"Близнецы Освенцима" Часть 2
Ева Мозес Кор
Смертельная инъекция
Июль 1944 года. Еве в лаборатории вводят какую-то инфекцию, Мириам – нет. Наверное, потому что Ева физически сильнее и выносливее. Ночью девочке стало плохо, поднялась высокая температура, разболелась голова, кожа стала сухой и горячей. Ева разбудила сестру, но Мириам ничем помочь не могла. Близнецы решают скрыть состояние Евы, она притвориться здоровой. Если медсестры заметят состояние девочки, то ее отправят в лазарет, а оттуда никто и никогда не возвращался. Самое страшное для Евы то, что вслед за больной, в лазарет уводят и ее близнеца. Больше такую пару никогда не видели. Ева не могла допустить, чтобы из-за ее болезни убили и Мириам.
Утром на перекличке Ева старалась никак не выдать свое состояние, хотя ее мутило, била дрожь, руки и ноги покрылись красными пятнами, сильно отекли, и ей казалось, что они могут взорваться. Раздался жуткий вой сирены, и Ева, дрожа уже от радости, поняла, что сейчас будут бомбить. Над лагерем кружили самолеты с американскими флагами на крыльях. Эсэсовцы убегали в убежище. Сам лагерь не бомбили, один из самолетов спускался ниже и окружал Биркенау кольцом желтого дыма, внутри которого бомбы не бросали. Это были редкие минуты счастья, когда появлялась надежда на скорое спасение.
В лаборатории Еву не осматривали, назвали ее номер и только померили температуру. Ева поняла, ее отправят в лазарет. Две медсестры силой усадили ее в машину, не дав даже увидеть напоследок Мириам.
В лазарет еду не приносят, здесь люди ждут смерти и газовой камеры
Лазарет - длинный грязный барак под номером 21 стоял вблизи газовых камер. На бесконечных рядах трехъярусных кроватей лежали умирающие люди, все взрослые. Когда Еву вели в ее палату, дополнительная привилегия близнецов – отдельная комната, еще живые протягивали к ней руки, плакали, прося воды и какой-нибудь еды.
В плате уже находились две девочки Вера и Тамара, в лагере у них остались сестры-близнецы. Чувствовали они себя сносно, болели ветрянкой. Когда пришло время ужинать, еды не принесли. Вера сказала Еве, что в лазарет еду не приносят, здесь люди ждут смерти и газовой камеры. Нацисты не хотят тратить продукты на тех, кто почти умер. Ночью Еве стало хуже, она уже не чувствовала голода, не могла уснуть без Мириам, крики, стоны, рыдания больных мучили ее.
На следующий день умерших и тяжело больных побросали в грузовик и повезли в газовые камеры. Мертвых и живых складывали вместе, некоторые еще стонали и пытались сопротивляться. Прежде чем отправить тела в крематорий, с них снимали оставшиеся украшения, выдергивали золотые зубы. Таким образом, нацисты собирали почти два с половиной килограмма золота в день.
Я не умерла. Я отказываюсь умирать.
На второй день пребывания Евы в лазарете пришел Менгеле с еще четырьмя врачами. На немецком они обсуждали болезнь Евы, ее течение и исход. Менгеле так и сказал:
- Очень жаль. Такая молодая, а жить осталось всего две недели.
Ева понимала немецкий язык, вот чего она понять не могла так это откуда врачу знать, когда она умрет. С момента последнего укола у нее не брали анализы, не проводили никаких тестов. Позже девочка узнала: Менгеле было известно как будет протекать болезнь, потому что он был в курсе чем заразили номер А - 7063. Лежа в кровати Ева дала себе слово, что выберется из лазарета живой, она снова увидит Мириам, она докажет, что умнее врачей.
Несколько дней у Евы был жар, никто не приносил ей еду, лекарство или хотя бы воду. Только мерили температуру. Девочка невыносимо хотела пить, во рту так пересохло, что невозможно было дышать. В конце барака был водопроводный кран. В полуобморочном состоянии Ева Мозес выползла из кровати, открыла дверь палаты и не в силах идти, поползла к крану. Вытягивая руки вперед, она подтягивала свое тело, ползла по грязи и слизи, теряя сознание, очнувшись, снова ползла, повторяя себе:
«Я выздоровею…Я должна жить. Я должна выжить».
