Торжество из торжеств святая Пасха и сегодня пользуется на Руси большой народной любовью.
В деревнях раньше к Пасхе готовились загодя, на протяжении всей Страстной седмицы, стремясь прибраться в жилищах и придать им нарядный вид, а также заготовить для скотины корму на всю пасхальную седмицу, чтобы не приходилось об этом хлопотать. Особенно трудились бабы в Чистый Четверг, когда, по народному убеждению, даже «ворона своих воронят в луже моет». К этому же дню приурочивались обыкновенно забой скота и стряпня.
Беднякам, не могущим приготовить богатые разговины, на помощь приходили более богатые родственники. Как писал С.В. Максимов, «и посторонние не отстают от родственников и в страстную пятницу совсем не редкость видеть шныряющих по селу баб, разносящих по домам бедняков всякие припасы: одна принесет молока и яиц, другая творогу и кулич, а третья, гляди, притащит под фартуком и кусок убоины, хотя и накажет при этом не проговориться мужу (в деревнях убоиной распоряжается мужик, и баба, без спросу, не смеет и подступаться к мясу)».
В навечерие Пасхи народ спешил в храм слушать чтение «страстей». Для некоторых крестьян эта было возможностью засвидетельствовать свою грамотность, а для тех, кому было сложно слушать, - возможностью поставить свечку св. Плащанице (бабы уверяли, что Плащаница – это Матерь Божья).
«Вот послышался и первый, протяжный и звонкий удар колокола, и волна густого колеблющегося звука торжественно и величаво покатилась по чуткому воздуху ночи. Народная толпа заколыхалась, дрогнула, полетели с голов шапки и радостный вздох умиления вырвался из тысячи грудей. А колокол тем временем гудит, гудит и народ валом валит в церковь слушать утреню. Через какие-нибудь пять минут в церкви делается так тесно, что негде яблоку упасть, а воздухе от тысячи горящих свечей становится жарким и душным». <…> Когда отойдет утреня, ровно в 12 часов, по приказанию ктитора, в ограде палят из пушки или из ружей, все присутствующие в церкви осеняют себя крестным знамением и под звон колоколов раздается первое «Христос Воскресе». Начинается процесс христосования: в алтаре христосуется причт, в церкви прихожане, затем причт начинает христосоваться с наиболее уважаемыми крестьянами и обменивается с ними яйцами. (Последнее обстоятельство особенно высоко ценится крестьянами, так как они верят, что яйцо, полученное от священника, никогда не испортится и имеет чудодейственную силу)», - описывал пасхальную службу С. В. Максимов.
Часть из обычаев пасхальных сохранились и до сего дня. После окончания литургии все «пасечники» с куличами на руках выходят из церкви и строятся в два ряда в ограде в ожидании причта. Мужики – без головных уборов. Все – со свечами. У всех куличи открыты, чтобы святая вода попала на них непосредственно.
Освятив куличи, жители деревень считали своим долго, не заходя домой, побывать на кладбище и похристосоваться с покойными родителями, оставить им кусок творогу и кулича да поцеловать землю, отвесив поклоны на родных могилках.
Вслед за этим крестьяне спешили к разговенью. «Вставай, детеночек, подымайся, нам Боженька ласочки дал», - будили матери своих детей. Потом уже все задились за стол, где отец разрезал пасху и оделял всех мясом и освящёнными яйцами.
На протяжении всей светлой седмицы в деревнях обязательно служили пасхальные молебны. Духовенство ходило по избам в сопровождении «оброшников» и «оброшниц», которые иначе назывались «рогоносцами». Один из них носил свечи на продажу, иные – кружки для сборов, иные – кадило. Все оброшники подпоясаны белыми полотенцами, а оброшницы, кроме того, повязывались и белыми платками, в память св. жен мироносиц, которые, по мнению крестьян, были также покрыты белым. Оброшникам за их труды в избах нередко подливали, оттого они к вечеру уже ничего не соображали и могли вытворять всяческие не приличествующие празднику оказии.
