Как ложь о Шестидневной войне объясняет про Израиль ВООБЩЕ ВСЁ или Почему Израиль ПРЕУМЕНЬШАЕТ реальный успех войны 1967 года.
Израиль всегда лжёт — это надёжное эмпирическое правило на основе израильской истории и современных событий. Само по себе оно не несёт моральной окраски, это просто опыт: во всех ситуациях, где возникает вопрос правдивости (иными словами, есть мотив для лжи), исходите из того, что Израиль лжёт, и не принимайте на веру ни первое, ни второе, ни даже третье их слово без стороннего подтверждения или предъявления действительно бесспорных объективных доказательств — и вы часто будете вознаграждены.
Почему Израиль всегда лжёт?
Из практически обоснованных соображений. С первого дня своего существования Израиль живёт в состоянии постоянной войны. Причём, если горячие конфликты приходят и уходят, то пропагандистский фронт работает практически непрерывно. К пропагандистской войне Израиль относится также серьёзно, как к обычной. А, значит, действует и тот же принцип: на войне все средства хороши. И так уж вышло, что одним из действенных, особенно для израильской ситуации, средств пропаганды оказалась ложь. И поэтому она максимально укоренилась в израильских практиках взаимодействия с внешним миром — не как изъян характера, отрицательная черта, а как один из военных приёмов, применяемых по-военному — как любое другое оружие или манёвр.
Одна из главных битв пропагандистской войны Израиля — всегда оставаться жертвой, всегда в окружении врагов, всегда в неравных условиях, всегда под угрозой, как сиюминутной, так и экзистенциальной, всегда защищающимся, всегда бьющим только в ответ, воюющим только оборонительные войны, всегда отбивающимся, дающим сдачи и преодолевающим более сильных врагов несмотря ни на что.
Стратегически этот нарратив крайне важен: на нём держится значительная часть дефолтной поддержки и симпатии Израилю на Западе и в США. Рисковать фундаментальным сломом образа, который приносил и приносит Израилю столько пользы, нельзя, поэтому в войне пропаганды у Израиля нет ничего святого, он не жалеет никакие самые серьёзные успехи и поводы для гордости, если они несут риск превращения имиджа щеночка, способного мило, но свирепо огрызаться, в волкодава, давно ставшего самым опасным хищником в местном лесу.
История Шестидневной войны — это яркий пример выжимания с помощью большой лжи из большого военного успеха ещё большего пропагандистского успеха.
Большая ложь о Шестидневной войне существует в двух вариантах:
- примитивная ложь
- заградительная ложь.
Примитивная ложь — максимально упрощена для усвоения массами: в 1967 арабы — Египет, Сирия и Иордания — напали на Израиль с трёх сторон, и потерпели сокрушительное поражение всего за 6 дней. Звучит героически: в одиночку раскидать подло навалившихся сразу втроём до зубов вооружённых врагов всего за шесть дней. Эта примитивная ложь для тех, кто получает такую информацию как слухи, в чьём-то пересказе и никогда не перепроверяет, принимая на веру — то есть, для большинства.
Потому что стоит заинтересоваться этим хотя бы на уровне самого лёгкого гугления, то окажется, что опровержение примитивной лжи лежит прямо на поверхности: везде легко прочитать, что Израиль не отвечал на вторжение на свою территорию, а напал первым и воевал на чужой: 5 июня 1967 Израиль вторгается на Синайский полуостров, попутно захватив тогда контролировавшийся Египтом сектор Газа. Тем временем, авиация Израиля совершает налёты на аэродромы Египта, в первый же день войны уничтожив 286 из 420 самолетов. Всего в этой войне Египет потерял 90% своей авиации.
Итак, Израиль начал военные действия, Израиль — агрессор? В этот момент вступает заградотряд Хасбары, более сложный, с мощной заградительной ложью, которой удалось убедить даже часть историков или исторических изданий: в 1967 году, Египет, Иордан и Сирия активно вооружались, мобилизовались и готовились к вторжению в Израиль. Война была неизбежна, поэтому Израиль просто начал её сам, пока они не достигли полной готовности. Это, конечно, делает нарратив менее романтичным — враг не на пике силы, и, проявив инициативу, Израиль сразу заполучил преимущество — но всё же упреждающий удар при непосредственной угрозе, прямо перед тем, как ударят тебя, вполне может считаться обороной, а превентивная война, таким образом — оборонительной войной. Да, Израиль напал первым — но защищаясь от угрозы быть иначе раздавленным с трёх сторон.
Это и есть заградительная ложь: на самом деле никакой непосредственной угрозы не было. Превентивный удар в принципе любимый предлог агрессоров, каждая вторая агрессивная война объявляется ударом на упреждение, потому что, когда война уже началась — уже сложно проверить, была там неминуемая угроза или нет. И Израиль не стал исключением.
За этой ложью скрыта полностью противоположная пропаганде реальность:
- Шестидневная война была не оборонительная, а завоевательная;
- За войной стоит один Израиль: она началась по инициативе, плану и в интересах Израиля;
- Будучи её инициатором, Израиль имел максимальное военное преимущество на старте войны, так как имел возможность самостоятельно подобрать оптимальный момент.
