Найти тему
Чёрный Скорпион

Созвучие. Фёдор Ситов

https://sun9-66.userapi.com/impg/KPy5RwFLiEF_-_qheE0UFKyxhgINAHmP1jhJIg/R6IZTyREgjc.jpg?size=1620x2160&quality=95&sign=68e4d18447a6942b1f9ecb81d41e88cb&type=album
https://sun9-66.userapi.com/impg/KPy5RwFLiEF_-_qheE0UFKyxhgINAHmP1jhJIg/R6IZTyREgjc.jpg?size=1620x2160&quality=95&sign=68e4d18447a6942b1f9ecb81d41e88cb&type=album

Федор Константинович Ситов родился 1 декабря 1943 года в г. Харовск Вологодской области. В 1961 году окончил Харовскую среднюю школу № 1, в 1965 году – службу в Советской Армии, в 1972 г. - Северо-западный политехнический институт по специальности инженер-электрик. Работал электромонтером, инструктором и заведующим оргкомитета РК КПСС, начальником отдела управления качеством ЛДК, председателем РК народного контроля, главным инженером, а затем техническим директором ОАО «Лесдок», первым заместителем главы Харовского района. На пенсию вышел в мае 2004 года.

Принимал участие в художественной самодеятельности. В Харовске Федор Ситов известен как талантливый солист, исполнитель советских песен и произведений классики.

Пишет стихи и прозу с 90-х годов прошлого века. По словам Ф. К. Ситова, поэтом и писателем себя не считает: «так иногда рождаются кое-какие мысли», которые записывает. Является членом литературного объединения «Созвучие», принимает участие в его мероприятиях, встречах с любителями прозы и поэзии Харовского округа.

В своем творчестве Федор Ситов выражает размышления о жизни – иногда серьезно, чаще с юмором или иронией. Категорически не терпит современный сленг, обедняющий родной язык. По этому поводу, например, родились такие строки:

Войду в скейт-парк и схайпаю флеш-моб

Да квест-игру я стрендаю на «вау».

Воркаут выпендрю, всем заикалось чтоб

И знаком ливера я герлам лайк поставлю!

Свиридовский вальс

(Под впечатлением от фотографии В. И. Белова,

снятого лежащим на большом плоском камне)

За годом год, за годом год

Рисует жизнь о нас свою картину.

Где самый главный поворот,

Она, как мать, любя подскажет сыну.

Когда на родину придешь,

Дороги древней пыль милей асфальта.

Пусть не умеешь, но поешь –

Любой земляк тебе роднее брата.

И вот босой, да по росе,

Пока деревня-сказка не проснулась,

А купола во всей красе

Голубизны небес уже коснулись.

Нет суеты и нет оков,

Тень облачков нежна над речкой синей,

Неспешен говор родников…

Изба, как мать, тепло встречает сына.

Я так хочу, я так живу,

Как бы судьба порой меня ни гнула,

Чтобы во сне и наяву

К родной земле моей душа прильнула!

Противоречивый

Я знаю, что не знаю ничего!

У светлой речки жаждою обуян.

Мне хочется так много и всего!

Но унесу ль? На мне такая сбруя!

Темно в глазах от солнечных лучей,

Ночное небо слепит полнозвёздьем.

Чуть отойду от суетливых дней –

В безделье утопаю, как в навозе.

Как нравится мне с умным говорить,

Но вот понять его? Ума-то не палата!

Мечтаю на планете долго жить,

Но как же быть полезным? Непонятно…

Ах, дайте ласки мне, любви и теплоты!

Но я козлом вреднющим выступаю

И (пусть нечаянно) на светлые мечты

Я каждый раз копытом наступаю.

* * *

Речка под лед спрячется,

Озимь под снег скроется,

Дом - под замок - маяться,

Ждать до весны голоса.

Грянут морозы свежие,

Вьюги промчат бодрые...

Песни капели нежные

Сделают нас добрыми.

На смерть Белова

Намерений благих был полон,

Ты жил любовью к землякам.

Три волока навек запомнив,

Дорогу строил на века.

Ты верил, что дорога жизнью

Наполнит милый сердцу край.

Она же стала горькой тризны

Признак: беда - ворота открывай!

Там редкий дом окном зажжется,

От фермы лишь столбы да грязь.

Над храмом тихий ветер вьется

То ли рыдая, то ль смеясь.

Бездельем тронутый Михалыч

В хмельную ночь плясал быком.

И новый пол истерся напрочь –

Изоплита под каблуком.

Реликт-сосна в прицепе прочном,

Нет, не во сне, а наяву

Несется курсом верным, точным

В ту ненасытную Москву.

А в иномарочной карете

Крутой летел на рандеву,

И выбросил свои объедки

В посеребренную траву.

В полупустой автобус школьный

Вся уместилась детвора...

Скажи, Иваныч, хоть и больно:

«На Азле ставить крест пора?»

* * *

Зарастают поля. Потихоньку

Приближается лес к деревням.

Да и сами деревни легонько

Превращаются в хлам здесь и там.

Почему же безвольно, без боя,

Я сдаю свой последний редут,

Не надеясь, что следом за мною

Внуки сердцем к земле припадут?

Ах, скорее права ты, природа:

В бесконечную синь, в небеса,

Торжествуя, играя с погодой,

Птичьим должно взлетать голосам!..

Только кто их оценит, те трели?

Кто захочет их взлет повторить?

Человек, все же помни о цели -

Ты был призван на Землю любить?

Половодье

Вышла река из берегов.

Как ей на нас не выйти?

Прорва упреков и море цветов

Брошено ей с выси!

- Ты погубила мою любовь,

Волны твои из смерти!

