Гостиница в Бухаре, где я останавливался, стоит на древнем канале Шахрируд ("Городской ручей") в двух шагах от зелёного Ляби-хауза, и от неё уже виден Так-и-Саррафон, один из четырёх торговых куполов 16 века, под которым сидели ростовщики и менялы (последние и ныне там сидят вместе с торговцами сувенирных развалов). Но можно ведь пойти и в другую сторону - старая Бухара велика, и на большей её части редко увидишь туристов.
По разные стороны канала встречает комплекс Гаукушон, чьё название имеет малоприятный перевод Скотобойня - этим некрасивым, но важным делом занимались в окрестной махалле. Слева медресе (1570) с остатками изразцов:
Справа мечеть (1598) с 20-метровым минаретом:
Надо сказать, минаретов в Бухаре немного - на весь Старый город "звучал" грандиозный Калян, этот "маяк ислама" домонгольской эпохи, входящий в комплекс Великой мечети. Гаукушонский минарет построили, рискну предположить, потому, что скотобойня - место шумное и азан с Каляна там не слышали.
Как бы то ни было, Малый Минарет (так его называют бухарцы) очень похож на Калян, даже кирпичными орнаментами (в основном забытыми в послемонгольском Туркестане) украшен, и от того в дебрях переулков, где заблудиться проще чем в лесу, он часто бывает ложным ориентиром.
Медресе Гаукушон с обратной стороны, нам в тот переулочек между ним и домом морозова, где веднеется ещё какое-то старое здание - может быть баня, где жители квартала Скотобойни смывали с себя бычью кровь, а может ещё одно медресе или караван-сарай:
Пробка на узкой улице, причём мешает проехать машине пара тележек с брёвнами и балками, которые несколько бухарцев толкали вручную. Чтобы разъехаться, им пришлось разбирать всю эту конструкцию:
Некогда главная в этом районе уходящая на юго-запад от центра длинная и по бухарским меркам даже широкая Джуйбарская улица:
А далёкий портал, равно как и видимые несколько ближе мощные башни-гульдасты принадлежат одному из крупнейших в Бухаре медресе Гозиён (1730-34), в переводе "Борцов за веру". Известное с 15 века, оно было центром всего этого немаленького района между Арком и еврейским кварталом:
Перед медресе - людно, но запущенно и пыльно. Обветшалый айван, не тронутый советским реставратором, по-прежнему красив:
Детали крупнее:
Медресе по сути дела заброшено, используясь жителями окрестных махаллей для каких-то своих нужд. Главные ворота заперты, а по соседству обнаружилась маленькая мастерская, сидевшие в которой мужики с радостью напоили нас чаем, но в кадр решили не попадать. Запомните это место, сюда мы вернёмся:
От задворков Гозиёна рукой подать до Еврейского базара, близ которого в свой прошлый приезд я заходил на службу в синагогу, чтобы увидеть там последних бухарских евреев. Но если бы тогда от Еврейского базара я прошёл буквально десяток метров в сторону Гозиёна, мне открылся бы вот такой вид:
Полузаброшенное здание с высоким куполом, скорее ханака, чем медресе, а над ним шест пира, которым в Бухарском оазисе отмечают важнейшие святыни суфизма - с первого взгляда я понял, что это нечто серьёзное:
В тенистом ветхом дворике за резными дверями так мирно спал сторож, что я даже постеснялся его будить. Поздоровавшийся со мной прохожий у ворот сказал название этого места - Турки-Джанды, и я вспомнил, что так называлась улица, по которой я шёл к синагоге в прошлый приезд, а яндекс выдал подробнейшую статью об истории и устройстве этого места.
Здесь покоится живший в 11 веке Абу Наср Ахмад из Джанды - туркменской колонии на берегах Сырдарьи, во владениях империи Саманидов. Известно, что при жизни Туркмен из Джанды имел огромный авторитет и слыл чудотворцем, и почти сразу после смерти к его могиле потянулись паломники - всё же не так много мусульманских святых было тогда среди тюрок-кочевников.
