В прошлой статье мы остановились на Ложе чародеек и месте в ней Трисс. В частности на том, что Трисс не могла не понимать, что речь идет о власти прежде всего, причем о власти тайной, а следовательно осуществляемой отнюдь не официальными и законными способами.
И ее это более чем устроило, Трисс по настоящему была предана Ложе. Чтобы она там не говорила позже, например, Краху ан Крайту, когда сама искала следы Цири.
«…Кого ты представляешь, Трисс? По чьему поручению прибыла? Король Фольтест, которому ты служила верой и правдой, отблагодарил тебя за службу изгнанием. Хоть ты ни в чем не провинилась. Тебя выгнали из Темерии. Я слышал, тебя взяла под крыло Филиппа Эйльхарт, в данное время фактически правящая в Редании на пару с Дийкстрой. Похоже, ты отрабатываешь право на убежище со всяческим старанием. Не колеблешься даже взять на себя роль тайного агента, чтобы следить за своей бывшей подругой.
— Ошибаешься, ярл.
— Смиренно извиняюсь. Если ошибся. А я ошибся?
Они долго молчали, недоверчиво разглядывая друг друга. Наконец Трисс махнула рукой, выругалась, топнула каблучком.
— А, к чертям собачьим! Хватит водить друг друга за нос! Какое теперь имеет значение, кто кому служит, кто за кого держится, кто кому верит и почему? Йеннифэр мертва. По-прежнему не известно, где и в чьей власти находится Цири… Какой смысл играть в прятки? Я приплыла сюда не как шпион, Крах. Я прибыла по собственной воле как частное лицо. Гонимая заботой о Цири.
— Все только и знают, что заботятся о Цири. Везет девочке.»
Заметьте, она все-таки не стала возражать, а предпочла фыркнуть «какая разница». А разница действительно большая, прав ярл. Одно дело, когда ты ищешь кого-то по собственному посылу, только потому что искренне переживаешь за этого человека, хочешь помочь ему в беде. И совсем другое дело, когда переживания-переживаниями, но к ним примешивается еще и куча других, в том числе абсолютно чужих интересов.
Да, Трисс искала Цири и сбежавшую подругу Йенифэр. Она побывала у Неннэке в Элландере, она приехала на Скеллиге проводить расследование, но… после чего она приехала-то?
Напомню, Йеннифэр сбежала из Монтекальво на Скеллиге, с сомнительными приключениями добралась до Крайта, заручилась его поддержкой в поисках Цири и развернула бурную деятельность. Прежде чем отправиться в Седнину Бездну по следу магического перемещения Вильгефорца, Йен смонтировала мегаскоп и вела по нему оживленные беседы, - кого подкупала, кого шантажировала, не только собирая информацию, но и провоцируя потенциальных врагов выйти на нее. И ее план сработал, «Алкиона» не вернулась из Бездны, но не только.
Последней, с кем связывалась Йеннифэр перед своей безумной вылазкой – была Трисс. Угадайте, что при этом сделала милая Трисс первым делом? Соврала подруге.
«— Мы можем разговаривать свободно?
— Конечно.
— Ты одна?
— Да.
— Лжешь.
— Йеннифэр…
— Меня не обманешь, девчонка. Я знаю твою улыбочку, насмотрелась… У тебя такая была, когда ты взялась у меня за спиной спать с Геральтом. Тогда ты тоже натягивала маску невинности, как и теперь. И сейчас она означает то же самое, что и тогда!
Трисс покраснела. А рядом с ней в окне появилась Филиппа Эйльхарт в темно-синем мужском вамсе с серебряным шитьем.»
Знаете, маленькая глупенькая девочка может случайно выболтать секрет подружки, кому не надо, но когда девочка дозревает до того, что пусть подружка выговорится, а ее секреты подслушает противница – это уже не детская глупость, а вполне взрослое предательство. Ничьим благом оно не оправдывается.
Йеннифэр твоя подруга, близкий человек, и она ищет попавшую в страшную опасность Цири, девочку, которую ты называешь сестренкой, - и что ты делаешь вместо того, чтобы помочь ей всеми силами? А не моргнув глазом даже на секунду, не замешкавшись и не вздохнув хотя бы для приличия, ты сдаешь ее врагу.
