За истекшие шесть недель весны оркестр «Камерата Казахстана» дал в Алматы целых три концерта. Этой высокой количественной активности была присуща качественная глубина: каждый из концертов в своем роде был уникальным – либо отдельным законченным проектом, либо частью чего-то бОльшего.
Так, 25-го марта прозвучал концерт «Камерата в деталях», 4го апреля «Viva, Cello» и в последний день апреля вершиной этой экспоненты стал концерт в рамках программы «BACH. CHOPIN» - совместный проект двух флагманов музыкального искусства страны – скрипачки Гаухар Мурзабековой и пианистки Жании Аубакировой.
Детали этой музыки
Первый из концертов, «Камерта в деталях», позволил заглянуть в «творческую кухню» коллектива. С одной стороны, были исполнены фрагменты произведений разных эпох и композиторов, с другой стороны – их исполнили отдельные музыканты оркестра разными составами. Это позволило слушателям глубже узнать коллектив как собрание солистов; часто мы воспринимаем оркестр как некий единый организм, забывая о том, что состоит он из личностей, со своими судьбами, амбициями, жизнями. И часто, пройдя жестокий отбор,
эти музыканты опровергают своим творчеством утверждение о том, что «незаменимых нет»; без каждого из них подобного концерта, например, не могло бы состояться.
К тому же, такой формат хорошо убеждает публику в том, что даже в оркестре нелегко затеряться и схалтурить, ведь продемонстрированное музыкантское и техническое мастерство ярко свидетельствует об обратном.
Интересно и то, что в программе нам дали возможность побывать и в музыкальных лабораториях композиторов. Калейдоскопичность программы открывает широкое поле для сравнений и даже поверхностного обдумывания: как писали в разные эпохи и что было интересно композиторам?
Двух частей одного из кончерто гроссо Генделя вполне достаточно, чтобы представить, как могут звучать остальные его концерты, хотя, возможно, интереснее было бы показать 7-ой, си-бемоль мажорный, концерт того же опуса с фугой на одной ноте – трехминутной эссенции всего генделевского гения.
В этом отношении знаменитый канон Пахельбеля – куда более показательный: монотонная и в целом – весьма обыденная мелодия в басу у виолончелей, повторяемая много раз, и поверх нее – все выше и выше возносится прекрасное воздушное здание, фиоритуры скрипок и альтов плетут все более сложное полифоническое кружево.
Или, составители программы, наверное сами не желая того, позволили сравнить два квартета разных авторов – маститого Равеля и малоизвестной (сейчас, при жизни она была весьма популярна) польской композиторки Гражины Бацевич: стройная чеканная форма сонатного аллегро молодого французского гения (квартет написан в годы ученичества), и рыхлая рваная форма квартета Бацевич. Но, с другой стороны, присущий раннему Равелю академизм в мелодии и гармонии, и смелое, провидческое искательство своего музыкального языка польской композиторки.
Отдельным музыкальным шоком можно назвать исполнение баллады «Лесной царь» Шуберта: стон и бред умирающего ребенка, гроза и мрак ночного леса, мистический зов с той стороны, ужасная смерть на руках у отца, - боже, эти струны нагнали шороху, вытянули жилы, исторгли слезы… Это был настоящий катарсис вечера, так просто – и так эффективно!
Концерт доверчиво раскрыл нам объятия «Камераты», и публика это оценила: все и каждый снискали свою долю аплодисментов. Впрочем, подобный формат концерта-анталогии всегда находит отклик даже у малонаслушанной публики, ведь материал меняется достаточно быстро и часто, и это несомненный реверанс в сторону самой широкой аудитории.
De profundis clamavis
В концерте «Viva, Cello» при участии замечательного виолончелиста Дениса Северина мы услышали интересную программу из старинной и современной музыки. Начинали и заканчивали концерт более традиционные произведения Генделя (полностью первый кончерто гроссо опуса шестого из предыдущего концерта) и виолончельный концерт Карла Филиппа Эммануила, «берлинского Баха», второго сына великого Себастьяна Баха.
В середине прозвучали два совсем новых произведения современного армянского композитора Мартина Улиханяна, а так же замечательная Симфония для струнных №5 Мендельсона.
Концерт стал алматинским триумфом замечательного интерпретатора Дениса Северина. Демонстрация замечательного виолончельного мастерства в пьесах «Просветленный покой» и «Lamento» Улиханяна, тонкий, бережный, невесомый звук инструмента в руках Северина – настоящий подарок публике и живой мастер-класс для музыкантов.
«Просветленный покой», произведение-реминисценция, оммаж Баху, пронзительное осмысление современности через баховскую вечность. Драма ре-минорной токкаты и тоска и боль альтовой арии №47 из Страстей по Матфею обрамлены истинно покойной зыбью морского пейзажа знаменитой прелюдии из Сюиты для виолончели соль-мажор. Саунд из «Хозяина морей» и самый баховский из бахов, еще современнее, чем Бах оригинальный (хотя куда уж?).
«Ламенто», осмысление ужаса жертв и насилия, плач по войнам, то, что всем честным людям так близко сейчас – и так больно сейчас – тихая кульминация вечера.