После молебна в доме многие крестьяне просили служить ещё молебен, уже на дворе, в честь святых Власия, Мамонта, Фрола и Лавра, покровителей домашних животных. Для этого случая даже готовили специальную «скотскую» пасху, которой кормили потом скотину и птицу. Дальше крестьяне могли пристать к священнику с просьбами благословить их «повелевать Вуспение Божью Матушку». Получив благословение, пели самодельную молитву:
«О девица, Твое Успение славим,
Прими наше хваление
И подаждь нам радование,
О предстоящих со слезами, О Мати, молись с нами,
Будь похвальна и избрана Ты, Царица Небесная».
После могли ещё заказать молебен с водосвятием. Не ограничиваясь и этим, крестьяне могли попросить отслужить акафист святым, которых и не существует: Плакущей» Божией Матери (чтобы самому не плакать), «Невидимой» Божией Матери, «Великой Пятнице», «Воздвиженской Пятнице» (прогоняет нечистого духа и колдовство), «Св. Субботе», «Св. Средокрестию» и пр. Получив же отказ, усердные ко благочестию мужики могли упрекнуть священника: «Ой, смотри, батя, грех-то на тебе будет, коли ты, Матушку Плакущую забыл».
После же окончания пасхальных молебнов какой-нибудь уважаемый крестьянин просил дать икону себе на ночь на хранения. А уж там начинались свои всенощные бдения: сходились старухи, богомольцы со всей деревни и пели и коленопреклоненно молились Богу.
Существовало и сейчас существует убеждение, что всякий, кто умрет в Светлую седмицу, беспрепятственно попадет в рай, независимо от своих грехов, потому что врата рая в это время не закрываются вовсе и их никто не охраняет. Старики и старухи потому мечтали умереть именно в пасхальную седмицу.
Также, по мнению крестьян, черти в пасхальную ночь бывают необычайно злы, а после заутрени их лишают свободы, скручивают и приковывают. Считалось, что на эти страданья чертей можно подивиться в пасхальную ночь, если прийти на чердак или в тёмный угол двора с той самой свечей, с которой простояли пасхальную утреню. Если пойти без свечи, то можно будет только услышать мучения нечистой силы. А если выйти с пасхальным яйцом на перекрёсток и покатить яйцо вдоль по дороге, то черти непременно должны будут выскочить и проплясать трепака.
Ещё же крестьяне считали, что в пасхальную ночь можно даже беседовать со своими умершими родственниками, в том числе на кладбище. Вот что рассказывала одна старушка-черничка пензенскому корреспонденту из Городищенского уезда: «Я, батюшка мой, почитай, каждый год хожу на кладбище и окликаю покойничков, и всегда они мне ответ подают. Только страшно это: покойники говорят подземельным голосом и мурашки по телу у меня так и забегают, так и забегают, как только они голос подадут. Случается, говорят они глухо, тихо, а случается как скажут — словно гром ударил». — «Но всегда они вам отвечают?» — допытывался наш корреспондент. — «Всегда, батюшка, всегда. Только, конечно, к ним, к покойникам то, надо подходить умеючи, нельзя зря лезть. Чтобы с ними поговорить да побеседовать, надо вот что сделать: после причастия, в великий четверг, не нужно ничего есть до самого разговенья Пасхи; всю пятницу и субботу надо провести в молитве и молчании, потому, если это не исполнить, то покойники ни за что голоса не подадут. А как отойдет заутреня, то нужно идти на кладбище и, первым долгом, помолиться Богу, потом сотворить три земных поклона, лечь на землю и, что только есть духу, громким голосом закричать: „Христос Воскресе, покойнички!“ Вот на это мертвецы и откликнутся: „воистину воскресе, бабушка“. И уж после этого подходи к любой могилке и спрашивай, о чем хочешь — мертвец непременно ответ даст и никогда не соврет, всю правду скажет. Но я, одначе, никогда их не распутывала, а только похристосуешься, и марш домой: робость на меня нападала».
Также верили в деревнях, что при помощи пасхального яйца умершие могут получить облегчение на том свете. Для этого надо, трижды похристосоваться с покойником на кладбище и, положивши на его могилу яйцо, разбить его потом, покрошить и скормить «вольной» птице, которая, в благодарность за это, помянет умерших и будет просить за них Бога.