Каждую ночь на протяжении двух недель Ева тащила себя к крану. Жажда сохранила ей жизнь.
Через неделю, после того, как Еву забрали в лазарет, Мириам узнала, что сестру там не кормят и десятилетний ребенок смог каждый день отказываться от еды, чтобы передавать свой хлеб сестре. Маленький кусочек хлеба раз в день спас жизнь Евы Мозес.
Через две недели жар стал спадать и однажды ночью, Ева увидела силуэт своей надзирательницы. Женщина, иногда пробиралась к близнецам в палату, приносила немного еды. Однажды она принесла Еве, Вере и Тамаре кусок торта со своего дня рождения. Ева пишет, что даже в Освенциме в ком-то оставалась человечность.
Пока я не дочитала до этого момента, я была уверена, что Ева в палате одна. Что Веру и Тамару вернули в барак, перевели куда-то. Мне и в голову не могло прийти, что две девочка смотрели, как мучается Ева, как она ползком добирается до водопроводного крана. Почему хотя бы ночью, а Ева ползала каждую ночь, не принести ей воды? И вспомнила, как в начале книги Ева Мозес Кор пишет, что наставник мальчиков Цви Шпигель, пытался воспитать в них человечность. Девочки же были друг для друга только пронумерованными близняшками, никто не учил их состраданию в этих нечеловеческих условиях.
Менгеле с помощниками приходил каждый день проверял записи показателей температуры у Евы. Вера с Тамарой объяснили, как обмануть термометр. Каждый раз Ева, после того как медсестра давала ей градусник, ждала пока она выйдет из платы, стряхивала его и ставила так, чтобы он меньше соприкасался с кожей. Это сработало, через три недели Еву Мозес выписали обратно в барак.
Сестры Мозес снова вместе
Когда Ева вернулась к Мириам, она почувствовала, что скоро окончательно поправится. Но, вот сестра выглядела безжизненной – ее глаза были пустыми, она тихо сидела и молча, смотрела в одну точку. Ева спрашивала, что случилось, что с ней сделали нацисты? Но Мириам не хотела об этом говорить. Разлука сильно ударила по ней, мысль о том, что Ева может не вернуться, и она останется одна, превратила ее в зомби – так в лагере называли людей, у которых не было больше сил бороться.
В первые две недели, пока Ева боролась за жизнь, Мириам держали в изоляторе. Потом когда стало понятно, что Ева выживет, Мириам ввели инъекцию для подавления развития почек, что бы они навсегда остались как у десятилетнего ребенка.
План Менгеле был такой: когда Ева умрет, Мириам сразу же убили бы уколом хлороформа в сердце. Для Менгеле это было бы уникальной возможностью исследовать трупы близнецов одновременно, чтобы сравнить воздействия болезней на внутренние органы заболевшего близнеца и его здорового брата/сестры.
Десятилетняя Ева Мозес победила Йозефа Менгеле, противостояла его эксперименту.
Мириам потеряла волю к жизни
Каждый день надо было бороться за жизнь, никто в Биркенау не знал, что будет завтра. Мириам была очень больна и не только дизентерией, от этого страдал весь барак, апатия, безразличие к жизни, убивали ее быстрее физических недугов. Ева должна была помочь сестре. Она узнала, что картошка придает силы. Ее надо было «организовать», то есть украсть. За воровство в лагере вешали. Ева поставила себе цель добыть картошку для Мириам, она готова была рискнуть, даже понимая, что может оказаться на виселице.
«Если меня поймают, я умру, но если я не попытаюсь, умрет Мириам».
Ева Мозес вызвалась волонтером на кухню. Надо было в паре с другой девочкой таскать столитровые котлы с «супом» с кухни к ним барак. Дорога с тяжелым котлом занимала больше двадцати минут. Но, на кухне есть такая нужная картошка. Организовать удалось только со второй попытки. В первый раз Еву поймала работница кухни, картошку пришлось вернуть. Девочка ожидала, что за воровство ее повесят, но ее только отругали. Тогда Ева поняла, что это еще одна привилегия близнецов доктора Менгеле – никто не навредит им, пока Менгеле не разрешит. «Организовывать» картошку стало проще, но Еву не каждый раз выбирали волонтером, поэтому девочка научилась делать запасы.
