Легко и радостно начиналась жизнь у выходца из старинного дворянского рода. Он получил прекрасное домашнее образование – заслуга матери и иностранных гувернёров.
Детские и юношеские годы провёл в Москве. Первопрестольная дала ему огромный запас ярких впечатлений и образов.
Москва, Москва, где радости и горе
Мой юный дух, пылая, обнимал…
(«Безумная»)
На шестом году жизни по обычаям того времени будущий поэт был зачислен сержантом в лейб-гвардии Измайловский полк. В 16 лет получил чин прапорщика, через два года – подпоручика. Покинув военную службу, перешёл в гражданскую. Иван Иванович Козлов весьма успешно тянул канцелярскую лямку, дослужившись до чина коллежского советника.
В молодости – блестящий светский красавец, первый щёголь и отличный танцор, завсегдатай балов и литературных салонов. Интересный собеседник, любитель музыки и поэзии, автор посланий и мадригалов, написанных на французском языке.
Обаятельная внешность Козлова, его душевные качества и блестящий ум снискали ему немало поклонниц. Любимец дам, несмотря на интерес к нему со стороны представительниц прекрасного пола, был счастливо женат на Софье Андреевне Давыдовой, дочери бригадира Андрея Ивановича Давыдова и княжны Александры Павловны Голицыной. Жена родила ему двоих детей – сына Ивана (1810-1883) и дочь Александру (1812-1903). В лице супруги он приобрёл не только спутницу жизни, но и друга-утешителя во всех невзгодах.
После начала Отечественной войны 1812 года Иван Козлов принял деятельное участие в организации народного ополчения, состоял в Комитете по формированию московской военной силы и лишь за несколько дней до вступления неприятеля в древнюю столицу покинул город. Вместе с семьёй он отправился в Рыбинск, где проживала его кузина Анна Григорьевна Хомутова, родственница со стороны матери. Личность довольно заметная, она была на короткой ноге с Пушкиным, Лермонтовым, Жуковским, Вяземским.
Город «принял под свой покров» (цитата В.Л. Пушкина) многочисленных беженцев из занятых врагом центральных и западных губерний России. Рыбинцы оказывали изгнанникам необходимую помощь, делились с ними продовольствием и жильём. В помещениях Мучного гостиного двора для раненых солдат и офицеров, участников Бородинского сражения, был развёрнут военный госпиталь, заведовать которым назначили Ивана Козлова. По словам рыбинского краеведа Ивана Ивановича Кочуева, новый заведующий начал свою деятельность со сбора средств в пользу пострадавших воинов. К госпитальной работе он привлёк и жену.
Великий московский пожар уничтожил дом Козловых, поэтому весной 1813 года семейство переехало на постоянное место жительства в Петербург. Иван Иванович поступил на службу помощником столоначальника в Департамент государственных имуществ. Казалось бы, после наполеоновского нашествия жизнь снова вошла в прежнее мирное русло, но тут … новая напасть – стало ухудшаться здоровье. Недуг прогрессировал. Лечение не приносило желаемого облегчения. Ревматизм обернулся параличом ног, к которому прибавилась потеря зрения. За несколько лет из цветущего молодого мужчины Козлов превратился в парализованного слепца. Службу пришлось оставить. К физическим страданиям присоединились материальные трудности.
Какой недюжинной силой духа нужно было обладать, чтобы не отчаяться! Иван Иванович выстоял под ударами судьбы, многое переосмыслил. Расставшись с привычным образом жизни, искал утешения и поддержки в семейном кругу, в религии, в общении с друзьями.
О, дай, чтоб верою святою
Рассеял я туман страстей
И чтоб безоблачной душою
Прощал врагам, любил друзей;
Чтоб луч отрадный упованья
Всегда мне в сердце проникал,
Чтоб помнил я благодеянья,
Чтоб оскорбленья забывал!
(«Моя молитва»)
Он всерьёз занялся литературной работой, которая с этого времени стала его профессией. Как ни странно, именно слепота сделала из него настоящего поэта.
Но что же делать? В жизни сей
Я не совсем всего лишился,
И в пламенной груди моей
Ещё жар чувства сохранился.
