Полагаем, что каждому было бы исключительно полезно составить перечень своих собственных внутренних запретов.
Предварительные условия, необходимые для начала такой работы, были сформулированы в свое время К. Хорни.
«Во-первых, мы должны осознавать наличие желания что-либо сделать для того, чтобы осознать неспособность сделать это. Например, нам следует сознавать наличие претензий обладать чем-то, прежде чем мы сможем осознать, что у нас имеются внутренние запреты на этот счет. Может быть задан вопрос: всегда ли нам известно, по крайней мере, то, чего мы хотим? Конечно, нет. «…если запрет является столь сильным, что контролирует желания или побуждения, то его существование может не осознаваться.
Второй фактор, который может препятствовать осознанию, встречается тогда, когда запрет выполняет столь важную функцию в жизни человека, что он воспринимает его как не подлежащий сомнению и изменению факт. Если, например, имеет место непреодолимая тревога такого рода, связанная с любой работой, имеющей элемент соревнования, и порождающая в результате крайнюю усталость, человек может настаивать на том, что он недостаточно силен для выполнения любой работы. Эта вера защищает его. Но если он признает наличие запрета, ему придется вернуться к работе и таким образом подвергнуться страшной тревоге.
Третья возможность возвращает нас к культурным факторам. Возможно, запреты отдельного человека вообще нельзя осознать, если они совпадают с одобряемыми в культуре формами запретов или с соответствующими идеологическими установками... … Запрет на критическое осмысление доминирующих в политике или религии догм или в какой-либо особой области интереса может ускользать от внимания, и мы можем совершенно не осознавать наличия тревожности, связанной с риском подвергнуться наказанию, критике или изоляции...
…Любой из этих трех факторов может объяснить неспособность осознания имеющихся запретов и тот факт, что даже опытным психоаналитикам не всегда просто их обнаружить. Но даже предположив, что мы способны осознавать их все, наша оценка частоты запретов все еще будет крайне заниженной.
Во-первых, осуществление действия, по поводу которого мы испытываем тревожность, порождает чувство напряжения, усталости или изнеможения. Например,… многие затруднения, обычно приписываемые чрезмерной работе, вызываются в действительности не самой работой, а той тревогой, которая связана с работой или отношением к коллегам.
Во-вторых, тревога, связанная с определенной деятельностью, в результате будет приводить к нарушению функции. Если, например, имеет место тревога, связанная с приказаниями подчиненным, они будут даваться извиняющимся, неэффективным тоном. Тревога, связанная с верховой ездой, приведет в результате к неспособности управлять лошадью. Степень осознания варьируется. Человек может осознавать, что тревожность не дает ему возможности удовлетворительно решать проблемы, или он может лишь чувствовать, что не в состоянии ничего сделать как следует.
В-третьих, тревожность, связанная с деятельностью, будет портить то удовольствие, которое эта деятельность могла бы принести в ином случае. По-другому обстоит дело с небольшой, легкой тревожностью; она, напротив, может придавать дополнительный интерес. Катание с американских горок, сопровождающееся некоторой боязнью, возможно, делает такое катание захватывающим, в то время как то же действие при значительной тревожности превратится в пытку. Сильная тревожность, связанная с сексуальными отношениями, полностью лишит их удовольствия, и если человек не осознает свою тревожность, он будет испытывать чувство, что сексуальные отношения ничего не значат».
Что с этим делать?
Как мы видели, если тревога таки присуща человеку, то от нее уже нельзя убежать, отвернуться или переключить внимание на что-то компенсирующее. Точнее, это все можно изобразить, но конечный результат будет неудовлетворителен – любые эрзац-защиты от тревоги сопровождаются некомпенсируемыми издержками. Очаг постоянного напряжения под названием «тревога» неустраним без разрешения лежащего в его основании конфликта.
