Не знаю, может мне кажется, но фигура Иуды представляется большинству какой-то плоской. Не сложной.
Может от того, что и стало именем нарицательным.
Мне кажется, что это самый трагический персонаж в истории человечества.
Но это только моё представление.
Представление о том, о чём он думал.
Чего хотел.
К чему стремился.
В позавчерашнем, своём тексте, к Вхождению Господню в Иерусалим, я написал, что вся эта история – очень человеческая.
Очень по-человечески всё произошло.
Люди, которые постилали одежды свои перед Ним, через считанные дни кричали: - «Распни Его!»
Я думаю, приди Он сейчас – было бы тоже самое.
Но я об Иуде.
Я думаю, он был настоящий революционер.
Выдающийся.
Мне почему-то всегда вспоминается Троцкий.
И Лимонов.
Хотя первого я терпеть не могу, а второго - обожаю.
Я думаю, иуда не ради тридцати серебряников Его сегодня предаст.
Он был с Ним.
Он видел чудеса.
Он жил в оккупированной стране.
И знал, что придёт Царь Иудейский и освободит народ свой.
Мне всё время вспоминается Лимонов в «Я Эдичка», который будучи в Америке, связался с какой-то дурой, американской коммунисткой, с которой они ходили на бесконечные собрания.
А Лимонов, уже не выдерживая этой бесконечной говорильни и пикетов, постоянно её спрашивал:
- «Ну, когда же мы уже начнём делать бомбы?!»
Помню в молодости, это было место в книге, на котором я смеялся больше всего.
Так и Иуда, уже устал ходить с Ним и слушать проповеди.
Он был человеком действия, что называется.
И просто решил подтолкнуть Его.
Он же видел, что Он может.
Вместо того, чтобы кормит пять тысяч голодных пятью хлебами, можно было развернуть эту силу так!
И в такую «правильную» сторону.
А семь тысяч?
А если ещё и накормить сначала?
Я думаю, он надеялся, что Господь, попав в такую ситуацию, одним взглядом отделит голову Пилата от тела.
Про первосвященников-предателей и слуг режима и не говорю.
А все римские легионеры, просто сами повиснут на крестах.
Этакий двигатель революции он был.
Таких потом было очень много в истории.
Объединяет их – одержимость. Одержимость идеей.
И жажда действия.
По мне, одержимый человек – уже безумный.
Лев Давидович был точно такой.
С той только разницей, что ни за какие деньги не повесился бы сам на смоковнице.
Только ледоруб мог помочь ему.
А Иуда… когда увидел, что Господь не собирается делать революцию, сносить головы и рушить постройки… пришёл в глубочайшее уныние.
Это была катастрофа.
Он увидел Его – раздетым, избитым, оплёванным.
Катастрофа всей идеи.
В одном из Евангелий, мы читаем, что у него был ящичек для денег. И он был вор.
Потом это называлось экспроприацией.
И кто только этим не промышлял.
Это же не для себя!
Это ж для дела!
Святого!
Это ж на мечи, которых в итоге оказалось два.
Один у Петра и ухо у стражника он отсёк.
Революция – чуть не началась.
Вопреки всем надеждам Иуды - не началась.
Оттого он пошёл и швырнул сребреники на пол.
В этом тоже, было отношение к тем, у кого он их взял.
Но самое ужасное и трагичное, что он не поверил в спасение.
В то, что можно и по-другому.
Без огня и меча.
А ещё глубже – он не поверил, что и его ОН простит.
А вы говорите: - «Не было этого ничего».
Всё как у нас.
Всё, как всегда.