Да, именно врагу, ведь сама Филиппа высказывается более чем прямо:
«К чему обманывать себя, Йеннифэр? Убегая из Монтекальво, ты сделала выбор, поставила себя по определенную сторону баррикады. Кто не с ложей, тот против ложи. Сейчас ты пытаешься опередить нас в поисках Цири, а мотивы, которыми ты руководствуешься, противоположны нашим. Ты действуешь против нас. Не хочешь допустить, чтобы мы использовали Цири в наших политических целях. Так знай: мы сделаем все, чтобы ты не успела воспользоваться ею в своих — сентиментальных.»
То есть перед тобой стоит женщина, которая прямым текстом говорит, что будет использовать вроде как дорогую тебе девочку, как посчитает нужным, - и тебе опять все нормально, все ок? Трисс, у тебя вообще есть что-то, напоминающее совесть, порядочность, душу в конце концов? Про мозг я не спрашиваю.
Ну а чтобы не оставить даже крохотулечки, самой малюсенькой лазеички для оправданий в пользу няшечки Трисс, диалог продолжается. Йеннифер предупреждает, что может погибнуть буквально завтра, и последовательно просит вначале о собственной посмертной реабилитации, чтобы ее не считали пособницей Вильгефорца, затем о реабилитации хотя бы в глазах Геральта, чтобы тот знал правду, и под конец, когда Филиппа намекнула, что ведьмак тоже в дупе, хотя бы спасти Геральта в обмен на информацию о найденном следе.
Думаю, что говорить о том, что на все три просьбы Йен получает категорический отказ, не нужно. Зато нужно лишний раз подчеркнуть, что Филиппа более чем прямолинейна и выражений не выбирает:
«— Прискорбно, но твоя реабилитация не в интересах ложи. Если ты умрешь, то умрешь как предательница. Ты будешь предательницей и преступницей в глазах Цири, потому что так нам будет легче девочкой манипулировать.»
«— Нет, — почти тут же ответила Филиппа. — Это тоже не в интересах ложи. И для своего ведьмака ты останешься предательницей и продажной чародейкой. Не в интересах ложи, чтобы он скандалил и мутил воду, пытаясь отомстить, а если будет тебя презирать, то мстить не захочет. Впрочем, он скорее всего тоже мертв. Либо вот-вот умрет.
— Информацию, — глухо сказала Йеннифэр. — За его жизнь. Спаси его, Филиппа.
— Нет, Йеннифэр.»
И вот стоит Трисс, слышит все это и ладно бы она просто промолчала! Хотя я не знаю, что для такого нужно иметь внутри, но Трисс отличилась хлеще. На твоих глазах только что вроде как дорогих тебе людей приговорили кого к гибели, кого еще и к позору, кого просто к мерзкой участи, а эта рыжая прошмандовка смеет с тем же невинным выражением еще и «просить»:
"— Прежде чем ты предпримешь что-либо, что грозит смертью, — неожиданно выдавила Трисс, — оставь нам… Что-нибудь, что позволит нам… Продолжать… Пойти по твоим следам. Отыскать Цири. Ведь речь прежде всего идет о ее благе! О ее жизни. Йеннифэр, Дийкстра отыскал… определенные следы. Если Цири у Вильгефорца, то ей грозит страшная смерть.»
То есть у тебя еще язык повернулся оболганную типа подругу, которая может быть на смерть сейчас пойдет ради этой девочки, - шантажировать самым светлым, что у нее есть, тем, ради чего она идет на этот риск?! Поклонники Трисс Меригольд, вот вы и этот отвратительный абьюзивный манипулятивный прием готовы оправдать?
Без комментариев.
«— Ты вырвешь девочку из рук Вильгефорца, мы вырвем ее из твоих. А Геральт? Что такое Геральт?
— Ты слышала, Трисс?
— Прости меня, — глухо сказала Трисс Меригольд. — Прости, Йеннифэр.
— О нет, Трисс. Никогда.»
Любящая, ага, милая, добрая-ласковая, отзывчивая и какая там еще. Запросто предала «сестренку», подругу, мужчину, которого типа любит… А ради чего?
