Человек человеку раб
Все еще горькая правда
История эксплуатации человека человеком насчитывает уже, как минимум, несколько тысячелетий.
И, как ни крути, любое, более или менее развитое общество имеет социальное расслоение, поскольку каждое более или менее развитое общество должно иметь тех, кто управляет и тех, кем управляют. Иначе полная анархия и никакого развития.
Но… Расслоение расслоению рознь. Одно дело, когда кто-то отдает приказы, а кто-то их выполняет, но совсем другое, когда в обществе встречаются крайние полюса бедности и богатства, причем далеко не всегда этот фактор (бедности или богатства) зависит от самого человека, его способностей и талантов. Как правило, такое экономическое расслоение связано больше со сложившейся в течении нескольких поколений ситуацией, когда некоторые семьи сумели «выбиться в люди», причем достигли этого далеко не самым справедливым образом.
Если рассмотреть мир животных, можно наблюдать реализацию старого, как мир принципа: кто сильнее, тот и прав. Выживает сильнейший - это основной закон эволюции… Но, если сильнейший будет лишать пищи более слабых самок и детенышей – такая стая будет обречена на вымирание, ибо не сможет размножаться. Кроме того, есть большое количество видов животных, которые проявляют коллективное поведение и формируют некие прото-сообщества, со своей структурой, лидерами и даже механизмом распределения.
Причем лидер там – далеко не всегда сильнейший (вспомним-ка пчел).
Если верить классикам политической экономии, первая эксплуатация человека человеком началась, когда в первобытном обществе появились излишки. Как только это произошло, пришлось заниматься их хранением, защитой от расхищения и распределением. Лица, ответственные за эти процессы на столь раннем этапе развития цивилизации, не могли похвастаться высоким уровнем чувства социальной справедливости… Так появилась власть, а вместе с ней и первый закон цивилизованного общества: «тот, кто олицетворяет власть, и те, кто ее обеспечивают, должны быть сыты; с остальными – как получится…»
Время шло, племена воевали друг с другом, пленные считались ценным трофеем. Беречь чужой генофонд особого смысла не было, и, когда времена каннибализма канули в лету, их стали эксплуатировать из всех сил. Так появились рабы…
Расслоение в те времена достигло своего апогея – раб, по сути, никаких прав не имел, считаясь безоговорочной собственностью своего хозяина. Что-то типа рабочего скота… Лишь одна морока с ними – надо кормить…
Ушлые варвары, развалив половину Римской империи, идеей эксплуатации впечатлились и угнали в рабство большое количество древних римлян, в том числе и бывших господ. Но крепкими хозяйственниками, в отличии от римлян, они не были – кочевой, все-таки, народ. Пресытившись чувством своей безграничной власти и утомившись от хозяйских забот, они дали простому люду немного свободы… Пусть ковыряются на клочке земли, но не просто так… Право в поте лица добывать хлеб свой приходилось отрабатывать… Или отдавать часть урожая… Чаще и то, и другое… Так появились понятия феода и ленной зависимости.
Так господа скинули с себя кое-какие заботы. Полученных от холопов десятин было много – хватало на безбедную жизнь, а излишки продавались или выменивались на меха, оружие, драгоценности. Для того, чтобы успевать следить за всеми отдаленными провинциями, там заселили всевозможных графьев, князьев, и прочих вассалов. Так появился простейший рынок и примитивная вертикаль власти.
Проблема, с которой, в конце концов, столкнулось такое общество, была достаточно проста. Работать из-под палки (или чтоб не сдохнуть) так себе мотивация, особенно если ближайшую жизнь никаких перспектив к изменению своего статуса не предвидится в принципе.
Соответственно, никакого желания хоть как-нибудь совершенствовать свою деятельность простой люд не имел… Да и не было ресурсов, попросту говоря. Те, кто был наверху, менять сложившуюся систему желанием не горели, ибо обладали правом «первой ночи» в отношении любой производимой на подвластной территории еды…
Так что, с проблемой, предсказанной господином Мальтусом, Европа столкнулась гораздо раньше его рождения… Народ просил хлеба, ему предлагали булочки…
Новый, пришедший на смену после череды буржуазных революций, общественно-политический строй, в этом отношении был куда более привлекательным… Отныне каждый мог позволить себе подняться на ту социальную ступень, насколько позволял ему его достаток. Проблема теперь была в другом – где взять деньги.
Ведь новый, прекрасный общественно-политический строй работал на одном древнем законе, на том самом, на котором была основана вся лженаука алхимия, а именно: чтобы получить золото, нужно иметь золото.
То бишь, чтобы получить деньги, нужно иметь деньги. Деньги делают деньги.
Все происходило по простой формуле: деньги-товар-деньги. То есть, если у тебя есть деньги, тебе нужно что-то купить, но не для того, чтобы этим самым «что-то» пользоваться. А для того, чтобы продать, но уже дороже.
