- Саныч, мы без тебя точно не справимся, - увещевал старый рыбак, - там луфарь по восемь кило. Да что луфарь, там камбала под два метра. Саныч, не трепи нервы, пошли с нами. Когда еще такой улов будет.
- Мужики, - сокрушался Саныч, - я бы с радостью. Но, куда я Женьку дену? Это же ночью пойдем, ее одну надо оставлять.
- И чего ты боишься? Вечером спать уложишь, утром вернешься.
- Б…дь, не мучайте, мужики. Я бы с радостью, самому хочется, да и денег бы не помешало. Но Женька?
- Ладно, - отмахнулся старый рыбак, - смотри сам. До темноты тебя у старого причала будем ждать. Не придешь – пойдем без тебя.
Рыбаки разошлись. Они говорили о плохом деле, ведь хорошие дела ночью не делаются. Говорили скрытно, ругаясь плохими словами. Конечно, они не знали, что их подслушивают. А маленькие ушки все слышали. И даже когда папа сказал плохое слово. Но папа взрослый, ему можно говорить плохие слова. Хотя раньше он никогда этого не делал. Наверно, так разговаривают все мужчины, когда остаются одни.
Женька вылезла из-под брезента, где она пряталась и пошла домой. Папа тоже скоро придет и будет ее искать. Но она знала короткую дорогу к дому, к тому же, отец всегда останавливался на крыльце, чтобы подымить. Он принципиально не курил дома, и отгонял Женьку, когда она выходила к нему на улицу.
Дом свой она любила. На кровати из подушек была сделана крепость, в которой очень уютно было прятаться от морских чудовищ и пиратов. Особенно ночью. Папа спал в другой комнате, но его кровать стояла рядом, только за стенкой. Ночами, когда Женька не могла уснуть, она считала папины храпы и загадывала: если досчитает до пяти, пока он всхрапывает, то… Впрочем, «то» всегда были разными. То ей не придется больше ехать в город, когда лето закончится, не придётся жить у тётки и ходить в эту дурацкую школу. А то к ней приедет принц на алых парусах и заберет ее. Иногда были и плохие «то». Но Женька не часто их загадывала, только когда уж очень хотелось испугаться. Сама загадает, а сердце трясется – вдруг не успеет сосчитать.
Были в доме и другие страшные вещи. Например, дырка под плинтусом. Ночами там что-то шелестело и скреблось. Папа все обещал заделать эту дырку, но все время забывал. Правда, однажды он туда положил отраву, сказал, чтобы крысы не полезли. А Женьке еще страшнее стало. Не то чтобы она боялась крыс, но однажды она в мультфильме видела, как крыса становится большой и забирает девочку. Нелепый был страх, и Женька это знала. Она уже взрослая, чтобы боятся подобных вещей. Ведь ей уже почти восемь.
Но больше всего боялась Женька паука. Он жил на верхней полке серванта и плел там свою паутину. Однажды днем, потому что ночью страшно, Женька захотела разрушить эту паутину. Она взяла веник и смахнула дом паука. Думала, что ему негде будет жить, и он уйдет. Но паук не только не ушел, а рассердился на Женьку и прыгнул на веник, потом, очень быстро перебирая своими лапками, он спустился по тростинкам к ее руке. Женька так испугалась, что бросила веник и стала отчаянно махать руками. Паук исчез, но случилось непоправимое – Женька разбила мамину вазу. Она долго плакала, проклиная паука. Но слезы кончились, вазу она кое-как склеила и вернула на место. А к пауку больше не подходила. Она решила, что раз не может его победить, то будет просто его игнорировать. Может он обидится и сам уйдет.
Отец шумно продул мундштук, как он всегда делал после того, как покурит и открыл дверь.
- Что, Женька, гречу есть будем? - шутливо спросил он.
Папа знал, что Женька терпеть не может гречу, поэтому всегда над ней подтрунивал. Но она не обижалась, она тоже включалась в эту игру.
- Нет, папа, будем есть холодец. Тетя Оля принесла.
- Брр, - передернул плечами отец, - как можно есть эту жижу. Хотя тетя Оля молодец, заходит иногда.
Отец замолчал и задумался.
- Слушай, Женьк, а что, тетя Оля сегодня в ночную?
Женька сразу поняла к чему этот вопрос. Папа думает, можно ли доверить ее тете Оле, пока он будет на ночной рыбалке.