Вот это еще один поразительный момент для меня, который тоже не очень хорошо характеризует Трисс Меригольд. Если сравнивать ее с теми персонажами, которых я уже разбирала, или с другими, - в большинстве своем у них, как и у любых нормальных людей в реальности есть какая-то цель или мотив. Францеска и Саския, например, две противоположности: первая, со всей очевидностью, хотела себе теплое уютное место, где она полная хозяйка, а вторая – пылкая революционЭрка за всеобщее благо. Которого она, правда, не знала как достигнуть, но очень старалась. Одна условная карьеристка, вторая идеалистка. Или вот Филиппа – ей просто нравится власть и она этого не скрывает. А Трисс что?
Для идеалистки с верой в «благо» уж слишком со многими гадкими вещами она соглашается, как с должным. И нет, я не идеализирую идеалистов, пардон за каламбур, идеалист вполне способен пачками отправлять людей на расстрел. Но в этом-то и суть, что у него есть один принцип, которому он следует, а тот, кто против этого принципа он враг. И тогда, перед таким врагом не извиняются, не лепечут «прости», не набиваются в подруги, не заискивают, потому что нет сомнений в правильности решения.
Зато если интересна все-таки власть, влияние и связанные с ними преференции, то оправдания про «всеобщее благо» не более чем лицемерие. Ну или самообман в купе с зашкаливающим самомнением, что именно ты-то и знаешь, как должно быть.
В любом случае это очень опасное и неприятное явление. Тем более лицемерие или самообман – это после такого предательства, кричать:
«— Знаю. Но я хочу видеть. Собственными глазами. Я обязана… Я люблю Цири, как младшую сестру. В Каэдвене она спасла мне жизнь, рискуя собственной… — голос чародейки неожиданно надломился.»
Потому что этот плач Ярославны имел бы смысл, если бы Трисс после разговора на троих с Йеннифэр и Филиппой ушла из Ложи и продолжила поиски самостоятельно. Или если бы Трисс как-то попыталась использовать свое членство в Ложе, чтобы помочь Цири, ведьмаку или подруге… Но нет. Последнего не будет от слова «совсем».
Тем более жалким выглядит обращенный к Неннэке монолог.
«— Отказали во всем, — повторила Трисс. — Такие мудрые, такие рассудительные, такие логичные… Как им не верить, когда они говорят, что есть проблемы более важные и проблемки менее важные… Что от менее важных надо отказываться, не раздумывая, без тени сомнения, полностью посвятив себя более важным. Что нет смысла спасать людей, которых знаешь и любишь, потому что это всего лишь единицы, а судьбы единиц не сказываются на судьбах мира. Что бессмысленно вставать на защиту чести и идеалов, ибо все это пустые слова. Что истинное поле боя за судьбы мира находится в совершенно ином месте, и именно там-то будет идти борьба. А я чувствую себя ограбленной. Меня ограбили, не позволили совершать безумные поступки. Я не могу сломя голову, как безумная, поспешить на помощь Цири, не могу как безумная мчаться, чтобы спасти Геральта и Йеннифэр. Не могу даже участвовать в войне, в той войне, на которую убежал Ярре, на которую ты послала своих девочек… Мне отказали в возможности подняться на Холм. Еще раз встать там. Но только на этот раз — полностью осознавая продуманность и правильность такого решения.»
Деточка, а тебе сколько годиков? Или ты неграмотная нищая крестьянская девка, которая окромя веника, прялки да гусей на дворе ничего в жизни не видела и не умеешь? Кто там что у тебя отнимал и заставлял? Кто тебе что не дает, что за «немогу»? Вот лично я терпеть не могу такие пиздрики, потому что самое ведь главное в них то, что они никогда ни к чему не ведут! Ну кроме того, что себя любимую очень жалко и желательно чтобы все посочувствовали.
Ведь казалось бы, раз осознал человек свои ошибки до той степени, что вывалил их на ближайшие свободные уши, тяжело переживает так, что аж кюшать не может… Ну так делай хоть что-нибудь дальше! Чтобы исправить ситуацию. Нет? А почему? А зачем ты тогда все это говорила? Ах потому, что Неннэке на тебя косо смотрит… Так получается, что это выступление было, чтобы в глазах Неннэке оправдаться, а не потому что действительно стыдно, больно, горько до слез и колотья в груди.
