— Не слушай мою старуху, — шептал хозяин, — врёт она, что я не мужчина. Она меня не интересует, — и уже в голос предложил, — поедем со мною на рыбалку завтра утром? Поймаем золотую рыбку! Уверен, что мне с тобой повезёт, — ворковал он.
— Какая из меня рыбачка? Не умею я удочки забрасывать, — рассмеялась Лада.
— Не волнуйся, я сам закину. Твоё дело только процесс поддержать, — расхохотался хозяин и чмокнул гостью в щёку. В это время вошла хозяйка, не зная что говорить, муж оправдывался.
— Ну, поцеловал молодку по-отечески! Что из того? Чего стала, как столб? Садись к столу, выпей как человек! — сказал хозяин снова наливая рюмки, — мой дед был атаманом станицы, мужик редкой силы! Трёх литровый кувшин одним духом выпивал, чего и нам желал! Сколько боёв удачных провёл, сколько побед одержал! Достоин великого романа! Но кто по нынешнему времени может написать хорошее произведение о герое-казаке? Никто... перевелись Шолоховы! Ну, будем Здоров! — закончил хозяин.
Снова Лада не помнила, как её укладывали спать, как хозяин пытался разбудить её на заре, чтобы ехать на рыбалку, но так и не смог.
Проснулась она, когда уже солнце было высоко и светило прямо в глаза, снова почувствовала, что постель под ней мокрая. В тот же день Ладу завели к одинокой артистке Олесе, где всё повторилось: питье алкоголя, правда, на этот раз Лада сама позаботилась, чтобы было что пить, и ночёвка со всеми неприятностями, которые случались с впавшей в запой странницей.
За две недели она посетила не только всех артистов, а даже костюмеров, звукорежиссеров, осветителей и, наконец, оказалась на улице.
Лица, квартиры, имена перепутались в её голове, да помнить их не было нужно, она знала, что по второму кругу её уже не примут.
Единственным местом убежища стал для Лады вокзал. Она сидела на скамейке, рассматривала людей и прикидывала, где бы ей подкрепиться.
Увидела девушку, которая жевала бутерброд. Подсела к ней, и попросила хлеба. Девушка удивленно отдала то, что держала в руке, так как больше ничего с собой не имела.
Лада съела бутерброд и почувствовала жажду. Ей хотелось не просто воды, нужно было обязательно выпить чего-то с градусом.
Она достала из сумочки кошелёк, там ещё оставались деньги, и поспешила в гастроном.
Она купила бутылку беленькой, постояла, раздумывая, куда бы ей податься и заметила сбоку заметила небольшой скверик и сразу направилась туда.
Бутылку выпила залпом, почувствовала вялость и уснула сидя на скамейке.
Когда проснулась, то ни сумочки с документами, ни чемодана с вещами не нашла.
Она сначала испугалась, потом рассердилась, начала громогласно ругать местных воров.
Люди спешили и делали вид, что ничего не видят и не слышат. Вдруг она утихла и поняла, что её больше ничто не связывает с прошлым. Теперь ей надлежит жить по новому, одной среди множества людей, которым всё равно жива она или мертва.
Ей никто не поможет, не поддержит, нужно рассчитывать только на себя.
Лада успокоилась, огляделась. Деревья стояли жёлтые, уставшие, будто ждали веяния холодного ветра, чтобы сбросить с себя одежду и уснуть на всю зиму.
— Это же уже осень, — подумала женщина, — скоро зима. Как же я буду жить? Где? Во что одеваться? Где ночевать? — а потом махнула рукой, — как-то будет. Даст Бог день, даст и пищу, — она поднялась со скамейки и пошла, куда глаза глядят.
Старалась не вспоминать прошлую жизнь. Дмитрия ненавидела.
Думать о дочери было невыносимо больно. Только одного не могла понять. Последние пять лет жили хорошо, появился достаток в семье, дочь училась, хотели купить новую квартиру.
Но вот всё это рухнуло в один день. А теперь ей нужно вести себя очень осторожно, чтобы на неё не обратила внимание полиция, в конце концов, документов у неё нет, можно выдавать себя за кого угодно, придумать себе новое имя и фамилию.
