Михаил Максимович Гвишиани родился 6 января 1905 года в селе Абастумани Тифлисской губернии в семье батрака. Семья была большой - 7 человек. Детство его прошло в родных местах. Образования он практически никакого не получил, но в последующем кое-как научился писать и читать - в анкетах в графе “образование” первоначально указывал “низшее, незаконченное” (окончил двухклассное городское училище), а затем и вообще стал ставить прочерк.
В 1918—1919 годах работал уборщиком, помощником повара, помощником шофёра, сторожем в больницах в Абастумани и Ахалцихе (два села находятся в 28 километрах друг от друга).
С установлением в Грузии советской власти пареньку предложили стать воспитанником 11-й дивизии, штаб которой был расквартирован в селе Ахалцихе. Гвишиани с радостью согласился: не надо было думать о куске хлеба, да и об одежде. "Сын полка". Воспитанником он пробыл с 1921 по 1922 год. В штабе ему привили интерес к военной службе, дисциплинированность и педантичность в подходе к любым делам.
Всё это время он числился рядовым в Красной армии и стоял на довольствовании. В 1922 году вступает в ЛКСМ Грузии. В 1922—1923 годах работал техником-надзирателем и счетоводом Ахалцихского районного финансового отдела. С 1923 года устраивается делопроизводителем и заместителем заведующего отделом Уездного исполнительного комитета. Позднее (до 1926 года) — заведующий отделом Госстраха Адигенского районного исполнительного комитета.
Но в некоторых источниках есть информация, что в 1923-24 годах молодой Гвишиани - милиционер городского отделения милиции, а с 1924 по 1928 год он, как свидетельствует собственноручно сделанная им запись в одной из служебных карточек, “на различных ответственных должностях в государственных учреждениях г. Ахалциха”.
В 1928 году Гвишиани вступает в ряды РКП(б). И уездный комитет партии направляет Гвишиани на ответственную работу - в органы ОГПУ Грузии.
В июне—августе 1928 помощник оперативного уполномоченного Ахалцихского районного отдела ГПУ.
С августа 1928 по август 1930 — помощник уполномоченного Информационного отдела Ахалцихского районного отдела ГПУ.
С 1 сентября 1930 по январь 1933 — начальник Толошского районного отдела ГПУ (ныне с. Толоши, Аспиндзский муниципалитет). 20 декабря 1932 года награжден орденом Трудового Красного Знамени Грузинской ССР.
С мая по 25 июля 1933 — оперативный уполномоченный 3-го отделения Секретно-политического отдела ГПУ Грузинской ССР.
C 25 июля 1933 по 15 апреля 1934 — начальник Казбекского районного отдела ГПУ.
С 15 апреля 1934 по 15 июля 1937 — начальник Душетского районного отдела ГПУ — НКВД.
С 15 июля по 20 октября 1935 — помощник начальника 8-го отделения Секретно-политического отдела Управления госбезопасности НКВД Закавказской СФСР и УНКВД Грузинской ССР.
С 20 октября по 15 ноября 1935 — помощник начальника 3-го отделения Секретно-политического отдела Управления госбезопасности НКВД Закавказской СФСР и УНКВД Грузинской ССР.
С 15 ноября 1935 по 11 ноября 1937 — начальник 1-го отделения 1-го отдела Управления госбезопасности НКВД Закавказской СФСР и УНКВД Грузинской ССР. 13 января 1936 года Михаилу Гвишиани присваивается звание лейтенант госбезопасности (Приказ Народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 31 "О присвоении специальных званий начальствующему составу ГУГБ НКВД"), а 28 августа 1937 года награжден орденом «Знак Почёта».
В декабре 1937 года лейтенант государственной безопасности (нач. 1 отделения 1 отдела УГБ НКВД Грузинской ССР) Михаил Гвишиани увольняется в запас согласно ст. 37 Положения о прохождении службы начальствующим составом ГУГБ НКВД (Приказ НКВД СССР № 2493 от 26.12.1937). И этому есть объяснение:
с ноября 1937 по август 1938 он — исполняющий обязанности заместителя председателя, председатель Тбилисского городского исполкома.
Но через год опять неожиданно возвращается на чекистскую работу.
С 1 сентября по 17 ноября 1938 — 1-й заместитель наркома внутренних дел Грузинской ССР (назначен постановлением Совета народных комиссаров Грузинской ССР, а не приказом НКВД СССР).