- Сегодня нет, - ответила Женя. Она точно знала, что тетя Оля не работает сегодня ночью, ведь холодец она принесла как раз с завода. А она работала ночь через ночь, значит, этой ночью точно должна быть дома.
- Пойду-ка я к ней загляну. Давай, ставь суп на плитку, как раз погреется, пока я схожу.
Отец ушел, а Женька залезла в холодильник и достала оттуда кастрюльку. Суп они варили с папой вместе почти каждый день. И хоть он был не такой вкусный, как у ее тетки и почти каждый день рыбный, все равно есть его было гораздо интереснее. Женька любила этот вкус, он всегда ей напоминал об отце, о лете, об их домике возле моря.
Суп не успел закипеть, как папа вернулся. Он улыбался и мурлыкал под нос себе какую-то песню. Он зашел в дом, потрепал Женьку по спутанным кудрям на голове и стал резать хлеб.
Когда обед был закончен, отец стал сворачивать папиросу.
- Слушай, Жень. Мне тут работка подвернулась, рыбу половить. Но надо пойти ночью. Могу я тебя оставить одну? С тетей Олей я договорился, она к тебе зайдет, проведает перед сном. Могла б, конечно, к себе взять, но там к ней дочь с мужем приехали, положить тебя некуда. Не испугаешься одна?
- Не испугаюсь, - уверено ответила Женька. – Пап, а почему ночью?
- Хм, - нахмурился отец, - ночью клев лучше. Рыба не видит снасти и сама в сети идет.
- А может, мне с тобой можно?
- Нет, Жень, - отец отрицательно покачал головой. – Ты что, боишься?
Женька посмотрела отцу в глаза. Почему-то всегда, когда она вспоминала его, она видела именно глаза, всегда живые, добрые. Казалось, глазами отец выражал даже больше эмоций, чем словами. Она часто могла предугадать его настроение, раньше, чем он начинал говорить. Эти глаза так не подходили его суровому обветренному лицу. Сейчас в них читалась тревога. Но что могла ответить дочь рыбака?
- И вовсе я не боюсь. Просто интересно.
- Ничего, - засовывая папиросу в мундштук, ответил отец, - вернусь, сплаваем в одно место. Там даже форель водится. Удочку твою с чердака достанем. Как? Договорились?
- Конечно, - кивнула Женька.
Отец вставил в рот мундштук и зажал его зубами. Он стал хлопать себя по карманам в поисках спичек.
- Дочь, где у нас спички?
Женька спрыгнула со стула, открыла дверь серванта и достала коробок.
- Совсем ты у меня самостоятельная, - восхитился отец, забирая спички.
- Так я уже совсем большая, - гордо ответила Женька, и для большей взрослости решила добавить: - б…дь.
От неожиданности отец открыл рот и выронил папиросу. Мундштук громко брякнул о дощатый пол и покатился к ногам девочки. Женька подняла его, и протянула отцу. Он так смотрел на нее, что Женька тут же залилась краской, как всегда, когда ей становилось жутко стыдно за себя. Отец, молча, взял протянутый мундштук, громко хекнул, и ничего не говоря, вышел на крыльцо.
— Вот дура, - поругала себя Женька. – Надо было такое ляпнуть. А ты вообще молчи. – Сказала она невидимому врагу на серванте. Ей казалось, что паук все слышал и теперь вовсю потешается над ней.
Вечером отец собрал большой рюкзак, накинул плащ и влез в тяжелые резиновые сапоги. Перед уходом он сел на свое место, возле стола и подозвал к себе Женьку.
- Ну, что, - сказал он, - надо идти. Мужики уже ждут. Ты как, точно не боишься оставаться?
- Не боюсь, - заверила Женька. – Пап, я тебя провожу?
- Не надо, - запретил отец. – Я буду переживать, как ты домой вернешься, уже темнеет. К тому же, тётя Оля скоро должна забежать, тебя проведать. Так что оставайся дома.
Женька знала, что с отцом спорить бесполезно. Она, как прилежная дочка, согласилась с его доводами, поцеловала в колючую от щетины щеку на прощание, и дождалась пока он отойдет от дома. И как только отец ушел достаточно далеко, Женька выбежала на улицу. Ну как она могла его не проводить.