Великая сила искусства – в одном отдельно взятом помещении с сотней людей, скорбной литургией виолончели оплакать грехи мира и наше несовершенство. Нашу жадность, глупость, неспособность бороться и сопереживать.
После такой исповеди самим себе, конечно, особенно жизнеутверждающе звучали произведения Мендельсона (Симфония для струнных №5) и Баха-сына (Виолончельный концерт ля-мажор). Музыкантам всегда приятно играть такие напористые, грациозные, ясные произведения композиторов прошлого.
Вот – незамутненное добро, его сила и страсть.
Оркестр звучал восхитительно, и Северин играл с ним вместе – не только свою сольную партию, но и не выпирая – партию баса в двойных экспозициях и интермедиях. Эдакая солидарность выдающегося солиста с коллегами из оркестра, очень красивый жест, и вполне аутентичный по отношению к эпохе, когда солист был primus inter pares.
В обоих концертах на дирижерском подиуме работал Павел Тарасевич - как всегда мягко, тактично, интеллигентно.
Такие концерты публика помнит долго и ждет их.
Тем более прискорбно, что для них не нашлось зала больше, чем камерный зал филармонии – насколько больше людей смогли бы насладиться этой музыкой, если бы масштаб помещения соответствовал масштабу звучащей музыки и выступающих артистов.
Впрочем, на последнем концерте серии этот казус был вполне исправлен: на вчерашнем концерте в оперном театре собрался полный зал.
«Лучше, добрее, чище…»
Совместный проект «BACH. CHOPIN» под эгидой двух Народных артисток, Гаухар Мурзабековой и Жании Аубакировой заявлен как культурно-образовательный. В рамках этого проекта концерт, который мы слушали вчера в оперном в Алматы, был уже сыгран в Астане и Караганде (SIC!), что само по себе уже обозначает государственный масштаб, немыслимый без официальной поддержки и огромной массы вложенного труда.
В программе – три очень известных произведения, и одно – свежее для алматинской публики. За дирижерским пультом работал Павел Романенко.
«Серенада для струнных» Чайковского в 4х частях – произведение на слуху у многих меломанов, мелодии первой, второй и четвертой части более чем известны. Очень европейское по стилистике произведение, с типично гайдновским началом финала, одно из тех, благодаря коим Чайковский так известен и любим во всем мире.
Звук камерного оркестра сильно отличается в маленьком уютном зале от оперной сцены: на большом воздухе шероховатости сглаживаются, звук становится выпуклее, объемнее. Да, динамика страдает, но музыкальная ткань в общем становится более цельной, законченной. Так и здесь – звук оркестра стал очень круглым, плотным и ровным. Оркестр звучал идентично моему эталонному звуковому опыту – звучанию бородинского квартета на сцене филармонии много лет назад. Предложу вам образ идеальной черной муаровой ленты, без малейшего изъяна в ткани, которая медленно разворачивается перед вашими глазами.
Таков был звук Камераты в Серенаде Чайковского. Ее сонатина – окрыляет, вальс – влюбляет, элегия – отпускает на волю, и русская плясовая тема финала – стремительная как сани на снегу, вихрь Presto, прекрасна и задорна, особенно момент когда тема вступления из первой части в коде финала в совершенно голливудском стиле опять перетекает в тему плясовой – абсолютно киношный прием наложения кадров – тут выдыхаешь свободно, ударяешь кулаком по колену, откидываешься на спинку кресла и покойно дослушиваешь Серенаду с яркой улыбкой на устах. Отличная оркестровая и дирижерская работа, ничего лишнего и все уместно.
Тщательная работа дирижёра Павла Романенко, явила образец отличной музыкальной драматургии, цельности, ни один такт и фраза не вывалились из общей формы, хорошая динамика и баланс групп, когда наслаждаешься виолончелями, трепещешь со скрипками, гудишь с контрабасом – пум-пум-пум.
Фа-минорный клавирный концерт Баха - многим музыкантам с детства знаком. Простой музыкальный текст – слишком легкий для студентов и слишком сложный для крупных музыкантов.
Темно-сиреневый, церковный фа-минор и партии начала в обеих руках, которые можно играть одним перстом – настолько они суровы, очень устойчивы, варьируют тонику и возвращают к одной мысли. Сущность баховских концертов – двойного скрипичного ре-минор, скрипичного ля-минор, клавирного ре-минор – это аскетичный пафос, ледяная буря внутри, видимая только по сдержанной зыби на поверхности, крестный путь и тихий подвиг.
Чувство минорных концертов Баха – совершенно особенное ощущение внутренней сосредоточенности, стального стержня, непреклонности происходящего.
И в то же время – прекрасная медленная средняя часть – любимая музыка для рекламы женских товаров: нежная, бесконечно прекрасная мелодия, зримый образ рафинированного совершенства. Мелодия фортепиано на фоне мягких аккордов струнных – одна из лучших лирических вещей, написанных суровым Себастьяном Бахом.
Исполнение Жании Аубакировой – под стать сдержанное, безэмоциональное, почти без мелизмов, оставляющее слушателю возможность переживать эту музыку внутри себя, а не на сцене.
