О том, как важно писателю уделять время для наполнения впечатлениями. Идеи и истории, эмоции и сюжеты возникают из изобилия. Чтобы подарить что-то миру, надо это сначала впустить в себя и переработать. Или, как говорит бессмертный кот Матроскин, чтобы продать что-нибудь ненужное, надо сначала купить что-нибудь ненужное.
Вчера, следуя драгоценному совету Funny Annette, начала читать Брэдбери и поразилась, насколько то, что он пишет, перекликается с советами Джулии Кэмерон. Важнейшим, наряду с утренними страницами, инструментом разрушения бастионов, преграждающих начинающему или "зависшему" писателю путь к чистому листу, Кэмерон считает творческое свидание. Это время (не менее двух часов в неделю), которое ты посвящаешь своей творческой ипостаси. В классическом варианте это поход в театр, музей или на концерт, поход одинокий, без подружек, без детей. Время, когда ты полностью погружаешься в выбранные тобой художественные впечатления. Но это не обязательно какое-то официальное мероприятие. Это должно быть место, куда ты всегда хотел сходить, но всё не хватало времени на эту ерунду. Может, послушать перезвон колоколов к вечерне, может, побродить в книжном магазине между стеллажами, не следя за временем и не будучи обязанным что-то купить. Это может быть нечто новое, абсолютно свежие впечатления (погулять с собаками в приюте, пробежать благотворительный любительский забег, посмотреть на слёт байкеров или попробовать мексиканскую еду). Это может быть просто время наедине с собой.
Бредбери пишет о том же, но другими словами. Для него писать - синоним "дышать", "жить". Делать то, что любишь. Обязательны долгие одинокие прогулки, увещевает он. Обязательно гулять по ночам. Его, гуляющего ночью, так часто останавливали полицейские, что однажды он разозлился и написал рассказ о будущем, где такое поведение было преступлением.
И тут меня пробивает, я же в детстве так любила гулять по ночам. В купаловскую ночь бегала на луга босиком собирать зверобой и мяту. Возвращалась в полночь по пыльной дороге с товарищеского волейбола. Выходила из бани в звёздную морозную космическую черноту.
Помню, когда я читала "Алые паруса" Грина, самым пронзительным моментом истории стала для меня сцена, когда Ассоль, проснувшись посреди тёплой летней ночи, выходит из дома и торопится миновать посёлок. Как она гладит задевающие её ветки деревьев и торопливо здоровается с ними - всех помню, братцы, всех вижу, спешу... Собака эта, которая доверчиво и серьёзно сопровождала её, потом села в пять, поскреблась деловито и равнодушно отправилась по своим делам. Я читала эти строки, обомлев, и в голове была одна только мысль: откуда ОН знает? Не мог же он видеть меня и ту собаку...
В студенчестве я ещё, бывало, гуляла по ночам. Курила тонкие сигареты на "мосту самоубийц". Часами сидела неподвижно перед текущей водой монастырского родника, наблюдая, как медленно тают на серых камнях мокрые снежинки. Вдыхала на набережной пьяный запах цветущей липы.
Как случилось, что я всё это себе запретила?