Стараясь передвигаться тихо, чтобы он ее не услышал, Женька следовала за отцом до самого моря. Она видела, как он встретился с двумя рыбаками, которые утром уговаривали его плыть вместе с ними. Отец забросил свой рюкзак в лодку, залез сам. Потом в лодку зашел один из рыбаков, а последний отвязал веревку и вытолкнул моторку подальше в море. Загудел мотор, и лодка стала удаляться от берега.
Женька долго ещё сидела на берегу, пока шум мотора окончательно не растворился в шуме волн. Потом она вспомнила, что сейчас к ним должна зайти соседка, чтобы проверить ее, и Женька побежала домой.
Без отца дом казался ужасно пустым и тихим. Тетя Оля пришла, спросила, как у Женьки дела, не страшно ли ей. Потом велела ложиться спать девочке, оставила на столе восемь конфет – гостинец от дочери и ушла. Женька осталась одна. Это было такое непривычное чувство. Вроде она часто бывает одна. Отец же не все время рядом с ней находится. Но одно дело, когда она знает, что он работает в мастерской или идет в магазин, а другое понимать, что вот ночью она осталась совсем одна. А папа где-то далеко в море ловит рыбу и не сможет очень быстро вернуться, если она его позовет.
Женька постаралась прогнать от себя дурные мысли и пошла в свою крепость из подушек. Она, не раздеваясь, легла на кровать и накрылась колючим пледом. Над ней, слегка покачиваясь от сквозняка, висел абажур, играя бахромой и тенями на потолке. Свет Женька не стала выключать. Так ей было спокойнее. Она лежала и мечтала, о принце, об алых парусах, о пиратах. Иногда эти образы сплетались в причудливые истории. Женька накрылась с головой пледом и мирно уснула.
Разбудил Женьку гром. Он прозвучал словно взрыв в ночной тишине. Затем сверкнула молния, на мгновение насыщая комнату белым светом. Потом снова обрушился гром. От басовитой волны затряслись стены, зазвенели стекла в серванте. Женька вдруг испугалась — вот сейчас молния ударит в их дом. Но гром прошел, а молнии больше не сверкали. Только где-то далеко еще громыхало. И тут влил дождь. Ливень тысячами молоточков стал барабанить по крыше и стенам. Женька слышала, как по окнам хлещет ветвями, раскачанная ветром, яблоня. Это было так страшно, словно кто-то стучится и просится внутрь. Женька от испуга вжалась в подушки. Казалось, ничего не может быть страшнее всего этого. И тут погас свет.
Женька никогда не боялась темноты. Она даже не думала о том, что темноты можно бояться. Но столько событий сразу. Страх сковал ее, не давая даже высунуться из-под пледа. Женька горько заплакала. Как же это произошло, она осталась совсем одна, в пустом доме, ночью, без света. Ей стало так жалко себя. Ей так захотелось, чтобы папа был рядом. И тут вдруг ее охватило беспокойство другого рода. Папа! Даже отсюда было слышно, как разыгрался шторм. А он ушел в море на легкой моторной лодке. А вдруг он не…
Женька прогнала от себя эту мысль, но спокойнее не стало. Ее так поразила эта возможность, что она не могла больше лежать. Она встала с кровати и подошла к окну в комнате отца, в хорошую погоду здесь можно увидеть море. Дождь немного утих, но все ещё продолжал лить.
Женька стояла и стояла у окна, и даже не обращала внимания, что ей в спину смотрят глазки ее самого главного врага. Наконец страх, ночь и переживание за отца сделали свое дело. Женька села на край папиной кровати, а потом прилегла. И совсем не заметила, как уснула.
Утром ее разбудила соседка. Тетя Оля настойчиво барабанила в дверь и Женька, обрадовавшись, что может быть, это вернулся отец, побежала открывать.
- Привет, как ты? – с порога спросила соседка.
- Хорошо, - пропуская ее в дом, ответила Женька.
- Отец еще не вернулся?
- Нет.
- Свет вырубался? И у нас, - соседка пощелкала выключателем, проверяя электричество. Лампочка горела.
Потом она поставила на столе тарелку горячих макарон с мясом, сказала, чтобы Женька непременно хорошо позавтракала и ушла.