С 17 по 23 ноября 1938 — начальник 3-го специального отдела 1-го Главного Управления государственной безопасности НКВД СССР (утверждён Постановлением Политбюро ЦК ВКП(б)).
29 ноября 1938 года лейтенант государственной безопасности 33-х летний Михаил Максимович Гвишиани неожиданно назначается начальником УНКВД по Приморскому краю. 20 октября 1938 года был подписан указ президиума Верховного совета СССР “О разделении Дальневосточного края на Хабаровский и Приморский края”. На основании его был образован Приморский край с центром во Владивостоке, в состав которого вошли Приморская и Уссурийская области, Калининский и Красноармейский районы. В связи с этим возникла необходимость еще до официального образования краевого управления НКВД Приморья послать во Владивосток верного человека. Выбор наркома внутренних дел СССР Лаврентия Берии пал на... лейтенанта. Лейтенант был высокого роста, где-то под 190 сантиметров, плотного телосложения, редко носил штатское, постоянно ходил в форме. Говорил по-русски с сильным грузинским акцентом.
А через несколько дней, 2 декабря 1938 года, ему присваивается звание майора госбезопасности (приравнивалось к общеармейскому званию полковника, а ведь тогда ему было всего 33 года), минуя званий старшего лейтенанта и капитана. И вот тут неожиданно из аттестационного листа на присвоение очередного звания от 07.09.38 мы узнаем: «В связи с установленными нашими органами неоднократными намерениями участников антисоветских формирований Грузии совершить террористический акт в отношении секретаря ЦК КП(б) Груз. тов. Берия — был назначен руководителем личной охраны тов. Берия и членов Правительства ГрузССР. На этой работе проявил себя как исключительно инициативный и энергичный работник и четко выполнял все задания».
29 декабря 1938 года приказом наркома внутренних дел СССР № 00836 было организовано управление НКВД СССР по Приморскому краю с центром во Владивостоке. В него вошли гор- и райотделения НКВД, ранее подчиненные Приморскому областному управлению, а также УНКВД по Уссурийской области. Последнее было ликвидировано в 1943 году.
Как показывают архивные документы, от предшественников Михаилу Максимовичу досталось тяжелое наследство. В “Докладе о состоянии агентурно-оперативной работы управления НКВД по Приморскому краю на 20 января 1939 года” на имя Берии Гвишиани сообщал: “В период массового разгрома в Союзе троцкистcко-бухаринского шпионско-белогвардейского элемента, в 1937 и 1938 гг. управлениями НКВД по Приморской и Уссурийской областям была проведена следующая оперативная работа: арестовано участников право-троцкистской организации - 819, членов антисоветских партий (меньшевиков, эсеров, монархистов) 75 человек, к/р (контрреволюционного) элемента - 1573 человека, шпионско-белогвардейского и прочего антисоветского элемента - 8479 человек, корейцев арестовано - 1046 и переселено в Казахстан - 102000 человек. Всего по краю, исключая армию и ТОФ, арестовано 15435 человек... Кроме того, содержится под стражей 860 китайцев, дела по которым в мае-июне 1938 г. были закончены и направлены в УНКВД по ДВК в г. Хабаровск”.
Секретарь оргбюро ЦК ВКП(б) по Приморскому краю Н. Пегов по согласованию с ЦК партии и Л. П. Берией рекомендует Гвишиани местной партийной организации для избрания делегатом на очередной съезд партии.
После съезда, 27 марта 1939 года, кандидату в члены ЦК ВКП(б) (1939—1952) Гвишиани было присвоено очередное звание “старший майор госбезопасности”. Михаил Максимович добился от Приморского крайкома ВКП(б) передачи в июне 1939 года для УНКВД здания бывшего Дальневосточного госуниверситета, который был закрыт по постановлению Совета народных комиссаров СССР.