Правду о совершенно произвольной природе этой войны позже подтвердили сами израильтяне.
Но гораздо объективнее, нагляднее и убедительнее отсутствие непосредственной или даже готовящейся угрозы от Египта указывают масштаб и стремительность успехов Израиля.
- В первый же день с воздуха Израиль смог уничтожить 2/3 авиации Египта, 286 из 420 самолётов. Если бы армия Египта готовилась ко вторжению, авиация уже была бы приведена в боевую готовность и укомплектована экипажами — а значит, смогла бы встретить налёт Израиля в воздухе, что драматично бы изменило рисунок потерь. Потеря 2/3 авиации за день — это уровень спящей армии.
- На захват всего Синайского полуострова ушло всего 4 дня, потому что находившиеся там египетские силы (на которые израильская пропаганда всегда указывает, как на доказательство готовящегося вторжения Египта), не имели достаточной концентрации даже для эффективной обороны. При этом нападение, как правило, требует концентрации в несколько раз большей плотности войск, чем им противостоит в обороне. Иными словами, слишком слабая даже для обороны концентрация египетских войск была в разы слабее, чем требовали бы силы наступления.
В армии, готовящейся ко скорому вторжению, на Синайском полуострове уже был образован ударный кулак сухопутных войска, а авиация уже была бы в боевой готовности — на которые бы напоролся подлинный превентивный удар Израиля. Не заметить готовую к войне армию было бы невозможно, и хотя Израиль всё равно мог бы победить — но уже не в таком эпичном блицкриге. К тому же, завязнув всего лишь даже на неделю больше на египетском фронте, Израиль уже реально рисковал войной на три фронта при материальной возможности закрыть только два. Будь против Израиля действительно три одновременно готовых к войне армии, ситуация была бы намного сложнее. Однако Шестидневная война обязана своим успехом именно планированию и идеальному подбору момента, когда, по заключению Моссада, «Египет к войне был не готов, а Насер войны не хотел». Это дало Израилю возможность провести войну с тремя государствами, но не на три фронта: Израиль сперва разбил Египет и захватил Синайский полуостров, а затем напал на Сирию и захватил Голанские высоты. А вторым фронтом, по факту, стало незапланированное столкновение с Иорданией, попытавшейся придти Египту на помощь — но, опять же, по причине того, что Израиль единственным, кто планировал и был готов к войне в тот момент, ему удалось откинуть войска Иордании за реку Иордан, завоевав, тем самым, и Западный Берег.
У завоевательных войн есть преимущество перед войнами оборонительными: их можно планировать полностью самостоятельно. Израиль его использовал, подготовившись к завоевательной войне в момент минимальной боеготовности главных соперников — и реализовав один из самых блестящих блицкригов в истории как результат. Воспользовавшись преимуществом агрессора, Израиль завоевал огромный успех с точки зрения военного искусства — и потенциальную уязвимость с точки зрения пропаганды: военный триумф Израильского блицкрига, в стиле, в котором его провела бы нацистская Германия, опустило бы в унитаз нарратив про оборонительный характер политики Израиля. Быть дальше, чем был Израиль 5 июня 1967 года от состояния оборонительной войны, просто некуда: это была чётко просчитанная и исполненная военная агрессия с захватническими целями.
А для Израиля это шаг в опасном направлении: пока Израиль атакуют или выглядит, словно его атакуют — моральный аргумент «Израиль имеет право защищать себя» служит и моральной отмычкой для любых действий, и непробиваемым щитом для вопросов, как Израиль вообще очутился и что делает в таком враждебном месте. Если же Израиль пошёл бы по пути открытой агрессии и хвастовства своей силой, как Третий Рейх, то рисковал бы закончить как он же. Нарциссизм Гитлера, толкавший его упиваться публичной демонстрацией агрессивности нацистской Германии, определённо служил раздражителем, внёсшим свой вклад в формирование, в конечном итоге, злодейского имиджа как Гитлера, так и нацистской Германии (это сейчас он очевиден, а в 1936-1940 весы общественного мнения в Европе и США ещё колебались).
Разгромив три страны и удвоив свою территорию за 6 дней, Израиль и так показал свою силу. Нельзя было выдавать свою агрессию, потому что агрессия как открытая мотивация Израиля уничтожает все моральные предлоги сионистского проекта, которые точно так же позволяют быть агрессивным, но сохраняя оборонительную фигуру. Если бы Израиль отбросил моральные предлоги для сионистского проекта, и решил опираться на чистую силу — он стал бы магнитом для вопросов, сомнений и обвинений. В перспективе это не создаёт никаких преимуществ, но постоянно накапливает уязвимости, что, в свою очередь, ведёт к перспективе обвала пропагандистского фронта. Таким образом, с точки зрения военной целесообразности, в контексте пропагандистской войны, праздновать триумф своей воли было бы стратегической ошибкой.