Из этого следует, что первым шагом на пути адекватного разрешения данного вопроса является, как всегда, О-сознание. Если человек, страдающий тревогой, хочет расстаться с ней, он должен рано или поздно сделать именно то, чего боится. Образно выражаясь, с тревогой нужно бороться в ее собственном логове.
Осознанная тревога вначале более болезненна, но зато ее можно поставить на службу. Тем более, что специалистами давно установлено путем многолетних наблюдений: когда внутренний конфликт и тревога прорываются в сознание, психосоматические симптомы исчезают. Имеется обратная связь между осознанием тревоги и наличием симптомов. Возникновение тревоги – знак того, что серьезного ухудшения пока не произошло. Другими словами, наличие тревоги показывает, что человеку еще не пришлось капитулировать перед конфликтом.
Альтернатива осознанию тревоги есть, но она не так привлекательна: это подавление и опустошение личности. Подавление собственной личности позволяет избежать субъективного конфликта и сопутствующей ему тревоги. Но в ходе этого процесса человек приносит в жертву свою свободу, оригинальность, способность к самостоятельной любви и другие возможности своего развития как самостоятельной личности. Приняв опустошение своей личности, человек, безусловно, может обрести временную свободу от тревоги. Но цена этой "сделки" – утрата уникальных и наиболее ценных характеристик человеческой личности.
Это уже достаточное основание для того, чтобы начать действовать.
Итак, тревогу следует осознать. Как это сделать?
Шаг первый. Признать себя тревожным.
Признание своей тревоги является первым, очень важным актом осмысления человеком собственного состояния.
Диагностика может идти не только «от тела», но и «от ума». И на этот счет существуют замечательные системы тестирования, позволяющие выяснить «уровень обиды», «уровень вины», «уровень тревоги» и т.д.
Человек, признавший свою тревогу, делает первый важнейший шаг – принимает решение о готовности изменить свое поведение и осуществить действия, направленные на коррекцию.
Шаг второй. Постановка вопроса.
Тревога обозначает 1) одну из сторон в мировосприятии в целом и 2) противоречие в системе ценностей. Пока конфликты существуют, их позитивное решение находится в пределах возможностей самого человека. В этом отношении тревога обладает такой же прогностической ценностью, что и высокая температура: это знак борьбы, происходящей внутри личности, и показатель того, что окончательный распад еще не произошел. Тревога может ослабеть, когда человек уходит в психоз. Наличие тревоги показывает, что этого еще не случилось.
В начале переобучения речь не идет о том, чтобы устранить тревогу. Тревогу нужно понять. Понять, о чем говорит сигнал, который эмоционально воспринимается, как тревога.
Размышление тревоги
Когда мы раз-мысливаем тревогу, то мы ее изменяем. Раз-мыслить – значит о-сознать, вывести в видимую часть сознания, в кэш, подвергнуть обработке программой «словарное мышление» и получить, таким образом, возможность управления всем процессом, который называется «эмоция тревоги».
Функция тревоги
Тревога, как и любая другая эмоция, выполняет важную функцию. Она заранее предупреждает нас о том, что в процессе планирования имеются серьезные нарушения или риски. Следует отметить, что сознание просто обязано вырабатывать вполне определенный сигнал в случае ошибки в своей работе, - при рассогласовании между планом и эталоном. Иначе планирование поведения и реальное поведение человека может вообще потерять ориентиры. Т.е. сигнал должен быть в любом случае. Другой вопрос – что с ним делать?
Поступим с тревогой ровно так же, как с обидой, виной и стыдом. Повторим уже известные нам действия.
Тревога возникает тогда, когда наши предположения относительно будущего развития событий входят в противоречие с нашими целями, ценностями или эталонами (в дальнейшем для краткости мы будем говорить – эталонами). Это рассогласование между нашими ожиданиями (умственной привычкой заранее приписывать определенное поведение себе и другим людям), и нашими же эталонами как раз и вызывает неприятное переживание.