Из летописи приморских чекистов: "Несмотря на то, что во второй половине 30-х годов массовые репрессии, которым подверглись сотрудники органов НКВД, привели к ослаблению разведывательной и контрразведывательной деятельности управления НКВД, приморские чекисты в предвоенные годы сумели нанести ощутимый удар японской разведке. Оценивая чисто профессиональные аспекты работы органов госбезопасности того периода, необходимо иметь в виду, что конец 30-х годов характеризуется особой активизацией подрывной деятельности спецслужб Японии. Японская разведка действовала против Советского Союза через разведывательные управления штабов Квантунской и Корейской армий, военные миссии и жандармские подразделения в городах Маньчжурии и Кореи, используя для своих целей эмигрантские военизированные и иные общественные организации. В этих условиях УНКВД по Приморскому краю внедряло свою агентуру в разведывательные центры Японии, белоэмигрантские формирования, вело оперативные игры и осуществляло дезинформацию, получало важную политическую и иную разведывательную информацию, обезвреживало иностранных агентов и эмиссаров на территории советского Приморья. Одной из крупнейших операций был вывод на нашу территорию и ликвидация хорошо организованной японской резидентуры под руководством Ли Хай Чена, опытнейшего агента разведки, лично участвовавшего в проведении террористических актов, организовавшего курсы по подготовке диверсантов. Умело спланированная и проведенная совместно с пограничниками оперативная “игра” продолжалась длительное время и после ликвидации группы. Как было установлено после победы над Японией в 1945 году, противник почти до самого конца не понимал, что работал с чекистами. Японцы направляли связников, получали от своих агентов “развединформацию”. И в этом есть заслуга Гвишиани. Он уделял большое внимание разведке. Бывал на границе. Встречался с пограничниками. Кроме того, лично с оперработником ездил встречать закордонную агентуру. Естественно, не забывал и о контрразведке. Достаточно часто выезжал в Артем, Ворошилов, Спасск, Сучан, Находку, не говоря уже о пограничных или глухих районах края, где на месте знакомился с оперативной обстановкой.
После нападения фашистской Германии на Советский Союз японцы намеревались запустить в действие план “Кантокуэн” - японский вариант гитлеровского плана “Барбаросса”. В Харбине, Муданьцзяне, Хайларе, на Сахалине срочно экипировались для ведения полномасштабных действий разведывательно-диверсионные отряды. Информационно-разведывательное управление Квантунской армии готовило к заброске в СССР листовки, фальшивую валюту. В Харбине спешно строилась мощная радиостанция с целью круглосуточного вещания на советский Дальний Восток. Провал немецкого плана молниеносной войны с СССР охладил их пыл и помешал запустить на полный ход машину тайной войны. Сменив тактику, они сделали упор на глубокую разведку, передавая немцам самые разнообразные сведения разведывательного характера: о численности и дислокации наших частей на Дальнем Востоке, о военных и экономических возможностях дальневосточных районов страны и т. д.
Хорошо поставленная розыскная работа и заградительные меры органов госбезопасности, в том числе в Приморье, не позволили японцам добиться больших успехов".
26 апреля 1940 года Гвишиани награжден орденом Красного Знамени (Указ Президиума ВС СССР от 26.04.1940), 4 февраля 1942 года- знаком «Заслуженный работник НКВД», а 4 июня 1942 года- орденом Красной Звезды. 17 января 1943 года- орденом Трудового Красного Знамени. 20 сентября 1943 года- вторым орденом Трудового Красного Знамени.
В феврале 1943 года Гвишиани присвоено звание “комиссар государственной безопасности 3-го ранга”, а 9 июля 1945 года, в сорок лет, ему присвоено звание генерал-лейтенанта.
14 апреля 1943 г. НКВД СССР был вновь разделен на Наркомат государственной безопасности СССР и НКВД СССР. С 1 июня 1943 по 11 февраля 1950 года Гвишиани руководил уже управлением НКГБ-МГБ по Приморскому краю. 3 ноября 1944 года он награжден вторым орденом Красной Звезды, а 15 октября 1948 года ему вручен орден Корейской Народно-Демократической Республики «Государственного Знамени» II-й степени.
19 января 1947 года газета “Красное знамя” писала: “Своей плодотворной работой и отеческой заботой о подчиненных Михаил Максимович Гвишиани приобрел прочный авторитет и пользуется неограниченным доверием у них. Заботу и непосредственную помощь в работе со стороны его ощущают все чекисты, в том числе и наш коллектив...”.
“Гвишиани был человек душевный, отзывчивый и чуткий. Если человеку нужно помочь, то он вникал в его проблемы и всегда приходил на помощь, - вспоминает ветеран органов госбезопасности Приморья Иван Порфирьевич Гусев, работавший в 40-е годы в течение 8 лет под его руководством. - Он был прост в обращении, корректен, вежлив. С подчиненными всегда разговаривал ровно, не повышая голоса, даже если кто-то и был в чем-то виноват. Но в то же время был требователен к себе и другим. Отличался личной скромностью”.