Женька нехотя поковырялась в макаронах, но есть их не стала. Она поставила на плитку чайник, а когда вода закипела, налила себе растворимого какао. Сладкий напиток взбодрил девочку и заставил окончательно проснуться. Женька посмотрела на часы. Отец должен был уже вернуться. Она допила какао и вымыла кружку. Конечно, сидеть дома никаких сил не было, и, накинув куртку, Женька вышла из дома. Свежий утренний бриз путал ей волосы и холодил шею. Везде были лужи и мокрая земля. По скользкой гальке Женька добралась до старого причала и села на трухлявые доски. Она вглядывалась в море, которое еще не до конца остыло после шторма, и волны еще подбрасывали гальку довольно высоко. Женька искала глазами лодку, вслушивалась в шум волн, пытаясь разобрать в нем гудение мотора. Ей даже казалось, что она что-то слышит. Но потом накатывала новая волна, и ощущение исчезало.
Прошло довольно много времени, но лодка так и не появилась. Женька все смотрела и смотрела на горизонт. Она обхватила свои колени, прижав к себе замёрзшие ноги, и уткнулась в них подбородком. Море было еще пасмурным. Лениво летали редкие буревестники, волны монотонно роняли гальку. Женька вдруг подумала, что может зря она здесь сидит. Вдруг папа причалил в другое место, и уже давно вернулся и ждет ее дома. А она - дуреха, сидит здесь. А он наверняка ее уже ищет. Женька вскочила на ноги и побежала домой.
Но отца дома не было. Все так же не было его вещей на вешалке, сапог у двери – значит, он ещё не приходил. Женька решила, что будет ждать его здесь. Вдруг он и правда вернется на другой берег, и они разминутся. К тому же время было уже около трех, и Женька здорово проголодалась. Как нельзя кстати она вспомнила о принесенных соседкой макаронах.
Пообедав, Женька стала думать, чем себя занять. Обычно в это время она пряталась в доме от послеполуденного солнца. Часов до шести играла, рисовала, или просто лежала в своей крепости и мечтала. Иногда она брала в руки книгу «Алые паруса». И хоть она и не очень любила читать, периодически перечитывала любимые моменты. Сейчас ей снова захотелось взять любимую книгу. Она пошла в комнату отца, встала на стул, чтобы добраться до полки с книгами и потянулась за «Алыми парусами». И тут вдруг объявился ее главный враг. Наглым образом, видимо, чувствуя, что девочка сегодня одна, он показал свои страшные ножки с верхней полки серванта. Женька отпрянула.
- Что я, как трусиха, - сказала она. – Я покажу тебе, кто здесь хозяин.
Женька бесстрашно схватила книгу, которую хотела почитать и замахнулась ей на паука. Ее главный враг отступил, резво перебирая своими корявыми ножками, он бежал с поля боя, обратно на самый верх серванта.
- То-то же! – обрадовалась своей победе Женька. – Знай наших.
Ощущая себя победителем, девочка ушла в свою комнату.
До вечера Женька читала, мечтала, снова читала и снова мечтала. И только когда наступили сумерки, она снова забеспокоилась. Отец так и не появился. Летом солнце на море всегда садится очень быстро. Только оно слегка потускнело и уже сразу ночь.
Тетя Оля пришла с ужином и снова спросила про отца. Женька видела, что соседка беспокоится больше, чем утром. И это еще сильнее встревожило ее.
- Вы думаете, что-то случилось? - с тревогой спросила Женька.
- Ну, что ты, - попробовала успокоить тетя Оля, - наверно, просто решили переждать шторм на косе, или двигатель не заводится. А пока на веслах дойдешь, столько времени пройдет. Не переживай. Поешь и ложись.
Соседка ушла, забрав с собой свою посуду. Женька, решила, что этой ночью спать не будет. Если они даже идут на веслах, то к ночи обязательно дойдут. А чтобы не пропустить возвращение папы, она решила лечь спать на его кровати.
Она лежала и прислушивалась к далёкому шуму волн. Ей вдруг стало так страшно и одиноко. Нет-нет, а противные липкие мысли закрадывались ей в голову. А что если проблема не с мотором, а что, если до косы они так и не доехали. А что если…
Женька снова заплакала. Она ревела навзрыд, уткнувшись в подушку отца, пропахшую его табаком. Она выплакала всю норму слез, казалось, за год. А потом опустошенная и уставшая от мыслей и переживаний, она уснула.
