Так случилось, что вся моя жизнь так или иначе связана с образованием. Школа, училище, академия. Теперь снова школа, правда, по «ту» сторону баррикад: учить стал я, а не меня.
Единственным и неизменным осталось одно: нежелание ходить в школу в мае. Что я-ученик, что я-преподаватель не могут спокойно находится внутри класса больше двух часов, когда на улице вовсю светит солнце и шелестит появившаяся на деревьях листва. Более того, подходя к окну между уроками, невольно закрадывается мысль, что растительность там, на улице, стала больше, а это значит, что жизнь проходит мимо. Вот раскрываются первые одуванчики, на кустовых деревьях появляются беленькие цветочки, открывают сезон полётов бабочки, шершни и прочие насекомые, пока ты, венец творения, пересаживаешься со стула на стул в маленьком кабинетике.
В это же время, всё своё красноречие и обаяние включают мои маленькие Ихтиандры, Ариэли и капитаны Немо: обычные пацаны, волею судьбы оказавшиеся в эти благословенные весенние дни в моём царстве парадидлов и семиударной дроби. Ведомые погодой, жаждущие открывать новые миры на улице, они всеми правдами и неправдами пытаются выторговать себе раннее освобождение.
«Мне бы минут на десять пораньше уйти, у меня там… ну это…»
И глаза честные-честные!
Для проформы, конечно, покричу, ногами потопаю. Даже испарину на лоб выпущу.
«А как же специальность, молодой человек? Улица и друзья подождут! У нас учебный процесс!»
В эту же минуту приходит осознание, что, в общем-то, за пол года мы сделали всё что могли и эти десять минут никак не помогут ни программе, ни общему прогрессу. Старое заиграно до дыр, новое учится из-под палки, тем для разговора всё меньше, а носки ног мелких уже повёрнуты к двери.
Более того, подготовка к уроку, если не отпустить, мистическим образом затягивается. Вот упала палка и покатилась далеко к выходу. Что ж, надо медленно подойти к ней, поднять, но не крепко зафиксировать в руке, чтобы палка могла выпасть и покатиться ещё раз. Разобравшись с непослушной деревяшкой, необходимо достать ноты. Надо ли говорить, что летающий лист очень трудно поймать? Абсолютно случайно выпущенный из детских рук листок, подхваченный майским ветром, ворвавшимся в открытое кабинета, начинает выписывать хаотичные то вверх то вниз движения. При приземлении, в самой нижней точке, листок обязательно ускорится и упадёт куда-нибудь под шкаф, который, прежде чем двигать, нужно будет очистить от стоящих на нём вещей.
Прокрутив эту картину в голове, мы останавливаемся на десяти минутах и урок пролетает ещё быстрее. Окрылённые успехом переговоров, маленькие дипломаты настолько сильно концентрируются на произведении, что мне начинает казаться, будто я слышу, как они читают своими сосредоточенными глазами ноты. Сыграв по несколько раз без ошибок пьесы, они убегают довольные и счастливые. Причём убегают молниеносно: если выйти в коридор за ребёнком через каких-то несколько секунд – уверяю, его уже не будет в школе.
Выйдя на крыльцо, я вижу своих учеников в толпе таких же чуть раньше отпущенных другими педагогами детей, что-то живо обсуждающих, галдящих, задирающихся. Они счастливы, а значит счастлив и я. Мы не валяли дурака целый год, так почему бы не повалять его сейчас? Их счастливый детский хохот, слёзы от падений коленками на асфальт, – всё это так естественно для мая. Для месяца, когда совершенно не хочется учиться, но совершенно точно хочется познавать мир.