Что означает на практике «рассогласование поведения и эталона»? Как мы уже разбирали раньше, это рассогласование – в зависимости от направленности вектора сравнения – означает одну из четырех негативных эмоций: обиду, вину, стыд, страх (утраты).
То есть, тревога – это страх испытать в будущем одну из этих четырех эмоций.
В тревоге можно выделить четыре элемента:
A) наши ожидания относительно поведения другого человека и своего собственного;
Б) акт восприятия эталонов, которые окажутся затронуты предполагаемой ситуацией;
B) умственное действие сличения наших ожиданий относительно развития событий и эталонов; в результате вырабатывается суждение, в котором обнаруживается внутренняя "разорванность" всего цикла «прогноз – эталон – сравнение прогноза и эталона» и, как следствие, прогноз будущей негативной эмоции;
Г) реакция на негативный прогноз и причиняет страдание, именуемое тревогой. Следовательно, эту эмоцию вырабатывает сознание человека в результате реализации трех последовательных умственных операций: прогноза, восприятия эталона, сравнения. Каждая из этих операций есть абсолютная норма, естественный и совершенно разумный процесс. Но вот итог, рассогласование ожиданий и реальности, действия и результата, воспринимается сознанием как дезинтеграция целого, и как любая дезинтеграция (распадение целостного образа), вызывает неприятность.
Когда не может быть тревоги?
Очевидно, тревоги не станет, если:
1) сознание будет отчетливо видеть исходный план-прогноз;
2) сознание будет отчетливо видеть эталоны-ожидания;
3) сознание не будет пытаться механически подогнать план-прогноз под эталоны и наоборот;
4) оказаться в состоянии осознать и выполнить три первых требования. Тогда окажется, что нас ничего не тревожит именно потому, что мы занимаемся нормальным проектным планированием и просто принимаем мир таким, какой он есть.
Что мы можем?
Можно отказаться строить несбыточные ожидания, если опыт говорит, что таковые могут не оправдаться. Можно даже незначительным усилием воли прекратить, хотя бы на время, дурную привычку приписывания миру нереалистичных программ. Ведь любую привычку мы можем хотя бы на время сдержать! В нашей власти - совершать умственные действия приписывания себе и миру определенного поведения или нет. Намного легче сдерживать себя сначала, чем с момента, когда тревога уже народилась и начинает действовать по своей программе.
Можно заранее не придавать сверх-значения значения своим эталонам, т.е. тому, будет ли другой человек вести себя так, как мы его программируем (своими ожиданиями), или нет. Сможем ли мы реализовать то или иное конкретное намерение, или нет. Не придавать значения вовсе трудно, т.к. если предстоящее взаимодействие вообще не имеет значения, то зачем оно нужно? Однако отсутствие сверх-ожидания позволит вовремя и качественно получить сигнал о рассогласовании (если именно оно будет иметь место) и тут же направить его в конструктивное русло – т.е. переключить внимание и всю работу сознания на решения вопроса о причинах рассогласования.
Можно оценивать, либо максимально отстраниться от оценки, можно принимать или не принимать мир, себя и другого человека такими, какие мы и они есть. Весь парадокс в том, что мы этого чаще всего очень хотели бы, но этому чрезвычайно мешает представление следование образцовым эталонам.
Происходит это потому, что мы почти всегда автоматически стремимся к тому, чтобы либо найти соответствия выработанным эталонно-образцовым представлениям о неких «идеальных поведениях», либо вынудить других людей соответствовать таким представлениям. Здесь уместно вспомнить, что само восприятие человека предполагает автоматическое сличение каждого комплекса ощущений с «перцептивными эталонами», эталонами восприятия. Это необходимо для устойчивого опознания наблюдаемого объекта или человека.
Можно принципиально изменить вектор поставленной сознанию задачи: не вынуждать себя и других соответствовать идеальным шаблонам, а изучить, каковы мы сами и другие люди на самом деле, а также найти алгоритмы, как на себя и них влиять.
