Всем доброго времени суток! В этот чудесный солнечный денек хочу порадовать вас очередным рассказиком из воспоминаний об Ансельме (предыдущий рассказ здесь). На Автор тудэй данный рассказ отчего-то не пользуется большой популярностью, но о предпочтениях, как говорится, не спорят. Лично мне это рассказ в особенности нравится, я с удовольствием его перечитываю и наполняюсь невидимой поддержкой, чего и вам желаю при прочтении. В общем, наслаждайтесь. Приятного прочтение!
Рассказ 2. Ангел во плоти.
Изо в день мы с Ансельмом щепетильно заботились о вверенных нам пациентиках. Изо дня в день слышали мы насмешки над нашим ярым рвением по спасению жизни наших драгоценных перитонитничков, которых светилы медицины даже порой осматривать брезгуют, а мы не брезгуем. Мы всецело стоим на страже здоровья всех и каждого, будь то спитой бродяга или уличная проститутка. Впрочем, в большинстве своем, те умирают прямо на улице, в больнице же попадают представители рабочего класса и, так называемые, узаконенные проститутки, но я не к тому, а к тому, что занимая должность младшего хирурга, я никоем образом не хирургийничал, а вполне себе обходился безобидной альтернативочкой, что сразу привело в лютое негодование некоторых из нашего доблестного хирургического отделения. Впрочем, заведующий быстро урезонил эту проблемку, объяснив, что отныне палаты дальнего крыла всецело предназначены для экспериментальной медицины.
В наш век стремительного развития медицины эксперименты над больными не редкость и потому веских претензий к моей работе быть не могло. Работаю добросовестно, смертность среди моих пациентиков напрочь отсутствует, зато присутствуют быстрые улучшения здоровья и слова искренней благодарности.
Однако ожидание истинно хирургических ни на минуту не покидало меня, как бы ни гнал о себя я это лютое напряжение, как бы не верил в силу великой хиропрактики, как бы не вправлял грыжи - ущемленные и не очень, как бы ни распрямлял заворот кишок, но однажды случилось то, чего я так сильно боялся.
Привозят мне поутру в стельку пьяного мужика с подозрением на острый аппендицит. По всей видимости, сей товарищ решил заглушить нестерпимые боли самым доступным и приятным для себя способом.
Дохлебав наспех кофе, незамедлительно несусь осматривать в надежде, что все-таки пронесет. Однако ж нет! Как есть аппендицит, и тут уже без вариантиков... Хоть в пору самому подле мужика того ложиться...
Испуганно отшатываюсь в сторону, чувствую, как мгновенно прошибает ледяной пот.
К счастью, многократно ассистируя профессору Берекли и, наблюдая со стороны за его решительными действиями, я знал ход многих операции. К несчастью, благодаря все тому же профессору Берекли, я знал лишь, как не следует делать в том или ином случае, потому как, чаще всего, оперируемые умирали прямо у него на столе.
Что-что, а покромсать мой бывший наставник был большой любитель! Особенно, если пребывал в скверном расположении духа. Накромсавшись же вдоволь, он немедля вымещал остатки гнева уже на мне, в виде сердитого: «Зашиваем!» и, брезгливо плюнув в мою сторону, незамедлительно покидал операционную, предоставив мне в одиночку исправлять трагическую ситуацию. Иногда у меня все же получалось исправить неисправимое, если же нет, то профессор Берекли спихивал всю вину на меня. А что? Крути-не крути, а последнее дело всегда за швами, поэтому мне и отбрыкиваться-то было особо нечем.
С ужасом продумываю невеселый исход предстоящей аппендэктомии, а вместе с тем и стремительный закат рассвета моей блестящей врачебной карьеры. Что ж, работа санитара вполне себе неплоха, зато в палатах и коридоре завсегда будет чисто!
Уже всецело смиряюсь со своим скорым понижением, как вдруг слышу от заботливого родителя: «Я верю в тебя, солдат».
Воодушевленный этим, тут же беру себя в руки и решительно командую: «Ансельм!!! Готовь операционную!». Кротко кивнув, тот мчит со всех ног, сметая все и всякого, доставая на бегу тряпку для выдворения тараканов. Я же понесся подготавливать мужика, настраивая себя на кровавую классику. Вскоре прибегает и запыханный Ансельм.
- Готов? – спрашиваю его.
Ансельм поспешно кивает, вытаращив на меня глаза, полные страха и откровенного ужаса.
- И я готов… - тяжко вздыхаю я.
Закатываем в операционную, полощем руки, занимаем вверенные нам позиции. Ансельм готов, я готов, мужик тем более - храпит так, что никакого наркоза не надобно!
Спокойно командую: «Начинаем…» и начинаю непонятно что...
Все бы ничего, да только помимо данного аппендицита, мужик страдал еще и ожирением. Жутким ожирением! Невообразимо-жутким ожирением! Какой там аппендицит вырезать, тут бы до кишок докопаться - уже подвиг!
- Ансельм!!! - озвучиваю единственное, что приходит в голову, - Давай его худить...
Учтивый кивок одобрения и два огромных шматка сала устремляются в жестяной тазик.
