В разлуке забудутся мелкие страсти. Большая любовь у неё не во власти.
Много лет назад мы с мужем укрепляли здоровье в санаторно-курортном посёлке Ундоры. Случилось знакомство с Надеждой и Вячеславом — супружеской парой постарше нас, с сыном лет 8–9. Они были жителями села этой же Ульяновской области и занимались пчеловодством.
Слава, имея инвалидность, ходил тяжело, опираясь на трость. Внешность у него была для кисти художника: тонкие черты лица, волнистые волосы. Взгляд серо-синих глаз — потрясение. Мягкая интеллигентность, хорошие манеры. Я его легко представляла во фраке, за роялем или дирижёром оркестра.
Оказалось, Вячеслав коренной ленинградец и проживал в городе на Неве, пока не женился. Меня, в те годы любившую большие, шумные города, это ошеломило. Сменить белые ночи на жужжание пчёл? Ради женитьбы на Наде?Вот она была уроженкой села. Того, где супруги жили теперь.
Не помню причины, но воспитывали её дедушка с бабушкой. Уже оба пенсионеры, они занимались пчёлами, качали мёд, и денежки водились у них. От внучки требовали отличной учёбы, потому что «если бог не дал девке красоты, ей умом надо жизнь брать». Так дед Степан говорил.
А некрасивость Нади заключалась в опущении правого века. Это было очень заметно и сильно портило внешность. Надя так родилась. Учёба ей давалась настолько легко, что школу с золотой медалью закончила — большая удача для сельской девчонки. И уехала Надя в Ленинград в институте учиться.
Именно туда, потому что там её родственница жила и присмотр обещала. Ну и город особенный. Старики хотели для внучки если не семьи, то перспектив. В Ленинграде Надежда не только образование получила, но и судьбу нашла, встретив Вячеслава. И вот уж который год муж-инвалид и некрасивая жена жили в селе, пчёлами занимались и сына растили.
Сошлись, чтоб в одиночестве не быть? «Спасли друг друга»? Но почему не остались в Ленинграде и неужели такую, как Надя, Слава не мог найти в родном городе? Так я размышляла, глядя на них. История их любви не так проста оказалась, и спасибо Надежде за откровение. Читайте, пожалуйста.
Надина тётка жила далеко от центра — в скромном районе Ленинграда. Кажется, сейчас такие именуют спальными. Ездила в институт с пересадками, и потом ещё с остановки долго шла, сокращая путь через дворы. Неудобно, уставала, но так ей самой было комфортней — не хотела Надя жить в общежитии. Ей хватило начального любопытства однокурсников: «Ой, а что это у тебя с глазом?»
Надя знала, что ей не светит ни внимание парней, ни близкое расположение девчат. Уж слишком она «не такая». Ладно, за дипломом приехала, а дальше видно будет. Тётке за проживание и содержание племянницы дед с бабкой каждый месяц перевод присылали, и пять лет женщина была готова потесниться в однокомнатной квартире. Они ладили. На лето девушка уезжала в родное село.
Так, достаточно однообразно, три года прошло. Надежда на четвёртый курс перешла. И как-то в одном из дворов стала очень красивого парня встречать. Ну, как встречать, он в инвалидной коляске сидел и книжку читал. Одет согласно осенней погоде, ноги пледом закутаны. Она думала: «Инвалид или временно обезножен? Ужасно быть красивым, но инвалидом. Уж лучше, как я».
Однажды, оторвавшись от чтения, парень сказал Наде: «Привет!»
Она откликнулась: «Здравствуйте. Раньше я вас здесь не видела».
Он улыбнулся: «Раньше я плашмя лежал, и в коляску после операции смог пересесть».
«А что с вами случилось?»
«Покатался с приятелем на мотоцикле. Он насмерть, а меня еле собрали. Теперь ноги чувствую, но тело не держат, ходить не могу. Будут ещё оперировать. Меня Слава зовут. Давай на ты?»
«Ага. Я Надя. У тёти живу и в институте учусь. Приехала из села».
«Мне пришлось оставить учёбу. Встану на ноги — пойду на заочный».
Разговор складывался легко. Слава без любопытства на «не такую» Надю смотрел. Но всё же, сделав жест в сторону правого глаза, сообщила: «А у меня вот. С рождения». Парень хмыкнул:
«Ерунда! Главное, ты здорова, хозяйка своим рукам и ногам. Я от мамы с тётей завишу. Втроём живём. Мама — врач, тётя — медсестра. У них разные графики, чтоб я не оставался один. Так тошно ощущать себя малым ребёнком!»
Теперь всякий раз, возвращаясь из института, Надя общалась со Славой. Но погожий сентябрь закончился, пошли дожди и первые холода.
Он спросил: «А слабо приходить ко мне в гости?»
«Не фига не слабо!» — фривольно ответила Надя, но тут же спохватилась: «А мама с тётей против не будут?»
«Наоборот. Они моей депрессией озабочены и воспримут тебя как лекарство».
«Мне казалось, у тебя всегда ровное настроение».
«Нет. Дома я ворчун и нытик», — грустно признался Слава.