Каков может быть мотив такого решения? Ответ прост и естественен - избавление от страдания тревоги, достижение согласия.
Итак, очевидно, что для контроля тревоги нужно лучше понять себя и понять другого.
Понимание себя
Понять себя означает осознать свои ожидания, связанные с данной ситуацией. В этом процессе исключительно полезно опираться на собственную Я-концепцию и целеполагание (см. соответствующие разделы Азбуки).
Понимание других людей
Понимание другого означает понимание причин его поведения в данной ситуации. Понять другого – значит предвидеть его поведение.
Все люди – разные. И вот именно это обстоятельство необходимо принять. Раз и навсегда. Для эффективного общения с другими необходимо изучить их, выяснить их правила и эталоны. Это и означает – понять и принять. Признать за ними право быть такими, какие они есть.
Пожалуй, время привести простой пример: как возникают панические атаки. Вот мы на протяжении года интенсивно занимаемся каким-то очень интересным и экономически значимым для нас проектом, который после своей реализации должен качественно изменить наше материальное положение в мире и вообще придать жизни много новых и ярких красок. Можно сказать, проект-мечта.
Через некоторое, вполне продолжительное время, когда уже казалось, что успех вот уже, в руках, вдруг выясняется, что проект имеет все шансы сорваться. Происходит паническая атака. Возникает вопрос – а что так жестко?
Все очень просто. Достаточно придать проекту сверх-статус, поставить его на «траекторию жизни», мысленно увязать все свое будущее с этим проектом, и подсознание, получив информацию о том, что возможна либо большая задержка в реализации, либо вообще фиаско, тут же интерпретирует происходящее как «угроза жизни», не больше и не меньше.
Т.е. в данном случае – это страх перед страхом потери сверх-ценности.
Ровно такие же эффекты могут возникать при угрозе возникновения сильной вины, особенно за невосполнимый ущерб, экзистенциального стыда или «смертельной обиды».
Предлагаю ознакомиться с точкой зрения на непредсказуемость мира, которую полностью разделяю. (Д.А.Леонтьев, Экзистенциальная тревога и как с ней не бороться; Московский психотерапевтический журнал 2003, №2)
«Будет трудно качественно проработать тему тревоги, если не внести некоторые модификации в сами основы – систему мировоззрения человека, ее аксиоматический фундамент.
Первый аспект касается предсказуемости мира.
Вопрос в том, как выработать в себе способность жить в неопределенном мире, не пытаясь придать ему характер определенности. В школе мы воспринимаем и впитываем модель известного, стабильного мира. А надо научиться жить в мире таком, каков он есть. Не случайно в последние 5-10 лет самые интересные новации в педагогике связаны именно с этой задачей. Имеется в виду вариативное образование, которое пропагандирует А.Асмолов, и вероятностное образование, которое обосновывает и практически реализует А.Лобок. Оба подхода настраивают на то, чтобы не столько давать детям определенный объем знаний о том, как устроен мир, сколько помогать им выстраивать свою траекторию в условиях мира неопределенного, мира непредсказуемого.
С одной стороны, мы можем влиять на мир, с другой, мы не всегда можем влиять на мир. Психотерапевт Адам Блатнер говорил о том, что человек в своей жизни проходит две основных инициации. Одна из них, соответствующая подростковому кризису, – осознание того, что в мире от нас кое-что зависит, мы в состоянии влиять на мир. Вторая инициация, которая по времени соответствует тому, что принято называть кризисом среднего возраста, – осознание и интеграция того, что в этом мире от нас кое-что не зависит, и что мы в мире чего-то не можем. И то, и другое понимание ставит перед нами достаточно сложные задачи.
