понял, что что-то не так, бросился в сторону. И очень вовремя! Коса с двумя лезвиями просвистела ровно там, где я только что стоял. Хищная улыбка Жнеца, насмешливый взгляд.
- Что, автобус сломался? Ай, какая досада. А тебе не говорили, что убегать от того, с кем назначена очень важная встреча, считается дурным тоном?
Жнец щелкнул пальцами – и от боли меня чуть не прижало к земле. Теперь не только щека, все внутренности горели адским огнем.
- Хватит, - прохрипел я.
- Уверен? Хорошо. Возвращайся домой и не думай, что можешь убежать от неизбежного. О, - Жнец отвлекся на водителя автобуса, - каков экземпляр. Пожалуй, стоит заняться им поплотнее. Для этого даже небытия будет мало, тут надо придумать нечто более изощренное. Любопытно, любопытно.
Я не стал слушать, о чем он говорил дальше. Как побитая собака я поплелся домой, где провалился в тревожный нервный сон.
И вот теперь, я дописываю этот текст. Я не оборачиваюсь, но точно знаю, что он стоит у меня за спиной, нежно оглаживает пальцем лезвие косы и ухмыляется. Внутри меня уже не просто страх – это квинтэссенция ужаса, почти ощутимая физически. В квартире пахнет разложением, стены толстым ковром укрыла плесень. Такое чувство, что вместе со мной умрет и мое жилище. Я знаю, что ничего уже нельзя изменить, нет возможности на что-то повлиять. Я прошу об одном: если когда-нибудь моя предсмертная записка попадет к тому, кто действительно безгрешен и чист душой… Помолитесь за меня…