И Надя стала бывать в просторной квартире с высокими потолками, где основное богатство — книги. Дома всегда находилась одна из «нянюшек» Вячеслава или обе — крупные, красивые женщины, озабоченные, но не несчастные, одобряющие появление гостьи.
Сразу накрывался к чаю стол — непременно со скатертью и фарфоровым сервизом. Сахар, варенье, конфеты с печеньем — всё подавалось в хрустальных вазочках и розетках. Надежду такая роскошь — в честь неё, смущала, но Вячеслав «манию величия» развеял, объяснив про хрусталь: «Дары благодарных пациенток к праздникам. Мама — гинеколог».
После чаепития — в приятной атмосфере молодые люди отправлялись в комнату Вячеслава, и в закрытую дверь никто не стучался. Слушали пластинки, открывались друг другу в разговорах, рассматривали тематические альбомы с иллюстрациями. В хорошую погоду отправлялись гулять — дом имел лифт, и специальные «рельсы» укладывались на ступени, чтоб могла съехать коляска.
Не видно, для Нади лечение Вячеслава продолжалось. В определённые дни к нему приходил массажист. По назначению врача его возили в водолечебницу для принятия ванн. Судя по эспандеру у кровати, Вячеслав тренировал тело. Но обо всём этом с Надей он не любил говорить. С ней парень держался как кавалер с оттенком ухаживания.
«Роман за дверью» начался неожиданно, с неловкого поцелуя.
Слава сказал: «Я, кажется, люблю тебя, Надя».
Она рассердилась: «Перекрестись, если кажется».
На его извинения и сетование, что, дескать, он инвалид, Надя с жаром ответила: «А я тоже с серьёзным изъяном, но не согласна на «кажется».
Притянув девушку к себе на колени, парень исправился: «Я люблю тебя, Наденька, безоговорочно. А ты что ко мне чувствуешь?»
«Ты навсегда единственный для меня, Славушка».
Месяц за месяцем их отношения развивались и пламенели. Надина тётка о Славе не знала — она была дальней родственницей, хоть и называла Надю племянницей, к тому же из пожилых. Жива-здорова девчонка, в институт ходит, ночует дома, деньги на неё присылают — и ладно. Надиного «романа за дверью» она бы не поняла.
Дед с бабушкой тоже оставались в неведении. Но мама и тётушка Славы — Варвара и Софья, обе Ивановны, не могли не догадываться о пожаре в юных сердцах. Помалкивали. Привечали Надю. Она размечталась.
«Закончу институт, и мы со Славой распишемся. Втроём будем его на ноги ставить. К своим их всех приглашу — свежий воздух, мёд с молоком. Квартира у них большая. Места даже на ребёночка хватит, если родится».
То есть, она раскатала губёшки на Славу в мужья, на Ленинград и на новых «любезных родственниц». Оправданьем была ей любовь. На Вячеслава Надежда не могла насмотреться. Была готова до конца жизни толкать коляску, но, конечно, молилась, чтоб он на ноги встал. Но вот наступило время последней перед каникулами сессии.
Надя уже решила, что к своим в село, поедет на пару недель в августе. Она останется в Ленинграде, устроится озеленителем - студентов брали охотно, а свободное время посвятит Славе. Но как-то, когда от любимого уходила, его мать, Варвара Ивановна, незаметно ей сунула в руку записку.
В лифте прочитала, что та немедленно назначает ей встречу в кулинарии неподалёку. Взволнованная девушка вообразила:
«Она хочет поговорить о наших со Славой отношениях. Уже идут разговоры о месяце операции, на которую большие надежды. Если поженимся, я смогу находиться рядом с ним беспрепятственно. Неужели об этом заговорит Варвара Ивановна?!»
Мать Вячеслава пришла минут через тридцать. Стоять и разговаривать в уголке было странно, она купила им по стакану какао и коржик - для Нади, пояснив, что самой мучного нельзя. Сели за столик. Варвара Ивановна заговорила с улыбкой на красивом лице:
«Мы с сестрой безмерно благодарны тебе, Наденька. Ваша дружба оживила и подбодрила нашего Славу. Но твоя идея остаться на лето в Ленинграде нам кажется импульсивной. Догадываюсь, что ты увлеклась моим сыном — он такой красавчик. Допускаю, что и Слава, учитывая обстоятельства, чувствует нечто подобное. Но не воображай себя его жертвенной невестой, Надя.
Закроешь сессию — поезжай к дедушке с бабушкой. Наверняка им помощь не помешает. И потом, пожалуйста, не приходи больше к нам. Славе вот-вот сделают операцию, и мы с сестрой уверены: после реабилитации наш мальчик сможет ходить. И мы бы не хотели, чтоб он на тебя отвлекался, а потом, испытывал чувство вины, расставшись с тобой. Ты ведь на пятый курс перейдёшь. Впереди диплом. Вот этим и занимайся».
Какао остыло. Надины пальцы превратили коржик в крошку. Аргументов в защиту «романа за дверью» она не имела. Вячеслав не представлял её матери как невесту, не было разговоров о будущем. Да, не в его положении так далеко заглядывать — предстоящая операция беспокоила, но и значит, отстаивать Наде нечего. Всё же сказала: «Я хочу поговорить со Славой».