Но некоторые считали его жестоким человеком. Так, например, заведующий кафедрой истории СССР ДВГУ профессор В. С. Куцый, ныне покойный, работавший в конце 40-х годов заведующим отделом народного образования крайисполкома, негативно вспоминал о своих встречах с Гвишиани. Он считал его высокомерным и злопамятным, не умеющим как высокопоставленный руководитель работать с людьми, унижающим их.
Генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов, на тот момент начальник Четвертого управления НКВД, который руководил партизанскими и разведывательно—диверсионными операциями в тылу противника, координировал работу агентурной сети, в своих воспоминаниях высоко оценивал профессионализм Гвишиани.
В январе 1950 года 45-летний генерал-лейтенант Гвишиани назначается начальником УМГБ по Куйбышевской области. Становится депутатом Верховного Совета СССР 3-го (1950—1954) созыва. 5 марта 1953 г. на базе МВД и МГБ было создано единое МВД СССР. То есть Гвишиани становился единым начальником для чекистов и милиционеров- начальником УМВД по Куйбышевской области. Но... Через три месяца снят с должности.
Об этом недолгом периоде практически не осталось сведений. Известно, что в этот куйбышевский период его адъютантом был Владимир Южанин
В исторической литературе с датой снятия есть путаница. Где то упоминается даже март 53-го, где то июнь. Так то это не существенно, но имеет значение в связи с дальнейшей судьбой Гвишиани.
26 июня 1953 года Берия был арестован по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти. Так как Гвишиани был "человеком Берии", то естественно, что его ждала печальная участь. В докладной записке С. Н. Круглова, И. А. Серова и К. Ф. Лунёва в Президиум ЦК КПСС, Г. М. Маленкову и Н. С. Хрущёву «Об укреплении кадров центрального аппарата и периферийных органов МВД, проводимом в соответствии с решениями июльского (1953) Пленума ЦК КПСС» сказано: «Начальником УМВД Куйбышевской области работал генерал-лейтенант Гвишиани, который в прошлом был начальником личной охраны Берия, длительное время работал на Дальнем Востоке с Гоглидзе и необоснованно продвигался им по должности» (генерал-полковник Серго Арсентьевич Гоглидзе арестован по делу Берии по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти и 23 декабря 1953 года приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР по ст. 58 УК РСФСР к высшей мере наказания — смертной казни и в тот же день расстрелян).
Потому информация "снят с должности Постановлением ЦК КПСС от 15 июня 1953 года № 36/4"- это одно. В этом случае снимали Гвишиани по команде Берии (Лаврентий Павлович- член Президиума ЦК КПСС). И это, в какой то мере, оберегает его от дальнейших преследований как "человека Берии".
Так ж во многих источниках указано, что с должности начальника УМВД по Куйбышевской области Гвишиани сняли аж 16 марта 1953 года (что не меняет сути).
Но вот точно можно сказать, что Гвишиани уволен в запас по статье 54, пункт «с» (служебное несоответствие) приказом МВД СССР № 0776 от 24 августа 1953 года. Лишён звания генерал-лейтенанта Постановлением Совета министров СССР от 23 ноября 1954 года № 2349—1118сс «как дискредитировавший себя за время работы в органах… и недостойный в связи с этим высокого звания генерала».
И дальше происходят исторические загадки. В большинстве исторических монографиях в биографии Гвишиани чекистская тема заканчивается и он до самой смерти остается разжалованным генералом. Но... ряд других источников утверждает: "В 1956 году “делом” Гвишиани занималась комиссия ЦК КПСС. Он был восстановлен в генеральском звании".
И это вполне реально. Хоть и не вошло в его официальную биографию. Ситуация вот в чем.
После отставки Михаил Максимович Гвишиани- инженер-экономист Совета народного хозяйства Грузинской ССР, сотрудник Государственного научно-технического комитета Совета министров Грузинской ССР.
