Любят в школе сочинения на темы разные задавать. Например, писать нужно о том, как лето ты свое провел. В походы ходил, в реке купался. В огороде помогал полоть петрушку. Или про зимний лес еще написать без ошибок. А потом - про весенний.
Зинаида Никаноровна тоже обожала сочинения. И однажды такую тему придумала, что все головы свои поломали. “Самый счастливый день”. Так тема обозначена на доске была.
“А какой, - думала Клюшкина, - день у меня счастливый самый? Ой, да какой же?! Так сразу и не придумаешь ведь. Лучше бы про осенний лес задала Зинаида Никаноровна”.
И стала она голову ломать.
Ритка Горбатова за соседней партой тоже задумчивая сидела. И все кругом дети напряженно вспоминали свои самые счастливые дни. Коме Фролкина. Тот уж листов десять исписал. И пот со лба утирал рукавом - от усердия и вдохновения. Писал он, конечно, про свою бабушку. Как был у нее юбилей. И Фролкин на даче пошел ей букет с первыми лучами солнца собирать. Бродил по садоводству - и самые красивые цветы рвалу соседей. И очень был собой доволен.
А остальные так и просидели весь урок задумчивые. И сочинение на дом им оставили - пусть дома головы ломают, вздыхают. Только Фролкин работу сдал.
Дома Клюшкина продолжила терзаться воспоминаниями.
А Ритка терзаться устала. И наврала, что самый счастливый день у нее был, когда брат Вова родился. Он такой красный и оручий был, что Ритка сразу его полюбила всей душой. Сейчас Вова толстый, лохматый, капризный. Визжит поросенком, много дерется и ябедничает. И Ритка его любит немного поменьше. И уже не такая счастливая она живет.
А Клюшкина все терзалась. Про Лидку писать не хотелось. Какое уж там счастье от Лидки? Одни нравоучения.
Вот хороший день был в зимнем лесу. Пошли они туда всей семьей в прошлом году. И встретили дикого зверька - колонка. Все его рассмотрели, кроме Клюшкиной. Пока Клюшкина ползла в сугробе - колонок уже в укрытие спрятался. Но думать, что рядом бродит хищный колонок было интересно.
Радостный был еще день, когда котенка домой принесли. Котенка Кешей назвали. Лидка сначала подозревала, что у котенка проблема со зрением. Возможно, он даже слепой совершенно. И они проверяли зрение котенку - подносили его к лампочке и наблюдали за реакцией зрачков. И когда выяснилось, что у котенка зрение стопроцентное, то очень все обрадовались. У Клюшкиной будто камень с души свалился. Про это писать, что ли?
Еще был прекрасный день на речке. Им с Лидкой купили круги плавательные. Чтобы не потонули. Лидка сразу заграбастала себе красный круг - самый красивый. А Клюшкиной выдали оранжевый. И повели на речку. Речка мелкая была. А Лидка с Клюшкиной по мелкоте бродили в кругах. И чувствовали, что не утонут ни за что.
К вечеру воскресенья думы о сочинении про счастливый день так уж надоели, что Клюшкина поплакала украдкой. Начинала она сочинение свое писать. И бросала. “Да что такое, - думала, - девять лет скоро исполнится, а счастья не было. Не единого денька самого счастливого. И написать-то мне не о чем совершенно! Много хороших дней было, но самый счастливый не припомнишь”.
“Самый счастливый день, - написала она ближе к ночи, - был таким. Взяли мы котенка Кешу. Зрение у него стопроцентное и лоток освоил сразу. Подрос Кеша. И начал ум выказывать большой. В библиотеку мы его в сумке носим, в кинотеатр на фильмы индийские. Везде ведет он себя прилично. А счастливой самой я была, когда увидела, как Кеша кран на раковине лапкой крутить начал. Это умный он такой. Пить захотел - и пошел кран крутить. Будто человек. Счастья было у меня тогда - море! И больше такого огромного счастья я пока не испытывала”.
А Зинаиде Никаноровне не сильно сочинение Клюшкиной понравилось.
“Подозреваю, - написала Зинаида Никаноровна в тетрадке, - что были у тебя и другие счастливые дни: потрясающих открытий, добрых поступков и воспитания характера. Вот о таких днях писать следовало”.
И “четверку” поставила.
“А, - подумала Клюшкина, - и ладно. Я-то была вполне тогда счастливая - когда Кеша ум показывал. Не зря мы его, получается, по библиотекам таскаем. И, может, все дни у меня сейчас такие, счастливые. И один выделить сложновато”.