Во втором отделении мы услышали Второй фортепианный концерт Шопена, в переложении для струнного оркестра.
Есть мнение, что музыка Шопена бесконечно устарела уже столетие назад. Но, поскольку музыкальную историю последние 200 лет пишут пианисты, а Шопен – их икона, то он продолжает жить и здравствовать, и звучать отовсюду. Есть особый шопеновский тип пианистов, особенно русской школы, к ним можно отнести Кисина, например. В мире пианистов во многом оценивают пианистов по Шопену, поэтому, например, легендарный пианист Гленн Гульд, считавший Шопена слишком легковесным, для слушателей без воображения – вызывает столько споров. Действительно, думается, что Шопена гораздо приятнее исполнять за роялем, чем слушать.
Как бы то ни было, музыка великого поляка живет и будет жить долго, и, как у Пастернака
"Опять Шопен не ищет выгод,
И окрыляясь на лету
Один прокладывает выход
Из вероятья в правоту"
Наверное, посему его имя по праву выносится в заглавие таких больших проектов, как этот – «BACH. CHOPIN»
Однако, исполнение такого длинного и довольно однообразного произведения во втором отделении – не кажется хорошей идеей. Часть публики в зале определенно заскучала, стало больше посторонних звуков, люди уткнулись в телефоны. Плохой идеей показалось и переложение для камерного оркестра. Оркестровая партия в этом произведении и без того достаточно слабая, кроме вступления (напомню, это одно из всего лишь двух оркестровых произведений Шопена), и в переложении для струнных она стала совсем серой, жидкой и блеклой. Настрой и пафос первой части (Maestoso - величественно) и финала явно не соответствует масштабу камерного состава. Не хватает динамики в драматических кульминациях, оркестрового тутти. Оркестр явно скис, это постоянное сотто воче – как будто старались не мешать солисту.
Разумеется, мастерства дирижера и, особенно, Жании Аубакировой хватало чтобы вытягивать из этой музыки максимум. Заметно, что музыканты давно знают и любят это произведение, ведь музыка его во многих местах прекрасна. Однако публика заскучала и поглядывала на часы.
В завершение концерта мы услышали чудесную Каприоль-сюиту Питера Уорлока.
Произведение, писанное по мотивам танцев XVI века – свежее и острое по-современному.
Любовь английских композиторов XX века к своему старинному музыкальному наследию известна. Тут и бриттеновские Вариация и фуга на тему Пёрселла (привет, советский Шерлок Холмс), и знаменитые Вариации на тему Таллиса композитора Воан-Уильямса (опять привет «Хозяину морей»).
Вот и в этом произведении Уорлок взял темы английских придворных танцев из сборника XVI века – и получился вполне себе заместитель саундтрека к «Елизавете» Шекхара Капура. Здесь тебе и бойкая вольта с графом Лестером (1 часть), и скачка в полях с означенным графом (4 часть), здесь катание в лодках по Темзе (3 часть) и чопорная павана с испанским послом, надменным идальго елизаветинской эпохи (2 часть). Свежесть и легкий гений музыки Питера Уорлока, прожившего совсем немного – настоящее репертуарное открытие для Алматы.
*****
Конечно, такие проекты и отдельные концерты – явление в нашей жизни неординарное. Часто они живут трудом и волей отдельных людей и энтузиастов, которым не так просто получить поддержку от государства, СМИ, общественности, хотя, фактически, они являются государственными учреждениями и служат флагманами всей музыкальной культуры целой страны. Бурное развитие музыкального пространства Алматы в последние годы – явление прекрасное и обнадеживающее. Появились новые сцены, новые коллективы и даже оркестры, ландшафт бесконечно расцвел.
Но в этом есть и обратная сторона: в таком разнообразии неискушенный слушатель начинает теряться, и ему становится трудно развить вкус и отделить настоящее высокое искусство от симулякров или просто коммерческих проектов; ему кажется – что все, что сыграно оркестром - условная «классика» в обывательском смысле, и посещение любых концертов приобщает его к мировой сокровищнице музыки.
Это играет с массовым слушателем злую шутку: ощущение причастности ограничено мерой понимания и оценивается сториз в инстаграме – вот и я, мол, приобщился к этой вашей высокой культуре. Хождение по залу, сьемки на телефон со звуком, полное игнорирование как слушателей рядом, так и музыкантов на сцене – вот ужасные последствия вырождения такого околокультурного коммьюнити.
Голос истинного искусства слабеет, обмирщается, вынужденно заигрывает с массовым слушателем. В угоду слушателям не остается места эпохальным проектам. Музыканты вынуждены опускаться до уровня слушателя вместо того, чтобы поднимать слушателя до своего уровня. Такова реальность.
Однако есть проекты, музыканты, оркестры, концерты, которые несут огонь музыки в темноте китча и безвкусицы, и мы будем приходить на такие концерты, будем говорить о них, будем принимать их искусство с любовью и благодарностью.
И так, как сказала в своем вступительном слове основатель и сердце Камераты Казахстана, профессор Гаухар Мурзабекова, мы будем «…становиться лучше, добрее, чище.»