И вдруг поняла, что теперь ей не нужно имя, некому её звать. Она всем чужда! Не было смысла смотреть в лица встречных людей.
Даже тем знакомым из ансамбля она без надобности, так как в конце концов они догадались, что никакая Лада не администратор.
Всё закончилось. Очень хотелось закурить, а ещё больше напиться, чтобы ничего не помнить.
Идя и глядя себе под ноги, она заметила окурок, подняла его, подожгла зажигалкой и жадно затянулась.
Голова закружилась, Лада прислонилась к стене, смотрела на людей, которые спешили мимо, обходили её, как одинокий остров. Она непроизвольно подумала, что однажды наверное умрёт вот так на улице, и никто не обратит внимания на покойницу, горожане будут спешить мимо.
Разве только блудная собака обнюхает, да полиция найдет её труп. И никто не узнает, кто это перед ними. При ней никаких документов. На мгновение ей стало ужасно от того, что её похоронят в чужом городе неизвестно где, но она прогнала эти навязчивые мысли и решила, если люди не идут к ней, то ей надо идти к ним.
Она заглянула в первую пивную которая попалась ей на глаза, вошла туда, увидела четырёх мужчин неряшливо одетых, которые стояли у высокого круглого столика и пили из пластиковых стаканчиков. Такой же стаканчик стоял на соседнем столе.
Лада взяла его, приблизилась к выпивохам, поздоровалась, протянула им свой стакан. Они оглянулись, осмотрели её с ног до головы.
Один, невысокий, с тёмным лицом спросил.
— Новенькая? Откуда такая взялась? — говорил мужчина.
— Не помню, мозги рассохлись, надо размочить, — невольно улыбнулась она.
— Будь здорова, — сказал мужчина, наливая в её посуду спиртное.
— И вы будьте здоровы, — ответила она, жадно выпивая.
Мужчины больше не обращали на неё внимания, продолжали разговор, она ловила отдельные слова, но смысла не могла понять. С сожалением думала, что наверное у них выпивка закончилась, а ей этой чашечки очень мало для того, чтобы спрятаться от мыслей.
— Как мне жить? — спросила она то ли у себя, то ли у них.
Тот, что наливал ей, сказал равнодушно.
— Переспишь со мною, ещё налью, — говорил мужчина.
Лада посмотрела в его мутные глаза, в противное лицо и с гордостью ответила.
— Ты знаешь, кто я? Меня любили все лучшие певцы России. Один даже посвятил мне песню, — парировала Лада.
— Эта ложь нам знакома, — ответил мужчина, бросил на неё жёсткий взгляд и ткнул кулаком в лицо.
Лада опешила, качнулась, на мгновение она ослепла и потеряла равновесие, но чьи-то руки подхватили её поставили на ноги.
— За что? — с обидой спросила она.
— Глупость из тебя будут выбивать до той поры, пока не поумнеешь. Моя такая же стерва была, меня из квартиры выперла, — рассказал мужик.
Лада повернулась и пошла к выходу, делая вывод.
Нужно окончательно забыть прошлое, оно продолжает её мучить.
— За что?— спрашивала она сама у себя и не находила ответа.
Долго бродила по городу, вышла на мост, встала на край, посмотрела на течение внизу думая о том, что следует прыгнуть вниз и тогда закончатся все её беды.
Она наклонилась через перила и с ужасом вообразила, как её мертвое тело будет болтаться в этой холодной и мутной воде. Однажды, одутловатое и зловонное тело пристанет к берегу.
Нет, такой гибели она не хотела. Ей стало тошно, она почувствовала как болит щека под глазом, наливается болью.
— Наверное будет синяк, — подумала она, потирая рукой больное место, и вспомнила, как в своем городе на улице иногда встречала женщин с отекшим лицом, синяками на лице, и никогда не догадывалась, что у них за участь.
— Вот гад! Дикарь! — отругала она пьяницу, который решил так жестко научить её житейской мудрости, — все против меня! Ничего, я буду жить! Назло всем! У меня нет хлеба, зато есть воля! И я умру тогда, когда захочу и как захочу!
Спустя недели три Лада научилась жить на улице. Она собирала бутылки, проверяла урны возле овощных магазинов, куда выбрасывали подпорченные арбузы, дыни, виноград, помидоры: всё это можно было перебрать, помыть и немного наесться.
На выпивку ей удавалось насобирать бутылок. Регулярно она проверяла урны с мусором в жилых районах, там нашла себе тёплую куртку и ещё кое-что из одежды. У неё опять появились вещи.
Утром она оставляла их в камере хранения в большом гастрономе, а вечером забирала и шла на вокзал, чтобы там переночевать в тепле. Спала обычно сидя, ложиться на скамейку боялась, не хотела обращать на себя внимание полиции.
Ела только раз в день, когда удавалось. О еде заботилось мало, главное для неё было, насобирать денег если не на бутылку беленькой, то хотя бы на дешёвое красненькое, а в худшем на аптечную бутылочку настойки боярышника.
За это время у неё появилось много новых знакомых, людей очень похожих на неё, которые неизвестно где жили, неизвестно чем питались и неизвестно для чего продлевали своё существование на земле.
Хотя цель у них была одна: залить определенное количество миллилитров спиртного в желудок, чтобы почувствовать себя довольными жизнью.
С некоторыми она здоровалась и перебрасывалась словами, других обходила издалека, интуитивно чувствовала, что от них исходит опасность.
Она неспешно шла с ещё пустым пакетом к мусорке возле бара, заметила у стены несколько бутылок, наклонилась и начала собирать.
Вдруг удар ногой сзади обрушился на неё, и Лада полетела кубарем. Она лежала несколько минут неподвижно, после с трудом подняла голову, на щеке образовалась рана.
Лада взглянула на обидчика и увидела зверскую улыбку на сине-красном лице. Человек расхохотался. Лада поднялась, отряхнула грязь с джинсов.
— Это моя территория! Понятно? — крикнул он, — ещё раз увижу, прибью! — угрожал он.
— За пустую бутылку готов человека убить! Гадина! – вдруг услышала она женский голос сзади.
Лада оглянулась, увидела женщину, ещё довольно молодую, лет до тридцати, но такого же неопрятного вида, что указывало на её принадлежность к племени бездомных. От неё заметно пахло мусоркой.
— Шуруй мимо, потому что и тебя увалю, — ответил мужчина.
Незнакомка заглянула в лицо Ладе, достала из целлофанового мешка бутылку с водой, подала.
— Этот дурак весь мир ненавидит! Будто кто-то виноват, что ему не повезло в жизни! Смой грязь и промой рану, чтобы воспаления не было.
Лада послушно помыла лицо, вытерлась носовым платком.
— Отлично, — сказала незнакомка, — Меня зовут Анфисой. Нравится мне это имя, — представилась женщина.
Лада присмотрелась к симпатичному лицу девушки, которую бродячая жизнь ещё не совсем испортила.
— Неужели и ты, такая молодая, потеряла дом и все? — спросила Лада.
— У меня никогда ничего и не было, кроме детского приюта, откуда я время от времени убегала. За это меня дважды в психушку отправляли, давали там какие-то таблетки, потом пять дней уколы кололи, потом снова таблетки. После того лечения я была тупая, как сибирский валенок, с месяц до ума возвращалась, — рассказала Анфиса.
— Зачем же ты убегала, когда так жестоко наказывали? — не понимала Лада.
— Мне казалось, что однажды буду идти по улице и встречу свою маму! Я узнаю её, потому что наверное, похожа на неё. Я даже хочу постареть как можно быстрей, чтобы внешне не очень отличаться, — фантазировала она.
— Искать маму на улице, как иголку в стоге сена. Нужно знать адрес, район хотя бы… — советовала Лада.
Анфиса насупила брови, будто решая, стоит ли сказать чужой женщине правду, однако решилась.
— Подкидыш я. Нашли меня на этом вокзале, вот и прихожу сюда время от времени. Надеюсь потянет её на то место, где меня оставила. Знаешь, даже на тебя подумала, Может ты моя мать? Носы у нас какие-то одинаково курносые, — Анфиса рассмеялась.
— Анфиса, есть у меня дочь, её Настя зовут, и живёт она в столице, — рассказала она новой знакомой.
— Ты её тоже оставила? — возмущённо взглянула девушка, — Ненавижу вас, кукушки! — прикрикнула Анфиса.
Интересно ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк и подписка.