Потому что и после этого спича Трисс преспокойно принимает участие в мероприятиях Ложи. Все, на что ее хватает, это уже в Цинтре подумать про то, что хорошо, что нильфам и самозванки хватило, Цирька будет в безопасности.
Не обольщайтесь словом «безопасность» - оно всего лишь означает Ложу. Потому что вот и подошла незаметно развязка. Замок Стигга остался позади, а Йеннифэр и Цири прибыли п о в ы з о в у в Монтекальво, где самодовольные оборзевшие в край бабы расписывали Цирилле ее судьбу наложницы Танкреда, будущего ребенка, ну и да, - что когда-нибудь, она станет одной из них, набравшись их и - от них – мутнодрого опыта. И Трисс сидела среди них и мило лыбилась:
«Ответила улыбкой на искреннюю и милую улыбку Трисс Меригольд»
Трисс совершенно не смущали эти планы, ее абсолютно не смущало, что сама Цири встала от них на дыбы. Нет, Триссуля даже предложила помочь:
«— Я голосую за то, чтобы позволить ей ехать, — сказала Трисс Меригольд. — Я знаю ее и ручаюсь за нее. Я хотела бы также, если она согласится, сопровождать ее. Помочь, если она согласится, рассуждать и взвешивать. И, если согласится, разговаривать с Геральтом.»
Это какой-то потрясающий выверт в мозгах нужно иметь для подобного отношения. Если с чем-то сравнивать, то это близко к сектанству получается, - когда есть группка людей, которые деньги таким нехорошим способом зарабатывают, пудря не особо крепкие мозги, а есть люди с просветленными лицами, которые охотно готовы искренне рассказать вам, как хорошо продать квартиру и отдать деньги в молельный дом, чтобы ничего не мешало хором петь псалмы. Если Трисс не относится к первым и все-таки не бездушная стерва, а действительно считает, что так будет лучше для Цири, то в таком случае она – второе, то есть безвольная дура. Причем дура больше к медицинскому значению, потому что психика адекватно ситуацию не обрабатывает, сбоит.
Вот как логически можно объяснить, что направляясь к Геральту агитировать его смириться с планами Ложи, при этом зная, что виновата перед ним и он об этом знает, да еще направляясь в компании Йеннифэр, - она рассчитывает на определенное внимание ведьмака? По едкому замечанию Йен – краснеет, ерзает, вздыхает и только о нем и думает, как бы того-этого. Виновата? Подумаешь, простит. Подруга? Не стенка, подвинется. Цири – так только добра ей желаю. Это такая непрошибаемая ничем упоротость, что слов нет.
Вот наверное все встречали в жизни таких людей, которые нагло врут тебе в глаза, откровенно делают гадости да и за спиной пакостят, а когда им скажешь «что ж ты творишь, скотина!», принимают самый невинный вид и демонстративно обижаются, что не оценили их прекрасно-душные порывы. Почему эти люди так делают? А потому что им так хочется. И невинной овечкой притворяться очень удобно, а кроме того, они вполне искренне считают, что именно их желания и мнения важнее всего, на что же тут обижаться.
Впрямь, было бы очень интересно посмотреть на эту встречу Геральта и Трисс, как она бы себя повела и стала бы объясняться, однако, как мы знаем, внезапно, буквально из-за угла выпрыгнула другая развязка всей истории. Погром.
Погром, разом разрубающий весь сложный, затянутый узел. Напомню, что Трисс, Йеннифэр и Цири прибыли в Ривию, когда он был уже в самом разгаре, так что увидеться, поговорить с Геральтом никому так и не удалось. Цири рванула к Геральту напролом, благо лошадь у нее была, мягко скажем, необычная. Чародейки рванули за ней, но не пробились.
Первой взбесилась и бросилась в бой Йеннифэр, Трисс –
«Немного поредело. Кто-то схватил ее за руку, она рванулась, готовая жечь и палить, но это была Трисс.
