Мой сын посерьёзнел и стал значительно старше за эти несколько недель.
— Мам, а ты влюблялась когда-нибудь по-настоящему?
Дети взрослеют, и взрослеют их вопросы. Маленьким он задавал их сотнями каждый день: «Почему небо синее?», «Почему нужно ходить в школу?», «Почему нужно делиться?». Постепенно вопросов становились меньше, но отвечать на них было все труднее: «Почему люди предают? Почему люди умирают? Когда человек предал, он как бы умер для тебя?». И вот ему исполнилось семнадцать лет, и остался один не заданный вопрос, которого ждёшь от него с нетерпением и страхом.
— Только не рассказывай, как ты познакомилась с папой, это историю я слышал уже тысячу раз, — он говорил без стеснения, совсем как взрослый, и требовал такой же взрослый ответ. — Расскажи про свою первую любовь.
— Знаешь, я в твоём возрасте ждала этого момента, когда у меня будет сын или дочка, и я им расскажу про своего первого мальчика, — я промолчала. — Как будто бы больше рассказывать мне тогда это было некому...
Наверное, моя история банальна, и никому не откроет ничего нового. Но, согласитесь, в каждом сердце хранится своя такая, короткая, печальная и безответная, которую помнишь детально, потому что можешь пересказывать только себе.
Мы до этого были знакомы несколько лет, и может, просто звезды что-то напутали в своей сансаре, и мы также бы прекрасно жили, не зная друг друга и ни о чем не жалея. Мы вместе учились в музыкальной школе, несколько лет попадали в один класс, но, как это полагается в приличной истории, в начале даже не здоровались. Нет, он не был моей первой любовью. Я тогда уже была девчонкой с опытом и заискивающе посматривала на своих сверстниц, которые еще не влюблялись. Еще в девятом классе у меня резко повысилась посещаемость, после того, как передо мной посадили красивого смешливого одноклассника, я не могла пропускать не один школьный день, и болела только, когда и он болел, на все остальные уроки ходила, но только ничего не запоминала.
— Мы эту задачу рассматривали на предыдущем уроке? — спросит учитель.
— Да, — ответит он.
Я молчу. Не знаю, как все, но я на предыдущем уроке рассматривала его спину. Но это было в девятом. И после того, как он сказал мне на первом выпускном, что уходит в колледж, я с радостью выдохнула, что в пятнадцать уже пережила первую любовь и теперь могу молчать и загадочно закатывать глаза, когда девчонки обсуждают мальчиков.
Да, мы и не влюблялись вовсе, там не было никаких чувств. Там была дружба, настоящая большая дружба между мальчиком и девочкой, которой не бывает.
Учась в одиннадцатом, мы уже окончили музыкальную школу, и были на занятиях по несколько раз в месяц. На одном из таких занятий в начале года мы осознали свою полную ненужность, он был один, и я была одна, и мы решили, что нам нужно держаться вместе. Совершенно случайно мы пересеклись и зацепились за короткую ниточку разговора, ничего не обещавшего, а ниточка оказалась проводом, по которой тёк электрический ток. Нас промурашило, ток пробежался по всему телу и мурашки по законам физики заземлились в пол.
До этого я знала его уже несколько лет, и была уверена, что составила о нем правильное мнение скучного, зазубренного заучки, который не вылезал из учебников. Такое же, наверное, было у него на мой счёт. А он оказался самым смешным, сильным и добрым, и я ещё потом боялась, что после него никого уже лучше не встречу.
Мы виделись всего несколько раз в месяц, но за это время успели пройти по всем этапам дружбы, у нас была даже своя первая ссора, о которой не хочется вспоминать. Мы вместе делали первые шаги и шли с равным счётом. Он подошёл и выбрал правильную ниточку разговора, а я вечером нашла его страничку в сети и неделю сочиняла первый повод, чтобы написать. Потом они уже перестали быть нужны.
Мы встречались каждое утро первой и третьей субботы месяца, не выспавшиеся, недовольные, в семнадцать давно уставшие жить в школьном расписании, и от одного взгляда и слова понимали, для чего терпели эти мучительные две недели. Мы встречались всегда, как старые добрые друзья, как будто только вчера вечером распрощались. И легко, и просто путались в клубке разговора. Моя мама смеялась, что я все преувеличиваю, потому что на все её вопросы, о чем мы с ним говорили, я замыкалась. Интересно ли ей было знать, какого он знака зодиака, что он вчера не мог уснуть до полпервого, что его училку по физике зовут Ольга Сергеевна и она ужасно вредная, и наконец, наш план по завоеванию всего мира и установлению в нем системы социализма. Если бы мы знали, как мало времени у нас в запасе, мы бы, наверное, говорили совсем о другом, да нет же, точно о том же.
Наши встречи были редкими и именно для того, чтобы каждую из них можно было помнить по минутам и прокручивать в голове. Ведь когда видишься с подругой каждый день, даже не стремишься запоминать, о чем вы говорите, ведь знаешь, что завтра будет что-то новое. А здесь приходилось инстинктивно цепляться за каждую минуту, потому что проведённых вместе их не хватало и на несколько недель.
Я помню, как нам совершенно случайно оказалось по пути, потому что я решила пойти по долгой дороге, боясь прервать разговор. И я в первый раз в семнадцать лет просто шла рядом с мальчиком по городу, не касаясь рук - это считается? Наверное, на нас любовались прохожие и думали, что мы встречаемся.
Какой была наша последняя встреча? Точь-в-точь похожей на все предыдущие и совсем не грозящейся быть последней.
Мы стояли у окна, шутили, балагурили, и нам одновременно пришла в голову мысль, что мы больше не увидимся, но она казалась такой смешной, нелепой и ничего не значащей. Он стоял рядом, живой, тёплый, с запахом и вкусом, казалось даже не нужно его запоминать, ведь мы же можем так вечно стоять и вообщем-то никому не мешать своим счастьем.
Мы говорили, очень много говорили. Слова значат намного больше, чем думает тот, кто их произносит, и намного меньше, чем думает тот, кому они обращены. Мы клялись, что будем друг по другу скучать и одновременно никогда больше друг друга не вспомним. Строили планы на большую взрослую жизнь, которая должна была начаться вот-вот сразу после сдачи экзаменов. А потом зачем-то начали прощаться навсегда, когда будто полностью понимали значение этого слова.
Всю дорогу к остановке он был задумчивым, никак не реагировал на мои шутки и, когда мы подошли к перекрестку, он долго стоял и серьезно смотрел на меня. Мы с ним никогда не говорили о любви, избегали всех возможных неловкостей, которые могут быть между мальчиком и девочкой. Он поцеловал. Неумело, отрывисто, краснея от того, что не получается, и мы разошлись в разные стороны по своим остановкам и больше никогда не встретились. Его остановка была дальше, и когда я ехала домой на старой жёлтой маршрутке, я в последний раз мельком увидела его и таким и запомнила, хотя хотела запомнить совсем другим на фотографии в сети со школьного альбома с поставленным профессиональным светом.
С одной стороны, мы расстались, и это очень плохо. С другой стороны, я такие хорошие слова подобрала для нашей последней встречи.
- Мам, а мы с ней тоже можем после экзаменов больше никогда не увидеться? - сын не хотел называть ее имя, хотя я уже подозревала, кого он так тщательно от меня скрывает.
- Все только от вас зависит, - я посмотрела в окно на начинающийся вальс мая и поняла, что у них слишком мало времени. Но так хочется верить, что они успеют всё, что не успели мы, и сохранят, и сберегут, и согреют в объятьях, и не отпустят, за всех нас, кто оставил в юности слишком много неисправленных ошибок