Пускай печаль крушит меня
И слёзы часто проливаю –
Но, ах! не вовсе отжил я,
Ещё люблю, ещёмечтаю…
(«К Светлане»)
Стихотворец Нелединский-Мелецкий писал о Козлове: «Теперь он известен будет и потомству как хороший и чувствительный поэт, а пока видел и танцевал, современники о нём говорили, что весь ум его в ногах».
В 1821 году в журнале «Сын Отечества» было опубликовано первое стихотворение Козлова. За ним последовали и другие. Через несколько лет увидели свет поэмы «Чернец» (1824), «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая» (1828), «Безумная» (1830). В этих книгах Козлов заявил о себе как о поэте, который усвоил высокую стиховую культуру пушкинской поры.
Ему же принадлежит лучший за дореволюционную эпоху перевод «Плача Ярославны» (1825), одного из наиболее заметных отрывков «Слова о полку Игореве»:
То не кукушка в роще темной
Кукует рано на заре –
В Путивле плачет Ярославна,
Одна, на городской стене…
Его вариант лиричен и напевен, отличается глубиной и искренностью чувств. Своё вольное переложение на современный язык произведения древнерусской литературы поэт посвятил Зинаиде Волконской, знаменитой хозяйке аристократического салона и писательнице.
Прекрасно владевший многими иностранными языками, наделенный феноменальной памятью, Козлов переводил различных авторов – Байрона, Бёрнса, Мура, Шенье, Ламартина, Петрарку, Мицкевича, Гросси. Приобщившись к поэзии Великобритании, особенно был увлечён Байроном, которого называл поэтом своего сердца. За переложение «Абидосской невесты» великого английского романтика царствующая государыня императрица пожаловала Ивану Ивановичу бриллиантовый перстень.
Неизменным секретарём и помощником Козлова в литературных делах стала дочь Александра. Отец диктовал ей свои произведения, прослушивал их и вносил на слух правки.
Алинька посвятила всю свою молодость заботе и уходу за беспомощным родителем, терпеливо сносила вспышки его гнева и раздражения, пускай и достаточно редкие. Замуж она так и не вышла. До конца своих дней, а ей была уготована долгая жизнь, она оставалась хранительницей литературного наследия отца.
Отягощённый бременем болезни, поэт почти все время проводил в кругу семьи и друзей, лишь изредка выезжая к близким знакомым. В его доме бывали Пушкин, Вяземский, Крылов, Грибоедов, Рылеев, Кюхельбекер, Дельвиг, Гнедич, Баратынский, Глинка, Даргомыжский, Виельгорский, Тютчев, Зинаида Волконская, Мицкевич и др.
Певец, когда перед тобой
Во мгле сокрылся мир земной,
Мгновенно твой проснулся гений,
На все минувшее воззрел
И в хоре светлых привидений
Он песни дивные запел.
(А.С. Пушкин «Козлову»)
Среди ближайшего окружения Ивана Козлова – братья Тургеневы и Василий Жуковский.
И взор хотя потухший мой
Уж взоров друга не встречает,
Но сердцу внятный голос твой
Глубоко в душу проникает.
(«К другу Василию Андреевичу Жуковскому»)
По воспоминаниям Александры Козловой, её отец сошёлся с Жуковским «в первой молодости в Москве». Начало же подлинной дружбы между ними относится ко времени возвращения автора знаменитого «Певца во стане русских воинов» в Петербург (1818).
«Ангел-хранитель русской литературы», Василий Андреевич Жуковский был щедр не только на материальную, но и на душевную помощь. Долгих 20 лет он опекал собрата по перу, скрашивая своими частыми дружескими визитами и беседами на литературные темы приступы меланхолии и хандры у парализованного страдальца. Вплоть до самой смерти Козлова Василий Андреевич занимался публикацией его стихотворений. Он же присутствовал при последнем вздохе поэта-слепца: «Смерть подошла к нему тихим шагом; он забылся на руках её, и жизнь его кончилась неприметно».
Верным и искренним другом всей семьи он оставался и после кончины приятеля. Жуковский стал исполнителем последней воли Козлова: издал посмертное собрание его сочинений. На деньги, вырученные от его продажи, был установлен памятник на могиле поэта (Тихвинское кладбище Александро-Невской лавры). В августе 1852 года близ могил И.И. Козлова и Н.М. Карамзина был перезахоронен прах В.А. Жуковского.
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!
(«Вечерний звон»)
Автор: Винокурова Э.Е.