У Михаила Максимовича был сын — известный философ и социолог Джермен Гвишиани (1928—2003), который был женат с января 1948 года на Людмиле Алексеевне Косыгиной (1928—1990), дочери А. Н. Косыгина (будущего Председателя Совета Министров СССР 1964-1980 гг.). В 1948 году они оба учились на одном курсе исторического факультета Московского института международных отношений (МИМО). В этом же 1948 году у них родился сын Алексей, в 1955 году – дочь Татьяна. Впоследствии Джермен Гвишиани стал заместителем председателя Госкомитета по науке и технике(1962-1985 гг.) и заместителем председателя Госплана СССР (1985-1986 гг.).
Получается, что на момент репрессивного "укрепления кадров центрального аппарата и периферийных органов МВД, проводимом в соответствии с решениями июльского (1953) Пленума ЦК КПСС», генерал Гвишиани был родственником министра (1953) и члена Президиума Совета министров СССР (1955) Алексея Николаевича Косыгина. У них были общие внуки...
Так что неудивительно, что "человек Берии" так легко отделался и даже возможно "восстановлен в генеральском звании".
И косвенное подтверждение этому есть в открытых источниках. Как утверждал Михаил Полторанин, бывший глава госкомиссии по рассекречиванию документов КПСС (существовала в 1992 году):
"... Михаил Гвишиани, генерал-лейтенант НКВД, бывший заместитель Берии. Как рассказывали, он когда-то вытягивал Косыгина и не давал «схарчить» его по "Ленинградскому делу...".( из интервью М. Полторанина, 2016 год).
Удивительно, но Джермен Гвишиани так же оставил выдающийся след в истории Куйбышевской области. В августе 1966 года он участвовал в переговорах в Риме в составе советской правительственной делегации по заключению контракта с итальянцами о строительстве АвтоВАЗа.
И уж совсем затейлива другая история. У Михаила Гвишиани была еще приемная дочь- Лаура Васильевна Харадзе (1930—1987). Мне не удалось узнать подробную историю её удочерения. Гвишиани удочерил Лауру в 1951 году, когда ей было 21 год. Не обнаружил я и данных о её родителях. Лишь имя отца- Василий Васильевич Харадзе. И всё... Одно лишь конспирологическое совпадение (да и то, признаюсь, с натяжкой): в Абастумани (в родном селе Гвишиани) жил и работал величайший советский и грузинский астроном, академик АН СССР и АН Грузинской ССР Евгений Кириллович Харадзе. Впоследствии он ушёл с поста Президента Академии наук Грузии и долгие годы работал директором Абастуманской астрофизической обсерватории. Имел ли он родственные отношения с Лаурой Харадзе, я не выяснил. Но совпадения интересны.
Так вот, Лаура Васильевна Харадзе- первая жена Е. М. Примакова, будущего председателя Совета Союза Верховного Совета СССР (1989—1990), руководителя Центральной службы разведки СССР (1991), директора Службы внешней разведки России (1991—1996), министра иностранных дел РФ (1996—1998), Председателя Правительства Российской Федерации (1998—1999).
С Лаурой Васильевной Харадзе Евгений Примаков был знаком с детских лет. Как известно, Примаков все детство провел в Грузии. Там же родилась и Лаура Харадзе. Более того, девочка жила с будущим мужем в одном дворе на Ленинградской улице, 10 (ныне улица переименована в Санкт-Петербургскую). Кстати, в этот период будущий приемный отец занимал высокие посты в ГПУ — НКВД Грузинской ССР. Со временем дружба Лауры и Евгения переросла в самую настоящую любовь. Влюбленные даже не смогли дождаться окончания учебы в вузах: поженились в 1951 году еще будучи студентами (совпадение, но именно в этот год генерал Гвишиани удочерил невесту). Лаура была студенткой Грузинского политехнического института, а Евгений Примаков в это время учился на арабском отделении Московского института востоковедения.
В 2019 году внук, депутат Государственной Думы Евгений Александрович Примаков дал интервью "Российской газете", где рассказывал: "Мать Евгения Максимовича, Анна Яковлевна, увезла моего деда в Тбилиси совсем маленьким, в возрасте грудничка. Она растила его одна, жили они в одной комнате, в коммуналке, на Ленинградской улице. Анна Яковлевна была доктором-гинекологом, работала она на ткацкой фабрике, еще где-то подрабатывала. Рос он тбилисским дворовым пацаном, потом поступил в школу для мальчиков на улице Плеханова... В военное и послевоенное время Тбилиси был хулиганским городом, и компания у них была боевая. Когда наша семья собиралась за столом, начинались воспоминания, он рассказывал об их проказах. Тогда же дед заприметил свою будущую жену, Лауру Васильевну Харадзе.