Правда, это самый примитивный случай… Чистая спекуляция. Делать ничего не надо, но зато и эффект неустойчив. Треклятая конъюнктура может спутать все карты, и тогда прогоришь. Товар испортится, деньги кончаться и пойдешь по миру.
Были цепочки и более общественно полезные. Например, деньги-сырье-производство-товар-деньги, или деньги-услуги-деньги, или просто услуги-деньги. Казалось бы, вот он, простой социальный лифт, но для каждой услуги какой-никакой реквизит, да необходим, а это тоже деньги.
В общем, схема вырисовывалась простая: если у тебя есть деньги, ты вполне можешь войти в эту игру с неопределенным исходом и с некоторой вероятностью увеличить их количество… Но, также существовала не нулевая вероятность остаться без них, родимых, вовсе…
Что же оставалось делать тем, у кого денег было недостаточно?
Незримым элементом в любой производственной цепочке присутствовал труд. И соответственно, свой труд, включающий в себя определенные физические или интеллектуальные навыки, помноженные на время твоей жизни, и можно было продать на этом всеобщем рынке.
Казалось бы, решение есть. Трудись и зарабатывай, а потом, через некоторое время и ты, накопив достаточно средств, сможешь вступить в эту заманчивую игру. Но не тут-то было…
Профсоюзов, конечно же, в ту пору начального капитализма, еще не было… А всякий, более-менее смыслящий в жизни коммерсант понимал, что, если каждый из его работников будет зарабатывать столько, что сможет жить безбедно и даже часть денег откладывать, сможет через некоторое количество времени (пусть даже лет через двадцать) составить ему самому конкуренцию. А этого допустить никак нельзя было…
Ведь эта хитрая штука под названием рынок и так сложно предсказуема, и чем больше будет в этой игре участников, тем более неопределенным будет ее исход.
Соответственно, пролетарии вынуждены были работать изо всех практически все свободное от еды и сна время для того лишь, чтобы их семьи не умерли с голоду. Чтобы еще откладывать деньги на будущее, необходимо было работать, как минимум, в два раза больше.
Конечно, идеи более справедливого мироустройства витали в умах, вначале в некоем отвлеченно-утопическом виде, а потом уже и с конкретикой, с логическими выкладками, получив свое полное оформление и научную завершенность в наследии немецкого мыслителя Карла Маркса.
Конечно же, путь к новым формам общества должен быть революционным – ведь отчуждение трудящихся от средств производства не позволяет решить эту проблему как-либо по-иному. Да, многочисленные стачки привели и к улучшению условий труда, и к повышению заработной платы, но игра все еще была далеко не честной. Среднему рабочему для того, чтобы играть на равных даже с самым скромным из капиталистов, требовалось несколько поколений накопления денежных средств.
История не знает сослагательного наклонения… В 1917 году в Российской империи произошли события, которые полностью перекроили мировую историю. Да, Россия была не лучшим местом для строительства социализма. По Карлу Марксу, гораздо больше шансов на успех было бы, если бы на ее месте оказалась Англия или Германия. Но…
История не знает сослагательного наклонения. То, что произошло в последующее столетие, можно назвать гигантским социальным экспериментом. Но что он нам продемонстрировал?
Каким должно быть социалистическое общество? Возможен ли коммунизм в принципе? Почему этот эксперимент закончился неудачей? Все ли дело в предательстве Горбачева? Или были другие, глубинные факторы?
Отвечать на эти вопросы рано или поздно придется, либо на основании теоретических выкладок, либо проведением новых социальных экспериментов с учетом ошибок предыдущего.
Но тут есть один немаловажный побочный эффект. По прогнозам классиков марксизма, капитализм в его классическом виде должен был просуществовать недолго. Неразрешимые его противоречия должны были рано или поздно привести его к краху.
Но этого не произошло. Не произошло благодаря самой природе капитализма, благодаря его основному закону максимизации прибыли. Ведь то, что творилось с 1917 года на территории России, никак не должно было повториться в другой промышленно развитой стране. Ведь тогда целевая функция прибыли упадет глубокой ниже нулевой оси, ибо власть имущие потеряют все.
Да, капитализм сейчас сильно изменился. Он приобрел «человеческое лицо», глобализировался, проник в сеть Интернет, получил социальную ориентированность и даже «национальную специфику»… Казалось бы, вот она, честная игра… Новый справедливый мир уже достаточно близок, и не надо никаких революций…
Но… Противоречия-то остались. Да, они сгладились, завуалировались, перестали быть такими острыми и заметными. Но они есть. И именно они своим присутствием не дают развиться более справедливом типу отношений между классами.
Именно поэтому появилось желание назвать данные противоречия смертными грехами.
И самый первый из них, на мой взгляд, это переоценка значения такого феномена, как деньги.
Продолжение следует…