Отхряпать-то я отхряпал, расчистил, так сказать, себе путь к наступлению, а дальше как быть? Начинаю вспоминать хоть что-то о кишках, а в частности об удалении аппендицита. О последнем вообще ничего не вспоминается. А чему тут вспоминаться, раз профессор Берекли никогда не проводил аппендэктомии, во всяком случае, при мне.
Чувствую, как земля уходит из-под ног, сердце бешено колотится, вновь прошибает ледяной пот... А тут еще противный запах гнойного перитонита прямо в нос!
Стойко превозмогая рвотные позывы, помечаю себе на будущее обзавестись защитой от подобного рода запахов в виде какой-нибудь повязки на лицо и желательно поплотнее. Всецело задумываюсь о сооружении той самой спасительной повязки из каких-нибудь подручных средств. На ум сразу же приходят марля и вата, которые имеются у меня в изобилии, а дальше руки сами все сделают, благо шить обучен!
Вседетально представляю себе то самое шитье той самой ватно-марлевой повязки, как вдруг понимаю, что уже шью, точнее зашиваю того самого мужика. Свежепрооперированного мною мужика!
Озадаченно смотрю на ровные рядки швов. Испуганно вздрагиваю... Ан нет! Живой! Живой и всецело прооперированный! Даже храпит, умиротворенно улыбаясь.
Испуганно смотрю на Ансельма. Тот стоит белее белого, а за ним… За ним целое столпотворение хирургического отделения во главе с профессором Берекли!
С остекленевшими глазами данные присутствующие машинально крестятся, профессор же Берекли злобно хмурится и багровеет еще больше.
Вновь перевожу взгляд на окаменевшего Ансельма... Даже по этой скудной невербалике понимаю, что все это время пребывал под строгим контролем многочисленной комиссии. С ужасом осознаю все это и столбенею подобно своему маленькому ассистентику.
Резко потеряв всякий интерес к происходящему, комиссия торопливо расходится по своим преважным делам. Выдыхаю… Кошусь на Ансельма, затем на мужика и тут отчетливо понимаю, что я только что сделал.
Заскочив в тихие уединенные своды своего кабинета, сотрясаюсь в нервной трясучке, испуганно метаюсь из угла в угол и, облокотившись о стеночку, даю, наконец-то, полную волю чувствам.
- Покурите… - слышу тихий голосочек, - Не плачьте… Покурите…
Сквозь пелену слез вижу бездонные изумрудно-зеленые глаза, кроткую улыбку и виноватое пожимание плеч.
Поспешно киваю и достаю дрожащими руками портсигар, силюсь совладать со спичкой.
- Все когда-то делается впервые… - молвит Ансельм и, одарив кроткой улыбкой сопереживающего сочувствия, чиркает спичкой.
Я никогда не видел ангелов, но сейчас был всецело уверен, что один из них точно стоит передо мной.
- Пациентик в порядке… - произнес Ансельм тихой интонацией кроткого спокойного голосочка, - Отдыхает… Беспокоится не о чем…
Улыбнувшись в ответ, я утер слезы и отправился в курилку. Кроткой молчаливой тенью ангел во плоти отправился за мною следом...
Накурившись вдоволь, я дал Ансельму команду варить кофе и бросил на стол коробок спичек, завидя которые ангел во плоти радостно кивнул и ринулся к кофейнику, стремительно превращаясь в громкое безмолвие. Позже я уже вовсю отпивался кофе, старательно внушая себе, что дальше лишь спокойненькая хиропрактика и безобидненькая альтернативочка. Ансельм же пил кофе с отстранённым видом, и лишь временами захлебывался, а на третьей чашке даже попросил сахару.
Отпившись, мы пошли смотреть мужика, а убедившись, что тот пребывают в полном порядочке, поспешили к свежеприбывшим перитонитничкам.
С восхищенным ужасом мой Ансельм наблюдал, как я творю чудеса хиропрактики, а по окончанию сеансиков даже вновь поднял на меня глаза. Правда, поймав мой взгляд, испуганно дрогнул и потупился в пол. Я же поспешил похвалить его за стойкость духа и потрепал по кудрявой голове.
В курилке я предложил ему сигаретку, он тотчас отверг мое радушное предложение, кратко пискнув, что не курит и в довершении своих слов принялся категорически отмахиваться руками.
Добродушно посмеявшись над этой детскостью, я дал распоряжение идти обедать, пообещав присоединиться чуть позже. Ансельм смущенно улыбнулся и виновато кивнул, однако выходя из курилки, я узрел свое громкое безмолвие, покорно стоявшем возле замкнутой двери моего кабинета. Пораженный подобного рода преданностью, я отворил дверь и незамедлительно скормил ему пару ложек меда, заверив, что это убережет от несварения желудка нашей больничной еды.
Вот такой вот Ансельм, вот такая вот история. А у меня пока что все.
Спасибо за внимание!
Спасибо за лайки и комментарии.
"Рассказы хиропрактика" еще в работе, а первый том А. Низовцевой "Запретные дали" можно прочитать здесь, приобрести в переплете здесь, здесь, здесь, здесь и здесь. Приятного прочтения!
Ну и подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации. До новых встреч!