Его первая жена, Лаура Васильевна Харадзе, часто говорила, что в Грузии, в кого пальцем ни ткни, обязательно будет князь. А мы, Харадзе, единственные во всей Грузии крестьяне...".
Родня Лауры Васильевны - интеллигенция в хорошем смысле слова. Ее тетя Надежда Васильевна Харадзе- профессор консерватории, примадонна Тбилисского оперного театра, а ее двоюродная сестра, Нана Евгеньевна Димитриади, - великолепная пианистка.
И вот здесь нарисовывается интересная и печальная история.
Проходят годы, и историки и общественники уже в 90-х раскапывают и публикуют интересные документы о событиях 1944 года. Совершенно секретная телеграмма, направленная комиссаром госбезопасности третьего ранга М. Гвишиани наркому внутренних дел СССР Л. Берии: «Только для ваших глаз. Ввиду нетранспортабельности и в целях неукоснительного выполнения в срок операции «Горы» вынужден был ликвидировать более 700 жителей в местечке Хайбах». И ответная телеграмма: «Грозный. УВД. Гвишиани. За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю. Нарком внутренних дел СССР Берия» (напомню, в июле 1945 года 40-летнему Гвишиани неожиданно для многих присваивается звание генерал-лейтенанта).
В архиве ЦК КПСС якобы была обнаружена справка, составленная ответственным работником ЦК Тикуновым в 1956 году. Тикунов возглявлял комиссию, выезжавшую в Чечено-Ингушетию по указанию Н. С. Хрущева, который поручил проверить обоснованность утверждений Д. Мальсагова о том, что 27 февраля 1944 года при выселении чеченцев из села Хайбах было заживо сожжено около 700 жителей из окрестных аулов.
Дзияудин Мальсагов- ветеран правоохранительных органов, был следователем, прокурором, судьей, в годы Отечественной войны занимал должность заместителя наркома юстиции Чечено-Ингушской АССР.
Из якобы показаний Д. Мальсагова, допрошенного в качестве свидетеля много лет спустя:
«24 февраля мы прибыли в с. Ялхорай, а после с капитаном Громовым поехали по маршруту Акки – Эски – Хайбах – Нашхой. С Громовым я познакомился в пути следования. В ночь с 26 на 27 февраля 1944 года мы приехали в с. Хайбах…
Примерно в промежутке с 10 до 11 часов, когда увели здоровую часть населения, ворота конюшни закрыли. Вспыхнул огонь, охватив всю конюшню. Оказывается, заранее было подготовлено сено и облито керосином. Когда пламя поднялось над конюшней, люди, находившиеся внутри конюшни, с криками о помощи выбили ворота и рванулись к выходу. Генерал-полковник Гвишиани, стоявший недалеко от этих ворот, приказал: «Огонь!» Тут же из автоматов и ручных пулеметов начали расстреливать выбегающих людей. Выход у конюшни был завален трупами…
Я подбежал к Гвишиани и попросил у него, чтобы прекратили расстреливать людей, ведь это же произвол. Гвишиани ответил, что на это есть приказ Берии и Серова и попросил не вмешиваться в это дело. Иначе, как и они, погибнете здесь. Капитан Громов тоже начал возмущаться по поводу уничтоженных людей. Мы с Громовым больше ничего не могли сделать.
Гвишиани позвал меня и Громова, дал в сопровождение несколько солдат и отправил нас в с. Малхесты".
В данном повествовании я не собираюсь исследовать данную историю. Проходят годы и появляются обстоятельные расследования, где доказываются, что история Хайбаха якобы сфальсифицирована: "В ряде публицистических изданий фигурирует отчёт за подписью М. М. Гвишиани об итогах проведения операции по депортации чеченцев и ингушей в Галайнчожском районе Чечено-Ингушской АССР. Аутентичность этого документа была поставлена под сомнение и, как отмечает ряд исследователей, он имеет многочисленные признаки фальшивки". И приводятся иные факты: «… в официальном отчёте М. М. Гвишиани об операции в Галанчожском районе говорится о нескольких десятках убитых или умерших в пути».