Картошка стала лекарством для Мириам, она набралась сил, воля к жизни вернулась к ней. Ева, спасая сестру, спасала и себя. Забота о близком человеке делали Еву сильнее и отважней. Ева и Мириам были семьей, каждая из сестер не могла себе позволить сдаться.
На моем канале есть отзыв на книгу «Клятва», история сестер Конрайх, переживших Биркенау. Рене Корнрайх, которой на тот момент было двадцать два года, писала, что выжить в лагере смерти ей помогли: вера в воссоединение с родителями, забота о сестре и помощь, таких же узников, как и она. Человеку важно заботится о ком-то, кроме себя, это дает смысл жизни. В любые времена, при любых обстоятельствах.
"Мы знали, что нас скоро спасут"
Закончилось лето 1944 года, над Освенцимом все чаще летали самолеты, сбрасывая бомбы на фабрики и штаб-квартиры нацистов. Спасение близко, надо только дожить.
7 октября 1944 года, ночью евреи из зондеркоманды, те, кого заставляли сжигать трупы, взорвали крематорий в Биркенау. Они отомстили за погибших друзей и близких, понимая, что лучше пасть в бою, чем задохнуться в газовой камере.
По Освенциму распространялись слухи, что как только освободительные армии подойдут близко, эсэсовцы уничтожат в лагере всех. Менгеле уже приказали «ликвидировать» лагерь цыган, доктор подчинился приказу, хотя и хотел сохранить людей для экспериментов. Узников убили в газовых камерах, а потом сожгли в крематории. Всех девочек - близнецов перевели в цыганский лагерь, так как он был рядом с газовыми камерами и крематорием, все думали, что следующими убьют их. Детей спас приказ из Берлина о прекращение уничтожения евреев газом.
Речь идет только о девочках - близняшках. Что стало с мальчиками-близнецами?
Все на выход! Это для вашей же безопасности
Начало января 1945 года, по лагерю раздается: «Raus! Raus! Raus!». Эсэсовцы всех выгоняют на марш смерти. Ева говорит Мириам, что из барака она никуда не уйдет, с ними остались и другие девочки. Нацисты так торопились, что не проверяли бараки. Какаю же радость испытали узники, когда, на следующий день, увидели, что в лагере не осталось ни эсэсовцев, ни охранников, не было и Менгеле. Близнецам надо было выжить до прихода армии союзников. Ева отправляется в другой лагерь, что бы «организовать» еду, воду, одеяла и себе ботинки. Ее обувь так износилась, что подошва полностью отвалилась.
Ева, с другими девочками добрались до склада «Канада», там нацисты сортировали, упаковывали, отправляли в Германию одежду узников концентрационных лагерей. Не найдя подходящей ей по размеру пары ботинок, Ева взяла на два размера больше, вложила внутрь тряпки и подвязала веревками. Прихватила с собой еще пару пальто и одеяла.
Как-то днем Ева искала, вместе с другими пленниками, на кухне еду, они услышали звук подъезжающей машины. Но такого быть не может! Нацисты сбежали. Все выскочили на улицу и увидели, как из подъехавшей машины выпрыгнули четыре нациста и принялись стрелять во все стороны. Ева заметила в полуметре от себя дуло ружья и потеряла сознание. Когда очнулась, в окружении мертвых тел, то подумала, что все умерли и она тоже. Пошевелив сначала руками, потом ногами, Ева осознала, что она-то жива, просто упала в обморок, раньше, чем пуля ее достигла.
Прибежав в барак, Ева рассказала Мириам, что вернулись нацисты, расстреляли тех, кто был вместе с Евой на кухне. Ночью всех спрятавшихся разбудил дым и жар. Барак горел. Вернувшиеся нацисты уничтожали следы своих преступлений, взорвали крематорий и «Канаду», жгли бараки.
Марш смерти
Спрятавшиеся узники выскочили на улицу. Эсэсовцы приказали всем выстраиваться в ряды. Тот, кто откажется маршировать, получит пулю в лоб - предупредил нацист и для острастки выстрелил в толпу.
Мириам и Ева взялись крепко за руки и протиснулись в середину толпы, так безопаснее, если нацисты опять начнут стрелять. Сестрам было тяжело противостоять натиску людей, но с краю было более рискованно идти, узники вдруг падали и больше не вставали. Эсэсовцы продолжали стрелять, гнали толпу как скот и стреляли.