А стратегически правильным решением стало скрыть подлинную хитрость и организационные способности Израиля за двумя слоями лжи о войне, к которой они не готовились, которую они не планировали, в которую их втянули агрессивные соседи — и которую они выиграли не только силой оружия, но и силой правды: что правда — на стороне еврейского государства, старающегося защищать себя от бесконечной иррациональной агрессии окружающих его агрессивных мусульманских государств, и что еврейское государство — на стороне правды. Очень эмоционально привлекательная, самовоспроизводимая, самообеспечиваемая и устойчивая моральная концепция государства Израиль с потенциалом на десятилетия вперёд.
…устойчиво стоящая на двух слоях лжи о войне 1967 года.
Как ложь спасает Израиль
Израиль — это мощный урок в пропаганде. Технически, Израиль во многом наследует нацистской Германии. Два наиболее релевантных сходства здесь:
- На уровне идеи этностейта для еврейского народа, построенного за счёт захвата и присвоения территории обитания более примитивных рас — идентичного, по сути lebensraum для германского народа;
- В конкретных практиках. Во время Накбы 1947-1948 годов, сионистские боевики, многие из которых прошли Вторую Мировую, применяли, очевидно, почерпнутые там нацистские тактики для повышения эффективности террора, запугивания и, в конечном итоге, принуждения исхода палестинцев из своих жилищ и поселений.
Тем не менее, они три четверти века сохраняли доминирующее на Западе восприятие как единственного представителя демократии, либерализма, западных ценностей на Ближнем Востоке. Отчасти, по естественным причинам: нацизм, помещенный в контекст третьего мира — это привычный, знакомый европейцу и американцу колониализм (и vice versa — колониализм, перенесённый на почву метрополии — это жуткий и страшный нацизм).
Но отчасти и благодаря по-военному дисциплинированной, военизированной утилизации лжи всё это время, не позволяя никаким событиям и действиям Израиля пошатнуть образ всегда обороняющегося, защищающего свою землю и своё государство коренного жителя Палестины от орд пришельцев, которые хотят захватить еврейские дома и поселиться в них сами — сколько бы лжи ни требовалось, чтобы некоторые ситуации встроить в этот нарратив. Ложь — это клей или герметик, который скрепляет желаемое — моральный образ Израиля, с имеющимся — действиями Израиля. Чем менее действия похожи на моральный образ, тем больше лжи нужно, чтобы слепить из них что-то подобное.
До сих пор Израиль оставался крайне успешен в применении лжи для целей своего проекта. Возможно, самый успешный проект в истории. Режимов, эксплуатирующих ложь, даже держащихся на лжи, было много, но во всех случаях, которые приходят на ум, ложь использовалась для прикрытия недостачи чего-либо, компенсации какой-то нехватки. Например, если обществу не хватает демократии — можно лгать, имитировать участие людей в управлении. Если каких-то свобод — можно лгать, искажать или прятать свободы, которые есть в других обществах. Если национального самоуважения (как гражданина страны, например) — можно сочинять приятную историю, в которой твоя страна самая сильная, заполняя ложью и такие пустоты.
Но реальные потребности, стоящие за такими социальными проявлениями, всё равно останутся неудовлетворёнными. Можно смутить, запудрить мозг, запутать на какое-то время — но чего бы людям не недоставало, само оно не рассосётся и ложь — временное, а часто просто контрпродуктивное решение.
Израиль, однако, использует ложь немного иначе: они не заполняют ей пустоты и не прячут за ней нехватку. Наоборот, они используют ложь, чтобы драпировать избыток: избыток амбиций, избыток страха, избыток ненависти, избыток расизма, избыток гордости, избыток агрессии, избыток готовности — ума и воли — завершить строительство Израиля от реки до моря любыми методами, которые позволят полностью очистить Газу и Западный Берег от палестинцев.
Иными словами, если другие, более глупые режимы использовали ложь в пропаганде для раздувания своей значимости, Израиль, наоборот, использует её, чтобы создать себе более скромный имидж. И это работало на двух уровнях: необходимость имитации скромности, оборонительной поступи остальному миру, хоть в какой-то степени ограничивала Израиль и в реальной жизни.
Но прямо сейчас этот метод проходит крупнейшее испытание со времён Шестидневной войны. Всё это время его целью было держать имидж любой ложью, где неизменность имиджа — цель, а ложь — расходник, и в трудных ситуациях нужно просто больше лжи. На седьмом месяце геноцида в Газе этот метод продолжает работать — но чем дальше, тем больше сионисту приходится не столько ложью залеплять прорехи в реальности, сколько возводить из этих заплаток лжи барьер между собой и реальностью.
Хватит ли ресурса готовности лгать себе и другим, чтобы пережить этот кризис?
Или, когда уже никакой лжи, чтобы маскировать разницу между образом Израиля и действиями Израиля, не будет хватать, Израилю придётся менять образ? Например, из жертвы — на что-то более открыто агрессивное (пробные шаги в этом направлении делались в последние полгода)?
Или сломается с обратной стороны: упадёт готовность западной аудитории покупаться на эту ложь. И тем самым, с другой стороны, обесценит эту пропаганду. Увидим. Но звук начинающей трещать стягивающей драпировку, мифологию Израиля лжи уже становится слышен.
По теме: