Честно, я сама, кхм, обалдела. Села готовить анализ тургеневской «Аси» и разбирать собственные заметки к ней. Заметок было немного и вот эту великолепно точную деталь я сразу не заметила. Зато потом как заметила… и меня осенило. В принципе, текст дальше можно не анализировать))) И я почти не шучу.
Смотрите, какое дело. Буквально на второй странице повести главный герой, рассказывая о своей жизни во времена встречи с Асей, упоминает в одном абзаце несколько вещей: немецкий городок, левый берег Рейна, жажду одиночества и, самое главное, молоденькую вдову, разбившую, впрочем, не очень-то и сильно, его нежное юношеское сердце. Полностью эта цитата звучит в тексте так:
«...я проживал в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражён в самое сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах».
Что с этой дамой стало после, нам не столь важно (спойлер — она счастлива с краснощёким баварским лейтенантом). Важно то, что структура персонажей (а эта мимопроходящая, как будто совсем не важная для сюжета вдовушка тоже в неё входит) полностью повторяет элемент персонажной структуры двух других произведений, которые Тургенев не мог не читать и которые крайне важны для понимания его повести. Мотивы одиночества, трагической разделённости бытия (иначе для чего указывать, что берег Рейна именно левый?) и топонимические отсылки к европейской культуре эту связь только поддерживают.
Первое произведение — роман Гёте «Страдания юного Вертера». Мы хорошо знаем, как Тургенев любил немецкую культуру и хорошо осознаём, что для этой самой культуры роман о юном мечтателе, полюбившем несвободную (а потом и окончательно замужнюю) девушку, и убившем себя — практически библия. У Вертера, приехвшего в глубинку, тоже остаётся в большом городе возлюбленная, о которой он сообщает в письмах другу. Но после встречи с Лоттой, главной героиней романа и его сердца, Вертер об этой первой девушке беспросветно забывает — как не было её. Как это объясняет «Асю»? Да очень просто: главный герой Тургенева сравнивается с героем Гёте, и тем самым его поступок — отказ от Аси с её истинной любовью — начинает напоминать поступок Вертера: самоубийство, но не физическое, как у немецкого персонажа, а духовное. Н.Н. мёртв в момент рассказывания повести: лучшие годы позади, а выбор — единственный верный выбор в пользу настоящей жизни и настоящего себя — он так и не сделал.
Дополнительно усиливает это сравнение ещё и тот факт, что гётевская Лотта стоит перед той же моральной диллемой: жених-обыватель, выбранный матерью, с которым будущее её малолетних братьев и сестёр точно будет устроено — и Вертер, поэт и мечтатель, способный на истинную любовь, но не на долгую и счастливую жизнь. Лотта не в силах отказать и не в силах согласиться. Тогда Вертер лишает её необходимости сделать выбор, выстрелив себе в сердце. Девочка, считайте, почти не виновата — кроме, разве что, того факта, что пистолет, из которого герой стреляется, отправляет ему она сама. Н.Н. — не только Вертер, он одновременно и Лотта: ошибившиеся (или угадавшие?), они оказались слабее своего собственного счастья, своей души и своей судьбы. И потому выжили — хотя бы для буржуазного благополучия.
Второе сопоставление ещё понятнее и ещё проще, да настолько, что тут и комментировать почти нечего. В трагедии «Ромео и Джульетта» Шекспир заставляет своего героя перед встречей с Джульеттой сначала пострадать по Розалине. Впрочем, и эта барышня главной героине не соперница — Ромео сам быстро отрекается от неё в одном из монологов. Любовь Н.Н. и Аси, таким образом, сравнивается ещё и с каноническим любовным сюжетом, а их финальная не-встреча становится аллюзией на то, как разминулись (и в жизни, и в вечности) шекспировские герои. Ну и роковой оттенок приобретает заодно, конечно. Как это объясняет повесть? Да почти никак, за исключением того, что при таком сравнении уже не стоит вопрос, а была ли любовь тургеневских персонажей настоящая.
Такие дела, ребята.