- Ты, как вино, будоражишь кровь,

Ты, как любовь, бессмертна!

Сшибла река ледяным щитом

Дамбы, мосты, сараи...

Молча прошла под открытым окном.

С крыши собака лает.

Кто же реку уместил в берега

Из вавилонских башен?

Сам ты - прораб. Если дом из песка,

Даже ручей страшен.

Ровесникам

Незаметно промчалось полжизни,

Отсняли для нас сотни лун.

Не придирчивы мы, не капризны,

Хоть на нас покушался Перун.

Слышь, нехитрое дело, кудесник,

В нас с небес огоньками бросать.

Ты возьмись бесконечно и честно

Крест нести - и любить, и страдать!

Не богам, только людям подвластно

В сердце радость и горе вместить.

И надежду, и веру - всё в счастье,

Всё в любовь, всё - в любовь превратить!

Ода лени

Я буду Вас любить... на строгом расстоянии,

О Вас мечтать, мечтать издалека.

Я буду Вам писать в своей любви признания,

Да вот не поднимается рука.

Ленивой мысли бреющим полетом

Я посвящу Вам приземленный стих.

Но вот зевнулось и вздремнулось что-то,

Закрыл глаза и сладко так затих.

Да где ж тот бес, который в наших ребрах

Ломает тюрьмы, в небеса зовет?

Ужель заснул, профукал ту опору,

Какая отправляла нас в полет?

Грустное

Осенний морох, осенний дождь

Приходит все же, пусть и не ждешь.

Умчались птицы на юг, в тепло.

А мне куда же? Где то крыло,

Взмахнув которым, взмахнув легко,

Я плыл в зените в то далеко,

Где счастье, вера, мои друзья,

Где ожидала любовь моя?

Тоскливый морох, тоскливый дождь...

И все же солнце! И все же ждешь!

Тишкин день

Осень выдалась мокрая. Дожди, то короткие, то обильные, то мелкие, то надоедливо долгие, не прекращались с конца августа. Любимые пригорочки зайчонка Тишки, на которых он родился и знал, как свои два уха и где так любил лакомиться свежей травкой, уменьшались с каждым днем, превращаясь в островки, меж которыми звонко, но надоедливо стали журчать ручейки, а небольшая речка со смешным названием Барзиха стала гулкой и такой широкой, что не везде ее и перепрыгнешь с одного раза. А как бывало интересно раньше сигать зигзагом через нее то из ельника в ольшаник, то из ивняка на старый сенокос, особенно когда из-под лап выпархивал вдруг ошалевший от неожиданности длинноносый вальдшнеп, или круглый, как шарик, рябчонок. Правда, когда это оказывался тетерев, Тишка и сам пугался до невозможности, и забившись в ближайшее укромное местечко, будь то разлапый пень или лохматая кочка, долго сидел тихонько, посматривая своими карими глазами в обе стороны одновременно и даже радовался про себя тому, что родился, что называется косым.

Однажды, в конце сентября, когда дожди ненадолго прекратились и выглянуло, наконец, теплое солнце, на любимом Тишкином пригорке, покрытом мелким густым ельником, окаймленном с трех сторон поляной с душистой, высокой и уже местами полеглой травой, появился гончий пес. Он резво пересек пригорок до болотца, что примыкало к пригорку с севера, и вдруг остановился, учуяв возле брусничника утренний Тишкин след.

Волнующий запах вмиг разбудил сформированный веками инстинкт гнать того, кто убегает. Пес, низко опустив чуткий нос, стал быстро пересекать пригорок туда-сюда в приближение к источнику будоражащего аромата. Наконец он оказался совсем рядом с Тишкой и на мгновение застыл, уставившись на серый комочек такими же коричневыми, но отнюдь не косыми глазами. Этого мгновения Тишке хватило, чтобы, высоко подпрыгнув, задать такого стрекача, какого он и сам от себя не ожидал. Пес взревел, но у него тут же перехватило горло, и он завизжал так, словно ему придавили все четыре лапы и хвост одновременно; он тут же рванул вслед за Тишкой. Лай стал ровным, постепенно переходя в стройный ряд регулярного гавканья с включением низких нот. Тишка, повинуясь своему вековому инстинкту самосохранения, резво запетлял туда-сюда-обратно, запутывая след и перемешивая сетку своего запаха, но пес был настойчив и преследовал Тишку достаточно точно.

И тут Тишка сообразил: «Вода! Она же смывает все запахи!» Он быстренько свернул с пригорка в болотце и зашлепал, запетлял по воде, изредка задерживаясь на кочках. Наконец, он, взмокший до последней шерстинки на ушах, приметил бугорок, образованный корнями двух вывороченных ветром елей, прыгнул на него и, прижавшись к стволу одной из них, поближе к корневищу, затих и, чуть приподняв уши, стал выслушивать пса. Тот же носился по болоту с лаем и шлепаньем, то удаляясь, то приближаясь к Тишкиной ухоронке, раз даже пробежал совсем рядом, на расстоянии одного прыжка, но запах болота уже накрыл, заполонил собою все остальные и пес, разочарованно провыв, уныло поплелся на пригорок сушиться и лизать свои мокрые, набитые об острые сучки лапы.

Спустя некоторое время возле Тишкиных елей прошли два здоровых мужика с ружьями и мешками за плечами. Громко разговаривая меж собой и изредка покрикивая: «Ату его!» - они ушли на тот же пригорок, что и пес, и вскоре оттуда донесся до Тишки запах дыма и веселые голоса.

Часа через два все затихло, но Тишка просидел в своем убежище до сумерек и только потом мелкими прыжками с кочки на кочку, отправился перекусить травкой и погрызть сладкие веточки сваленных ветром осин...

Наука
7 млн интересуются