«Восемь тысяч двести человек, включая сестер Мозес, в ту ночь ушли из Биркенау. За один час были убиты одна тысяча двести человек, до бараков дошли семь тысяч человек».
«Мы бежали к свободе, как вдруг она исчезла»
Внезапно эсесовцы исчезли. Глубокой ночью толпа пришла обратно к бараку в Освенциме.
Вот здесь мне не понятно. То ли Узники дошли до к/л Аушвиц I, то ли они вернулись в к/л Биркенау. Расстояние между лагерями около трех километров.
Люди не знали, что делать дальше. Началась давка, все пытались спрятаться в двухэтажном здании. Мириам и Ева потеряли друг друга. Когда Ева поняла, что не видит сестры, начала кричать, звать ее по имени. Мириам не отзывалась. У Евы началась паника, в слезах, хватая ртом воздух, девочка выбежала из барака и, бегая от здания к зданию, спрашивала у каждого, кого встречала, не видел ли он девочку точно такую же, как и она. Отзывчивые люди, видя панику Евы, стали помогать ей, кричать:
- Мириам Мозес! Мириам!
Сестра не отзывалась, истощенные люди быстро потеряли силы и перестали звать Мириам, с жалостью в глазах они говорили Еве, чтобы та не переставала искать сестру, она где-то рядом. Ева была благодарна тем, кто искренне помогал ей, но были и такие, которые потеряли способность сострадать.
«Что сестру потеряла? Тоже мне. Я потерял ВСЁ».
Ева становилась, с каждым выкриком имени сестры, все слабее, голос становился тише, но остановиться она не могла. Еле волоча ноги, не позволяя себе думать ни холоде, ни о голоде, ни о жажде, так мучившей ее, продолжала идти от здания к зданию, крича «Мириам». Прошли уже сутки, девочка не могла принять то, что ее сестра исчезла навсегда.
В полуобморочном состоянии Ева вошла в очередное здание, уже рефлекторно выкрикивая имя сестры. Случайно столкнулась с кем-то такого же роста, извинилась и уже пошла дальше. Вдруг, инертность сошла, и Ева поняла, что это Мириам. Её Мириам!
Сестры обнялись, рыдая, не отпуская друг друга, сели на пол. Сутки в разлуке сестрам показались вечностью. Мириам, так же как и Ева, бродила по лагерю, в поисках сестры, кто-то дал ей кусочек шоколада, и девочка сохранила его для Евы. Разломив напополам, сестры съели его. Это был неимоверно сладкий момент, наполненный чувством любви и облегчения.
Свободная жизнь.
Девять дней свободы. Сестры Мозес, как и другие выжившие, каждый день, пытались «организовать» себе еду, воду, одежу, одеяла. Мириам в бараке охраняла одеяла и посуду сестер, а Ева, вместе с другими девочками, делала вылазки. Однажды они проникли в штаб нацистов, роскошный дом посреди лагеря смерти и обнаружили на столе еду, которая выглядела очень аппетитно и восхитительно. Подозрительно восхитительно, зачем нацистам оставлять вот так еду? Ева схватила что-то со стола, но тут же положила обратно. Жизненный инстинкт пересилил чувство голода. Уже в бараке, кто-то из выживших, ей рассказал, что нацисты так специально оставляли отравленную еду, чтобы узники съели ее и умерли. Еды было мало, все были похожи на скелеты, обтянутые кожей. Всё что находили, сразу же съедали, оставлять на завтра не получалось. Тогда дети не знали, что после долгого голода переедание смертельно опасно. У многих девочек вздулись животы, одна из подруг сестер, умерла от переедания.
Освобождение
Покинуть лагерь никто не мог. Вокруг шли бои. Освенцим находился в самом эпицентре сражения. Ходили слухи, что нацисты хотят подорвать весь лагерь, чтобы замести следы своих преступлений.
В ночь на 18 января 1945 года Йозеф Менгеле последний раз посетил свою лабораторию, забрал две коробки документов, с информацией об экспериментах над тремя тысячами близнецами, которые он провел в Освенциме.
После капитуляции Германии Йозеф Менгеле бежал в Латинскую Америку. Умер во время купания в океане 7 февраля 1979 года. Йозеф Менгеле был похоронен в Бразилии под именем Вольфганга Герхарда.
