Продолжение историй о Завидово - знаменитом охотничьем хозяйстве, где любили отдыхать советские вожди.
Охота выглядела у них довольно незамысловато. Дичь заранее специально прикармливали, чтобы приучить приходить к вышке с охотниками - так что успешный исход охоты был обеспечен. Как вспоминали рабоники разных служб в Завидово, довольно незамысловатым был и отдых советских вождей после охоты - и особенно много таких воспоминаний о Хрущеве.
Хрущев славился своей простотой, если не сказать больше - и эта его простота проявлялась во всем – от любви к домино до поведения за столом. В книге известного советского писателя-десидента Юлия Даниеля приводился его разговор со школьным товарищем, который стал большим начальником и как-то видел Хрущева во время застолья:
«Ну, и как он тебе?” “Э–э, он коньяк селедкой закусывает”.
А в Завидово, на охоте, у Хрущева все было еще проще: вместо коньяка водка – и любая еда в виде закуски. Примерно так же незамысловато развлекался и Брежнев, который очень любил ездить в Завидово поохотиться.
Брежневу нравился не только сам процесс охоты, но и оружие - и он любил удивлять окружающих каким-нибудь необычным карабином или пистолетом. Как это описывается в книге «Охота и политика», подготовленной в ФСО, однажды Брежнев вышел из своего номера с необычной кобурой на военном ремне, эффектно вытащил пистолет и направил его на академика Арбатова. Тот отшатнулся, а Брежнев засмеялся:
«Не бойся, академик, я шучу».
Затем он рассказал окружающим, что это особый бесшумный пистолет, который он позаимствовал у сотрудника КГБ. Еще Брежнев ходил по Завидово с кольтом, подаренным ему в США. И у Генерального секретаря была целая коллекция ружей. Вот что вспоминал об этом Владимир Медведев, замначальника личной охраны Брежнева:
«Стрелял Леонид Ильич блестяще и в ружьях толк знал. Товарищи, соратники – и наши, и зарубежные, – зная его слабость, дарили ему в дни рождения и в любые другие подходящие дни самые роскошные ружья. На ближней даче, в Заречье, в специальной комнате у него хранилось в трех больших сейфах примерно девяносто стволов! Хорошее ружье стоило в ту пору тысяч пятьдесят, не меньше. Любимых ружей было три-четыре гладкоствольных, все импортные, для охоты на уток, гусей; и столько же, три-четыре, нарезных ружей, импортных и тульских, для серьезной живности – кабана, лося, оленя».
Брежнев брал то одно, то другое ружье, когда приезжал в Завидово поохотиться. А его свита громко восторгалась ружьями - и их хозяином.
На охоте подчиненным было особенно удобно хвалить начальника - можно было просто грубо льстить ему, превозносить его меткость и ловкость. И многие мечтали о карьерном взлете благодаря охоте: можно было, вовремя похвалив начальника, запомниться ему и обеспечить свой карьерный рост. Как формулировал такие мечты один из героев пьесы «Мандат» Николая Эрдмана:
“Ведь за эти слова меня, может быть, в Кремль без доклада будут пускать”.
Брежнев любил похвастаться перед иностранными гостями – и своими ружьями, и своим умением охотиться. Как-то раз он привез в заповедник прибывшего в Москву на переговоры американского госсекретаря Генри Киссинджера.
Киссинджера нарядили в куртку и сапоги, снятые с одного из охранников. Они поохотились на кабанов, а потом тут же в лесу это и отметили. У одного из егерей была специальная корзинка, из которой достали водку, стаканы, колбасу, сыр, хлеб. И вот как это застолье описывалось в воспоминаниях одного из очевидцев в журнале «Аргументы и факты»:
«Брежнев велел открывать бутылку, а Киссинджеру сказал “давай, режь колбасу “, затем предложил тост за удачную охоту и залпом выпил».
За время этого визита Киссинджер, впрочем, успел порезать не только колбасу, но и кое-что еще – чем чуть не спровоцировал международный скандал. Это произошло на приеме, где на десерт вынесли огромный торт в виде Кремля.
Восхищенный Киссинджер, не дожидаясь официантов, схватил нож из своего столового прибора и весьма неполиткорректно отхватил здоровый кусок спасской башни - и съел его.
Советские лидеры предпочли сделать вид, что они не заметили разрушения Кремля американским дипломатом.