Когда я решила креститься, мне было 17 лет. Как, почему мне в голову пришла эта мысль, не помню уже точно. Скорее всего, мне казалось, что стану как-то жить благополучнее, что-то в крещеном положении было для меня уютнее. Так казалось. Не знаю почему.
Я уже пару месяцев, как жила не с родителями, они решили, что я уже взрослая, и сначала отец забрал меня из школы, а затем с помощью бабушки пристроил на работу - после 8 класса я была маленькая, тощая, меня не брали никуда. А у бабушки кругом были друзья, ещё фронтовые, ну и взяли по знакомству в парикмахерскую. Отец отвёл меня в вечернюю школу, и вскоре велел искать себе квартиру.
Сначала зимой мне разрешили жить в старом доме другой, уже умершей бабушки.
Там была печка, которую топить толком не умела. Приходила с работы вечером, начинала топить, все в дыму, открывала окна и двери, пока не выветрится. Холод собачий. Потом, вроде, разгорелось, закрываю всё.
Избушка прогреется, жить можно.
В ту зиму зарезали большую свинью, и она висела в террасе. Отогревшись, шла в террасу, резала от мерзлой туши кусок мяса, стараясь не смотреть на страшную оскаленную морду, жарила, ела, включала приёмник, и ложилась под 10 одеял. Утром избушка уже выстужалась, холод стоял собачий, натягивалала промерзшую одежду, умывалась водой, разбив в рукомойнике ледяную корку.
А в январе мне парикмахерская надоела, и я уже самостоятельно перешла в Кинопрокат. Взяли фильмопроверщицей.
Родители взяли пожить домой, правда, ненадолго, к лету сняла комнату у одной бабушки в доме на Рабочей улице.
На моё счастье в Кинопрокате был душ, и я каждый обед мылась. Был такой шампунь Ранет, вот с ним и мылась, и до сих пор помню чудесный запах. Там и сушка была.
Вымоешься, волосы посушишь, съешь батон хлеба с пакетом молока - нам выдавали молоко. И пойдёшь погулять на улицу. Красота. А сколько фильмов мы тогда пересмотрели, самые первые в прокате.
Потом я сдала на разряд. Через пень колоду, конечно. Хотя мне говорили, будешь стараться, пойдёшь во ВГИК на операторский. Только мне уже наскучил Кинопрокат, и понесло меня в Москву на часовой завод.
Старшие товарищи уговаривала не делать глупостей, директор даже родителей вызывал. Да толку.
И вот зима, я на заводе. Хуже того периода, кажется, в жизни не было. Раннее утро, надо успеть на электричку в 6 утра, в электричке толпа, и в метро толпа сонных и серых людей. На заводе рабская и тупая работа. Одна и та же операция весь день.
Вечером с электрички я снова шла в избушку с печкой. Так уж вышло. Только в этом году свинья там уже не висела.
Помню я большое заснеженное поле, тропинка вдоль реки, снег сверкает, а надо мной простирается огромное бархатное звёздное небо...
И вот в такие вечера под небом я и додумалась до одной теории, до которой когда-то задолго до меня, как потом оказалось, уже додумывались какие-то индусы, кажется.
Заключалась эта теория вот в чем - будто нет ничего на свете, ни людей, ни завода, ни метро, ни дымящей печки, а есть только я, единственная мыслящая точка во Вселенной, которая всё остальное, весь мир просто выдумала.
О, как это было страшно, одиноко и бесприютно, а, главное, бессмысленно.
Но если моя теория это лишь сумасшествие, то для чего же тогда живёт человек? Для этого длинного перехода в метро в толпе? Для каких-то деталей для часов? Не может быть, есть же поэзия, музыка, природа... И есть же какая-то цель.
Если я всё же не одна, мыслящая точка, если все-таки есть такое счастье, как окружающая жизнь и другие люди, которым тоже плохо, то смысл жизни может быть только в одном - помогать людям.
Вот я так жила с этими мыслями какое-то время, пока меня на квартиру не взяла одна женщина в Москве.
К лету я закончила свою вечернюю школу и поступила на курсы в институт и временно жила у бабушки, которая фронтовичка.
Лежу однажды на диване и думаю - Господи, сделай меня невидимым духом, чтоб я могла помогать Тебе помогать людям.
Но это, конечно, я как-то между строк думаю, потому что одновременно думаю и о всяком другом и о том, что надо креститься.
И уговорила свою бабушку меня крестить.
Мы с ней отправились на Сокол, где и окрестили меня в большом старом храме. Можно было, конечно, и у нас на Троицкой, но бабушка была партийной и сказала, что лучше где подальше.
А потом я жила опять на разных квартирах и продолжала работать на заводе, сдавала экзамены, а по дороге думала - вот, теперь я другая, крещеная, мне надо менять свои поступки, но мысли прежде всего.
На тот момент в своих мыслях обнаружила много мусора, всякой пошлости, матерных стихов, которые и сама в том числе сочиняла и прочего, что человеку порядочному, новому, крещеному думать просто не положено.
И я стала ловить себя за мысли. Как только они портились, я их ловила и выбрасывала. О, это было очень, очень долго. Одновременно с этим я очень много читала, постоянно читала. И одновременно ловила себя за мысли. И учила билеты к математике и пр и пр.
Кстати, первый экзамен сдала, но дальше не стала... впрочем, это другая история.
Сама не заметила как, но заметила что. Что голова моя от мусора очистилась. Я хотя бы с этим справилась.
А что дальше... А дальше вот так всю жизнь, что-нибудь чистишь да моешь, и снова куда- нибудь вляпаешься...
фото автора