27 января 1945 года утром, шум прекратился. Все столпились у окон барака, понимая, что это освобождение, но как это, на самом деле, никто не знал.
Днем вбежала женщина крича:
- Мы свободны!
Все побежали к выходу. Целый день шел снег, и грязно-серый Освенцим запорошило белоснежным покрывалом. Ева старалась смотреть во все глаза и вдруг она увидела, как сквозь метель пробирались советские солдаты. Когда они подошли ближе, узники разглядели их улыбки. Настоящие улыбки. Счастье, радость, безопасность, свобода обрушились на узников. Они плакали и смеялись, обнимали советских солдат, которые тоже не могли сдержать слез. Солдаты угощали всех самыми восхитительными шоколадками на свете. Это был вкус жизни и свободы! Ева сдержала слово, данное себе самой, в первую ночь в лагере:
Ева и Мириам Мозес выбрались из Освенцима живыми!
История фотографии
На следующий день советские солдаты попросили Еву и Мириам и других близнецов надеть полосатую форму узников лагеря смерти, поверх своей одежды. У близнецов доктора Менгеле была привилегия - они не носили полосатую робу. На Мириам и Еве, поверх их бордовых платьев было надето по два пальто, а под платьями они хранили все свое имущество – еду, миски, одеяла. Поэтому робу натянули поверх всего, построили детей и повели из барака через коридор высокой колючей проволоки. Рядом с сестрами Мозес шла медсестра с ребенком на руках. Детей снимали огромные камеры. Оператор отправил всех обратно и сказал выйти еще раз. Дети с медсестрами и монахинями, вернулись. Несколько раз оператор заставлял повторить выход из барака. Как потом Ева узнала, снимался фильм, рассказывающий об освобождении детей-евреев от фашистов.
Еве и Мириам Мозес одиннадцать лет и они пережили Освенцим.
Еще несколько недель Ева и Мириам жили, вместе с другими освобожденными, в Освенциме. Лагерь потихоньку пустел, бывшие узники уходили. Куда им идти Ева не знала. Люди из Красного Креста отвезли сестер Мозес в приют при католическом монастыре недалеко от города Катовице (Польша). Девочкам выделили отдельную комнату, там стояли две кровати, застеленные белоснежным постельным бельем. Ева, долго молча, смотрела на чистые постели и чувствовала себе не уютно. Как они могли лечь на эти постели? Никто не отвел их помыться. Из лагеря они приехали грязными и вшивыми. Ночью Ева сорвала простынь и легла спать на голом матрасе.
Долгий путь домой.
В монастыре, через переводчика, Ева пыталась объяснить монахиням, что в деревне Порт в Румынии их дом. Мать зовут – Яффа, отца – Александр, они близнецы – Ева и Мириам Мозес и они очень хотят домой. Монахини спрашивали, где их родители, кто позаботится о сестрах? Ева не знала, но надеялась, что когда они приедут домой, то увидят родителей, мама и папа уже вернулись из лагеря. Монахини сказали, что без опекуна девочек никуда не отпустят. Еве не нравилось жить в католическом монастыре, конечно же, никто не собирался их крестить, но все же ей казалось это странным. Девочки постарше рассказали, что можно пойти в Катовице, и покататься на трамвае, платить за поездку не надо, нужно показать татуировки с номером. Ева и Мириам, наконец, почувствовали себя свободными, они целыми днями катались на трамвае из одного конца города в другой.
Узнав, что некоторых пережившие Освенцим жили в лагере для перемещенных в Катовице, девочки отправились туда, нашли там мадам Ченгери с дочками и попросили подписать документ, подтверждающий, что она их тетя. Мадам Ченгери согласилась подписать бумаги и сказала, что домой они уедут вместе с ней.
В марте 1945 года Ченгери забрала близнецов Мозес из монастыря в лагерь для перемещенных лиц. В одной комнате жили мадам Ченгери с дочерьми, мадам Гольденталь и три ее дочки, близнецы Мозес. Женщины, вдвоем заботились о семи девочках. Мыли, стирали одежду, выводили вшей. Мадам Ченгери сшила из кителя два одинаковых платья цвета хаки. Когда Ева надела платье – она снова почувствовала себя ребенком. О ней заботились взрослые.