— Бежим отсюда, Йенна… Бе… жим…
«Я уже слышала ее, слышала такой голос, — пронеслось в голове Йеннифэр, — слова, которые выговаривают губы, словно деревянные, не увлажненные даже капелькой слюны. Губы, парализованные страхом, дрожащие от охватившей паники. Я слышала ее голос. На Содденском Холме.
Когда она умирала от страха.
Сейчас она тоже умирает от страха. До конца жизни она будет умирать от страха. Потому что тот, кто однажды не переборол в себе трусости, будет умирать от страха до конца своих дней»
Справедливо ли было бы заклеймить ее позором за эту реакцию? Нет, не думаю. Во-первых, стоит учитывать внезапность. Это не генеральное сражение, к которому готовились и даже не заговор против кучки своих коллег. Даже самый храбрый человек может растеряться. Тем более человек без соответствующего опыта. Да, Трисс сражалась на Холме и на Танедде тоже участвовала в заварушке, но вместе с тем, она все-таки не ветеран военных кампаний. По сути, у нее было только одно сражение, которое ее сильно психологически травмировало.
Так что Трисс вначале испугалась озверевшей толпы – это как раз нормально, тем паче, что позже она со своим страхом справилась и даже вытащила потерявшую сознание Йеннифэр. Так что в момент, когда уже Йеннифэр дала слабину и предложила телепортировать их оттуда, пока не разорвали, как одного благородного рыцаря, что тоже пытался остановить толпу, - Трисс осталась на месте и предложила попробовать подходящее по мощи заклинание.
Хорошо, этот страх Трисс преодолела, в обморок как на Соддене не свалилась, драматургически все понятно и оправдано. Но вернемся к нашим баранам, ведь это еще не конец. Йеннифэр-то она от опасности вытащила, а что с остальными составляющими Трио?
Вот лежит на брусчатке Геральт, помирает. Рядом Лютик, Ярпен Зигрин и Цири. Ни один из них не целитель. И тут без сравнения уже не обойтись. Есть еще две женщины. Обе только что из боя, обе травмированы и вымотаны. Обеим умирающий вроде как дорог. Что делает каждая из них?
Йеннифэр: «Она обеими руками держала бессильную, выскальзывающую из рук голову Геральта, ломким голосом повторяя заклинания. По ее ладоням, по щекам, по лбу ведьмака плясали синие огоньки и потрескивали искорки. Трисс знала, какой энергии требуют такие заклинания. Знала также, что эти заклинания здесь не помогут. Она была более чем уверена, что ничего не дали бы даже заклинания специализировавшихся на этом целительниц. Было слишком поздно. Чары Йеннифэр только изнуряли ее. Трисс даже удивлялась, что черноволосая чародейка так долго это выдерживает.»
Трисс: «Она сама почувствовала себя слабым ребенком, у нее вдруг потемнело в глазах. Кто-то поддержал ее, не дал упасть. Она узнала Лютика….
— Поздно звать медика, — сказала Трисс, сама удивляясь спокойствию собственного голоса. — Он умирает.»
Ну умирает и умирает, так что ли? Вот только что в подворотне на куче мусора, когда тоже все казалось безнадежным, Трисс не отступила, и чародейки объединили силы и добились таки результата. Что мешало хотя бы попробовать помочь и здесь? Ну а вдруг получится? Почему ты просто стоишь и смотришь? Ведь лучше хоть что-то делать, чем стоять со скорбным видом.
Зато когда пришел единорог, и Цири увозила Геральта и Йеннифэр, Трисс сразу оживилась:
«— Цири, — шепнула Трисс. — Сестренка… Позволь мне уплыть с вами…»
ШТА?! Деточка, а ты им там зачем? Вечным пятым колесом в телеге? И да, а как же твои заботы о благе Севера, вот так все бросишь на произвол и поплывешь? Как это все работает в рыжей голове?
Вот она Трисс Меригольд вся во всей красе. Что хочу, то и ворочу, а еще я вся такая противоречивая, тут слабая, тут сильная, тут принципиальная, тут не очень, а тут вообще рыбу заворачивали. Упаси бог, от таких подруг, сестер и любовниц.
Однако, есть же еще и игры. Так что продолжение следует.