Тут еще надо учитывать, что на объективность обеих сторон мнений несомненно влияла политическая обстановка в России тех времен: обострение ситуации в Чечне в начале 90-х (момент появления легенды о трагедии в Хайбахе) и нормализация ситуации в Чечне в новом тысячелетии (начало установления якобы фальсификации). Не стоит забывать, что в этот период исторических споров зять Гвишиани Евгений Примаков- директор Службы внешней разведки России (1991—1996) и Председатель Правительства Российской Федерации (1998—1999).
Исторических работ, доказывающих, что история Хайбаха- фальшивка, сотни. И они очень обстоятельны.
Но... Есть публикация Александра Захарова "Приговор приведен в исполнение", где говорится: "Так что личность Берии совсем не так однозначна, как ее рисуют ему сочувствующие исследователи. Лаврентий Павлович был человеком своего времени и своего круга. В его биографии имелся и такой эпизод: 27 февраля 1944 года, утверждает историк Б. Соколов, во время депортации чеченцев и ингушей с Северного Кавказа 700 жителей селения Хайбах Шатойского района были сожжены в конюшне. Органы НКВД не укладывались в срок, отведенный на депортацию, и руководитель акции Михаил Гвишиани (будущий свекор Алексея Косыгина) принял решение на уничтожение. Берия, получив доклад Гвишиани, ответил: "За решительные действия в ходе выселения чеченцев в районе Хайбах вы представлены к правительственной награде с повышением в звании. Поздравляю". Комментарии, думается, излишни".
И всё бы ничего и мы могли бы отнести данное утверждение к очередному спору историков, если бы не тот факт, что публикация выставлена на официальном сайте Федеральной службы безопасности РФ. И в конце публикации приписка: "Редакция выражает благодарность сотрудникам Архива Президента Российской Федерации, оказавшим нам помощь при подготовке публикации...".
Как бы там ни было, но в 1944 году командующим внутренними войсками по Галанчожскому району был Михаил Максимович Гвишиани, который был откомандирован из Приморья для проведения операции. И это не оспаривается и в открытом доступе есть верифицированные документы. 8 марта 1944 года Указом Президиума ВС СССР № 216/304 комиссар государственной безопасности 3 ранга Гвишиани награждается Орденом Суворова II-й степени — «За выселение карачаевцев, калмыков, чеченцев и ингушей». А 4 апреля 1962 года этот указ отменён новым Указом Президиума Верховного Совета СССР и, получается, Гвишиани лишен ордена...
Пусть в этой загадке разбираются новые поколения историков...
В тбилисской газете «Заря Востока» от 6 сентября 1966 года были опубликованы полный некролог и фотография Гвишиани в форме генерал-лейтенанта. Михаил Максимович Гвишиани похоронен там же, в Грузии. Человек с загадочной судьбой...
ИСТОЧНИКИ:
- Н.В.Петров, К.В.Скоркин. Кто руководил НКВД. 1934-1941. Москва, Издательство Звенья, 1999
- История Сталинского ГУЛАГа. Карательная система: Структура, кадры. — Т. 2. — М.: РОССПЭН. — С. 442.
- Его любили и ненавидели. Электронная версия газеты "Владивосток" №1966 от 20 июня 2006
- Приказ НКВД СССР № 2493 от 26.12.1937
- Приказ МВД СССР № 1053 от 24.08.1953
- Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сборник документов. — Том 1. Кн. 1. Накануне. ноябрь 1938—декабрь 1940. — М.: Книга и бизнес, 1995
- Докладная записка командующего внутренними войсками по Галанчожскому району М.М. Гвишиани заместителю наркома внутренних дел А.Н. Аполлонову о результатах операции по переселению чеченцев и ингушей по Галанчожскому району ЧИАССР 05.03.1944
- Сидоренко В.П. «Для выселения чеченцев и ингушей направить части НКВД»: Документы о проведении спецоперации по депортации народов ЧИ АССР. 1943–1944 гг. // Исторический архив. 2000. № 3. С. 79–80.
- Миф о трагедии в селении Хайбах
- Указ Президиума ВС СССР от 08.03.1944 № 216/304
- Алексей Филиппов. Что ценил, с кем дружил и чего не выносил Евгений Примаков. Российская газета от 29.10.2019
- Александр Захаров. Приговор приведен в исполнение
- Павел Судоплатов. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год