Через полтора месяца их дружная компания села в поезд и выехали в Румынию. Ева вспоминает, как сильно эта поездка отличалась от той, когда их везли в Польшу. Вагон не был переполнен, спали они на удобных кроватях, одеял можно было взять, сколько хочешь и двери вагона не запирались.
В Черновцах, почти у румынской границы, их высадили и поселили в лагере на окраине города, там они прожили почти два месяца. Мадам Ченгери и мадам Гольденталь продолжали заботиться обо всех девочках. Однажды утром всех опять загрузили в вагоны, снова в путь. Скоро взрослые поняли, что поезд движется уже по территории Румынии (???), но углубляется в Советский Союз.
Через неделю всех высадили в Слуцке, недалеко от Минска. Два месяца освобожденные из Освенцима жили в лагере для беженцев, вместе с другими бывшими пленниками концлагерей со всей Европы. Наконец, всех разделили по группам родных стран беженцев. В октябре Мозес, Ченгери, Гольденталь отправились назад в Румынию.
Первой домой вернулась семья Гольденталь – Надьварад был их родной город.
Следующей остановкой стал город Шимлеу-Сильванией, город мадам Ченгери. Сестры Мозес переночевали у нее и утром, на первом же поезде отправились домой, в деревню Порт.
Дом. Семья. Пустота
Рука в руке, в одинаковых платьях цвета хаки, Ева и Мириам Мозес шли через деревню Порт. Ева громко шлепала лагерными ботинками, на два размера больше. Деревенские вышли из домов, перешептываясь, смотрели в след близнецам. Никто не заговорил с девочками. Сердце Евы замирало. Вот он дом: мама готовит, папа работает, теплая постель, красивая одежда ее размера. Семья. Но ничего не осталось. Пустой дом и заброшенная земля. Мама с папой не вернулись. В ту минуту сестры осознают, что они единственные вышившие Мозес.
Дом разграбили, утащили мебель, занавески, посуду, постельное белье – ничего не оставили. Бродя по комнатам, Ева увидела на полу три мятых фотографии, подняла и сохранила их, как единственное доказательство того, что когда-то у них была семья.
Нужно начать новую жизнь
Ирена, младшая сестра Александра Мозеса, с помощью Красного Креста, нашла Еву и Мириам. По ее просьбе в Порт поехал их кузен Шмилу. Он помог девочкам собрать вещи для переезда в город Клуж, к Ирене. Когда Мозес навсегда уходили, соседи, по-прежнему молча, стояли у своих ворот и смотрели им вслед.
В Клуже, у тети Ирены сестры прожили четыре года, с 1945 по 1950 год, но семьей они не были. До войны Ирена жила очень зажиточно, владела квартирным комплексом. В январе 1941 когда, когда немцы пришли Румынию, Ирену угнали в Германию, там она работала на заводе по изготовлению бомб, потом был концлагерь. Домой Ирена вернулась в мае 1945года. Её муж и сын погибли в концлагерях. Вернувшись в Клуж, она обнаружила, что почти все ее имущество «национализировано». Как вдове и женщине пережившей концлагерь ей разрешили оставить себе квартирный комплекс. Ирена вышла замуж во второй раз. Ее муж тоже пережил лагерь.
Конечно, Ирена любила племянниц. Она единственная из родственников предложила свою помощь: поселила девочек у себя, заботилась о них. Но, Еве и Мириам не хватало теплоты любящей матери, Ирена никогда не целовала, не обнимала, не говорила теплых слов племянницам. Близнецы чувствовали себя неуютно в шикарной квартире тети, им было одиннадцать лет, они только вернулись из бараков Освенцима, были неряшливы и неаккуратны. Персидские ковры, коллекция фарфора и дизайнерская одежда – эти вещи напоминали Ирене о былой роскоши и, как ни странно, были дороже, чем Ева с Мириам.
Близнецы начали болеть, на их телах появлялась болезненная сыпь. Все начиналось с мелких ранок, которые потом превращались в большие гнойники. Ирене повела девочек к врачу и это было страшно, Ева и Мириам не забыли доктора Менгеле и его ассистентов. Румынский врач объяснил, что все эти болячки от недоедания. Все быстро пройдет если хорошо питаться и принимать витамины. В то время найти витамины было невозможно, да и еды было очень мало, приходилось часами стоять в очереди за буханкой хлеба. Кузен Шмилу с фермы привозил муку, картошку, яйца, овощи и хлеб.