Мир неопределенен и мы ничего не можем сделать с этим. Будущее непредсказуемо. Поэтому вся наша жизнь оказывается в известной степени «риском». С одной стороны, мы должны планировать свои действия, ставить цели, с другой – всегда останется расхождение между целями и результатами. Мы должны принять это расхождение как факт, смириться с ним, мы должны принять этот риск и согласиться с тем, что все, что мы планируем, может оказаться недостижимым.
Тем не менее, это не означает, что надо перестать действовать, перестать жить. В этой жизни нет ничего достоверного и гарантированного, кроме смерти. Мы живем в неопределенном мире, и когда мы пытаемся сделать вид, создать себе зону определенности, что психологически понятно, мы стараемся максимально устранить эту непредсказуемость. Но, по мере того как мы это пытаемся делать, мы все больше искажаем картину реальности и нашего отношения к реальности. Потому что реальность все равно остается непредсказуемой. Ее непредсказуемость абсолютна. Любое мое действие может привести не к тем последствиям, на которые я рассчитывал. И я должен принять ответственность за тот риск, который предпринимаю. Я ставлю определенные цели и ожидаю, что мои действия приведут к определенным результатам, но мои цели и реальные результаты не тождественны. И я должен считаться с возможностью того, что мои действия приведут не только к тем, не совсем к тем или совсем не к тем результатам, на которые я рассчитывал. Личная ответственность и заключается в том, чтобы действовать, понимая, что результат не гарантирован.
Если у меня при этом нет тревоги, это означает, что я не готов к будущему. Я настолько твердо знаю, что будет, что изменения в будущем приведут к тому, что я окажусь к ним не готов. Слишком прочные ожидания приводят нас к тому, что ставят нас в положение неготовности к будущему. Мы ждем чего-то определенного, наше внимание связано непосредственно с тем, чего мы ждем, и тем самым не замечаем чего-то иного. Мы оказываемся перед фактом неготовности ко многим неожиданностям, когда слишком многого ожидаем.
Тревога конструктивна. Она делает человека готовым к неожиданностям. Только благодаря тому, что я тревожусь, я вооружен. В каком-то смысле, тревога – это инструмент взаимодействия с нашим будущим, настройка на него. Как говорил Гераклит (хотя и по иному поводу), если ты не ожидаешь неожиданного, то не познаешь сокровенного. Это и есть тот самый страх и риск, который в каком-то смысле является общим содержанием всей нашей жизни. А одной из основных задач нашей жизни является интеграция этого страха и риска. И задача психологов заключается в интеграции страха и риска в философии жизни человека, – иного пути нет.
Сама по себе экзистенциальная тревога относится к числу условий человеческого существования. Как уже говорилось, это то, чего не может не быть. Но динамика ее переживания зависит от отношения к ней.
Негативная динамика, т.е. переход тревоги в патологические формы, возникает при уходе от осознания, при вытеснении. В границы психической нормы вписывается та доза тревоги, которая не разрушает, не парализует деятельность. Здесь критерии чисто функциональные. Слишком высокий уровень тревоги разрушает нас в настоящем. При этом нельзя не учитывать, что у каждого – своя психологическая конституция, глубоко индивидуальная, кто-то может вынести больше, кто-то меньше. Когда тревога присутствует в нашей картине мира, то она теряет значительную часть своего разрушительного потенциала, хотя бы потому, что большая часть дезорганизующего влияния этой тревоги связана с напряжением ее борьбы против вытеснения: действие равно противодействию…
…Вся наша жизнь – это борьба позитивной жизненной философии с философией кича, борьба за целостность жизни, за то, чтобы принять в картину мира, в том числе, и то, что вызывает тревогу, вызывает дискомфорт, будучи неотъемлемой стороной нашей жизни. Стоит вспомнить формулу Канта: делай, что должно, и будь что будет. Всегда есть зазор между реальными результатами и нашими целями, но, тем не менее, наша задача – принимать эту непредсказуемость и быть открытым тем возможностям, которые возникают».
Telegram-канал "Приди в себя!"