Проснулась Женька среди ночи сама. Никто ее не будил. Ветер шумел в щелях, и бил ветвями дерева по окну, но это были привычные звуки. Девочка посмотрела на часы, лунный свет отражался от циферблата. Маленькая стрелка застряла на цифре четыре. Женьку опять сковал страх, и вроде бы беспричинный, но ей было не по себе. В это время она никогда не просыпалась, и уж точно не оставалась одна. Женька накрылась с головой одеялом и поджала ноги. Ей послышался звук, словно кто-то скребется по полу. Девочка хорошо знала этот звук, обычно он разносился от дыры в плинтусе в ее комнате. И тут Женьке совсем стало страшно, она вдруг вспомнила ту крысу из мультфильма. Она сильнее поджала ноги и укуталась в одеяло, как в кокон. Так ей казалось безопаснее.
Заснуть, конечно, в такой нервотрепке не получалось. Женька лежала и слушала. Жуткие звуки то появлялись, то исчезали. Вдруг ей пришло в голову, что она так давно не говорила ни с кем, что может быть она и разучилась. Ей очень захотелось сказать что-то. Это было пугающе, ведь кто бы там не скребся у плинтуса, он может услышать ее. И одновременно это воодушевляло. Ведь может ее голос, как раз испугает крысу.
Женька лежала и пыталась придумать, чтобы такое грозное сказать. Но ничего не приходило в голову. Она пыталась вспомнить, когда вообще в последний раз, что-то грозное говорила.
Ну, конечно! Её главный враг, которого она обратила в бегство. Женьке очень захотелось еще раз встретиться с поверженным противником. Во-первых, пока что он самый страшный в этом доме, а во–вторых, она его уже не боялась. Женька слезла с кровати и поднесла стул к серванту. Забравшись на стул, она стала разглядывать паутину. Но паука нигде не было видно.
- Неужели я его совсем прогнала? - испугалась Женька. Как - никак, а еще одно живое существо было в ее доме.
Она тихо постучала пальцами по серванту. Паутина зашевелилась. И тут Женька увидела паука.
- Привет! – обрадовалась она. – Как здорово, что ты вернулся.
Паук замер на безопасном расстоянии от девочки.
- Ну, чего ты, не бойся, - продолжала Женька, - я тебя больше не буду гонять. Мы теперь друзья. Я же тебя победила, и ты меня не испугаешь.
Паук начал двигаться. Он поднялся повыше и занялся совершенствованием своей паутины.
— Вот, правильно, - сказала девочка, - занимайся своим делом. Я тебе больше не буду ничего рушить.
Женька спустилась со стула и легла обратно в кровать.
- Ты, вообще, не сердись, - продолжила она, - я на тебя очень тогда разозлилась, когда вазу разбила. Сейчас-то я понимаю, что сама виновата. Ты, наверно, здесь вон, сколько времени жил, паутину свою строил. А тут я, раз, и все разрушила. А ведь вы полезные. Мне папа рассказывал, вы мух и комаров ловите. А людей и не кусаете, ну, по крайней мере, такие, как ты. А вообще, - зевнула Женька, - надо тебе соорудить паутину получше. Вот папа вернется, попросим у него сетки кусок…
Женька заснула.
А утром ее разбудило ощущение, что паук ползёт по щеке. Так стало страшно и интересно. А что будет, если он заползет к ней в рот или в ухо? Представив этой кошмар, Женька тут же открыла глаза.
- Папа! – крикнула она и кинулась обниматься. – Ты где так долго пропадал?
Оказывается, отец вернулся еще перед рассветом, но не хотел будить Женьку. А когда уже совсем рассвело, осторожно ее начал будить, поглаживая рукой по щеке.
- Шторм нас застал на косе, - рассказывал папа, - просидели там всю ночь. А утром стали заводить, а мотор не фурычит. Пока сделали, пока доплыли. Я уже их подгонял, как мог. Все за тебя переживал. Как ты тут одна без меня?
- И вовсе я не одна, - ответил Женька.
- Не одна? – не понял отец. – А, тетя Оля приходила.
- Приходила, - подтвердила Женька. – Но я не о ней.
- А о ком? – нахмурился отец.
- Да вот о нем, - Женька показала на паутину.
- О пауке? – удивился отец. – Ничего себе сожитель.
- Очень хороший сожитель. Они же полезные, сам говорил.
- Да, - почесал затылок отец, - что-то такое говорил.
- Ну вот. Я подумала, а что он, как не родной, все сам да сам. Давай ему поможем. Тебе же не жалко куска сетки.
- Мне для дочери ничего не жалко, - сказал отец.
- Пап, а для паука?