Однажды кто-то увидел, как Ева на веранде ест хлеб и донес тайной полиции. Ночью, в квартиру Ирене пришли полицейские и забрали все продукты. На следующий день Ирене соорудила шкаф, замаскированный под стену, открывающийся потайной кнопкой и с того момента вся еда хранилась только в нем.
Жизнь в коммунистической Румынии становилась для сестер все тяжелее с каждым днем. Правительство контролировало буквально всё и всех. Еве казалось, что за ними следят, их подслушивают. Однажды ночью тайная полиция забрала мужа Ирене, никто больше его не видел.
Ева и Мириам снова пошли в школу. Они пропустили всего полтора года и, казалось, что они быстро нагонят сверстников. Но, проблема оказалась в том, что занятия велись на румынском, а Мозес говорили на венгерском языке.
Одноклассники дразнили и оскорбляли девочек, кроме них, еврейских детей в школе не было. Клужские антисемиты, распустили слухи, что по ночам вампир-еврей, крадет христианских детей и пьет у них кровь.
После войны тяжело жилось не только евреям. В 1948 году правительство объявило продаже новой верхней одежды. Ева и Мириам всю ночь стояли в очереди. Двенадцать тысяч человек хотели купить пальто, которых было всего двести штук. Когда в десять утра магазин открылся, толпа ворвалась в зал, втянув за собой близнецов. Знакомая продавщица Ирены узнав девочек, кинула им два пальто и спрятала их под прилавком. Позже, когда все немного успокоились, близнецы смогли расплатиться и уйти. Счастливые с одинаковыми пальто цвета осенних листьев.
Мечта Александра Мозес
Когда Ева и Мириам в последний раз видели отца, на ж/д платформе Освенцима, он взял с дочерей слово, что если кто-то переживет эту ужасную войну, то обязательно отправится в Палестину к дяде Арону. Сестры переписывались с Ароном Мозес, который жил в Хайфе. Дядя был готов сделать все, что было в его силах, чтобы помочь племянницам перебраться к нему.
Ирена, Ева и Мириам подали документы на израильские визы. Ирене быстро одобрили выезд, а вот сестры ждали два года. Правительство Румынии не отпускало молодежь из страны, нужны были силы для ее восстановления. Мозес подписали документ, согласно которому вся их собственность в Румынии будет принадлежать государству, после их иммиграции.
В июне 1950 года Еве и Мириам разрешили выезд. Перед самым отъездом правительство изменило правила – взять с собой можно было только то, что на них одето. Ирене сказала девочкам надеть по три платья и сверху пальто, цвета осенних листьев. Ева бережно завернула те немногие семейные фотографии. Доехав на поезде до Констанцы, все встали в очередь на корабль. Три тысячи человек пытались втиснуться на судно, рассчитанное на тысячу пассажиров. Толпа сдавливает со всех сторон, Ева и Мириам крепко вцепились друг в друга, боясь, что их снова могут разделить.
Сутки ждали отплытия. Когда Ева смотрела на удаляющийся берег, то думала, что с этой страной ее больше ничего не связывает. Долгое время девочки надеялись, что мама и папа вернуться, проверяли списки Красного Креста. Прошло уже пять лет. Надежды не осталось.
В порту прибытия сестры Мозес искали дядю, а он искал их. Наконец, Арон их увидел. Замахал руками, стал выкрикивать их имена. Потом обнял и расцеловал племянниц. Впервые, за долгое время Ева и Мириам почувствовали тепло настоящей любви и поняли они, наконец, дома.
«Я не могу умереть, - сказала я себе. Я не умру»
Так книгу «Близнецы Освенцима» прочитала я. Уверенна, что одну и ту же книгу каждый прочтет по своему, исходя из своего мировоззрения, жизненного опыта. Я рассказала вам о мужественной десятилетней девочке, стойко перенесшей ужас Освенцима, во имя любви, ради своих близких. Забота о сестре, каждый раз, давала Еве силы бороться.
Важно, в наше не спокойное время, знать и помнить, к чему может привести идеология нацизма.
Третья часть.
Благодарю вас за комментарии. С нетерпением жду новых.
Благодарю за уделенное время.
Благодарю за ваши рекомендации интересных книг.
Неплохо будет, если поставите лайк и подпишитесь на мой канал, кто еще не подписался.