В основе мавзолей чуть ли не домогольский, а окончательный облик он принял скорее всего в 17 веке (хотя и +- лет 200, что не редкость для Средней Азии), был одной из важнейших святынь Бухары ещё при эмирах, но за ХХ век его известность как-то необъяснимо померкла.
Чуть поодаль - миниатюрное медресе Хусаини 18 века с необычайно красивыми кирпичными узорами, как в домонгольские времена:
Заглянув в ворота, я увидел столь привычный для постсоветских стран мрачноватый двор "ветхого жилья" - я видел такие в монастырях и замках, в рабочих казармах и пакгаузах, а вот бывает оказывается и в медресе:
Улица, по которой мы шли, называется Намазгохи и через пару километров приведёт на домонгольскую Намазгох-мечеть, с которой Чингисхан в своё время произносил речь победителя стоявшим на коленях бухарцам. Но там я был в прошлый раз, а в этот раз мы шли гораздо ближе. По дороге - роскошный глинобитный особняк, где жил наверное какой-нибудь преуспевший купец:
Снаружи - унылая серая глина, но в отличие от многих других домов, в этом виден краешек резного айвана:
Бухарские махалли - не чета самаркандским: там среди современных построек сохранился живой уклад, а здесь - мёртвая, но потрясающе цельная архитектурная среда.
И всяческие мелкие древности. Вот например маленькео медресе Эшони-пир 18 века:
Напротив - тёмный долон, больше похожий на нору:
Он ведёт в узкий-узкий дворик, заканчивающийся тупиком. Такой "колодец" по-бухарски:
Дверь с гендерной дифференциацией звонка - металлической колотушкой в неё стучит мужчина, обращаясь к мужчинам в доме, а кольцом о деревянную дверь - женщина, обращаясь соответственно к женщинам. Для Средней Азии это чисто бухарская штука, в других её городах я подобного не видел, но говорят - обычное дело в Иране. А самой двери может быть хоть несколько веков - глиняные дома недолговечны, а вот их деревянные "скелеты" с дверьми, потолками, колоннами и балками могут пережить множество "поколений" окружающих стен.
Жилой дом, может быть времён Бухарской Народной Советской республики (её административные здания ещё стоят близ парка Саманидов):
Колоритная подворотня:
Но запах в ней сразу напомнил о дореволюционном прозвище Бухары от иностранных купцов - "АБу-хара", что значит "Отец нечистот" - с доставшейся в наследство от более развитых предков канализацией в тогдашнем городе были большие проблемы. Здесь всё оказалось проще - в подвороте встречает туалет, возможно общественный для скрывающегося за ней двора.
А с другой стороны улицы вновь манили переулки:
На кадре выше глядят друг на друга мечеть Дустум-Чоргоси (1585) с кашкадарьинского вида резными колоннами...
...и медресе Рахманкул (1794-95), едва ли не последнее в Бухаре здание с голубыми изразцами портала:
Медресе Ходжа-Зайнутдин, построенное в 16 веке у древнего хауза, спущенного при Советах. Иногда его называют ещё Ходжа-Тюрк - Святой Тюрок, и это напоминает о том, что в Бухаре испокон веков говорили на персидском.
Вид со стороны Пои-Калян, куда бы вывела нас эта улица через пару кварталов, но я держал курс на Ходжа-Гаукушон, и реставраторы медресе, белую одежду которых видно в его тёмной двери на кадре выше, посоветовали нам повернуть в переулок напротив фасада:
Переулки в этой части Бухары вообще на редкость колоритны:
Мы вышли к огромному, но в целом невзрачному медресе Мулло Турсунжон, опять 16 века:
Оно стоит на непривычно широкой улице Мухтар-Анбар, другим концом упирающейся в торговый купол Так-и-Фурушон, через который можно было бы выйти на другой конец площади с Так-и-Саррафоном из начала статьи:
Ещё один переулок мимо чего-то похожего на мавзолей...
Вновь вывел нас к Шахрудскому каналу, за которым стояла ещё какая-то мечеть 19 века:
Ближе к краю этих закоулков встречается и явный новодел.
Неявного, то есть просто не выделяющегося на фоне старины, тут конечно намного больше.