Варвара Ивановна усмехнулась:
«Пересказать наш разговор? Пожаловаться? Знаешь, я допускаю, что ты можешь в нём вызвать протест и недовольство. Даже можешь дотолкать до ЗАГСа в инвалидной коляске. А что дальше? О прописке у нас не мечтай. Юной девчонкой я побывала замужем за лимитчиком. Родила Славку, а вскоре муженёк подал на развод и на раздел квартиры.
Безуспешно, но нервы потрепал. Так что не рассчитывай, как и на проживание у нас. Снимать комнату не потянешь. Родственница твоя вряд ли вас примет. А Славу нужно лечить. Я это могу. У меня связи. И на расходы мы с Софьей вдвоём зарабатываем. Она старая дева, и Славка ей как сын. Любая твоя активность, Надя, окажется вредной для Вячеслава. Помни об этом».
И поднялась большая, красивая женщина. Мама Славы. Всё правильно по полочкам разложившая. И всё же Надя подкараулила момент, когда Славу вывезли на прогулку. Он, как когда-то в сентябре, сидел в инвалидной коляске. Плед на ногах, книжка в руках. Но смотрел мимо страниц. Наде очень обрадовался.
«Ты куда пропала?! До твоего института мне не добраться, адреса тётки не знаю. Давай, объясняйся, и пойдём к нам чай пить. И целоваться».
Подмигнул, ожидая реакции нежности, а Надежда спросила:
«Слава, ответь честно. Вот если бы не было ни аварии, ни инвалидности, и я бы моталась через ваш двор со своим странным глазом, ты бы меня окликнул? Заинтересовался?»
Он честно ответил: «Не знаю. Ведь это была бы другая жизнь, Надя. А ты, будь красавицей, глянула бы на меня — инвалида?»
Сглотнув в горле ком, Надежда произнесла: «И красавицей я бы оставалась собой, а значит — да, глянула бы. Твоя мама права — встав на ноги, ты на меня не посмотришь».
«Когда она говорила такое? Не придумывай, Надя. Хватит ершиться. Пойдём к нам, я соскучился. Что будет после операции — неизвестно. А вдруг я не проснусь после наркоза? Ты об этом не думала? Давай жить этим днём, а не далёким».
Но Надя, став тверда, как сталь, объявила, что занята. Сегодня, завтра. Для Вячеслава — всегда. Развернулась и пошла прочь, надеясь на скрип инвалидной коляски сзади. Но только услышала: «Да катись! Я, как видишь, и побежать за тобой не могу». «Роман за дверью» закончился. Надежда сдала сессию. Лето провела в селе — бабушка с дедушкой внучке обрадовались, дел нашлось много.
Потом был пятый курс, подготовка диплома, защита и Надежда, теперь биолог по специальности, поблагодарив тётку за приют, навсегда в родное село уехала. Колхозу она пригодилась — и в животноводстве, и в агрономии. Одно время биологию преподавала в школе — учителей не хватало. Похоронила деда, чуть позже — бабушку. Потери с трудом приняла.
Дед Степан оставил внучке в наследство крепкую избу, небольшое налаженное хозяйство. Вот только мини-пасеки не было — дед, заболев, это дело оставил. Село газифицировали, что принесло облегчение — отпала нужда в дровах, стало проще с горячей водой. По примеру соседей Надя обеспокоилась канализацией с выкачкой. В избе появились известного рода удобства.
Деньги, с благодарностью, с дедовой сберкнижки снимала. Даже уйдя, старики продолжали ей помогать. Нормально жила. Работа, огород, куры, кошка, собака. Вот-вот и тридцать исполнится. Знала, что за спиной её жалеют, считая старой девой, не познавшей любви. Кем-кем, а девой она не была благодаря «роману за дверью». Вячеслава помнила, но давно не страдала.
И вдруг к ней прибежала соседка:
«Надя, там какой-то с тросточкой ходит по дворам, Надежду спрашивает. Мол, знакомая по Ленинграду. Не о тебе ли речь? А мужчина — красавец! Но что-то с ногами — трудновато идёт. Из вещей — на плече спортивная сумка. Должно быть, с вокзала».
Да, это был Вячеслав. Надя удивилась, что он запомнил название села и области. «Ну я же не голову, а позвонки повредил. На самолёте прилетел. На такси до сельского автовокзала доехал. Автобус довёз к тебе. Номер дома не знал. Добрая женщина, пожалев инвалида, за тобой побежала», — говорил Слава, глядя своим неотразимым взглядом.
Как старые друзья сели за стол. Пригубили винца, закусили. Слава был также хорош — хоть на обложку журнала снимай. И Надя — такая же, но без переживаний об этом.
Сказала с усмешечкой: «Представляешь, меня так никто замуж не взял».
«Идиоты».
«Тебя, выходит, тоже никто не взял».
«Вдвойне идиотки. Зато расходиться не надо. Оба свободны».
«А ты что — на мне жениться приехал?»
«Ага. Сбежал от своих нянюшек и... почти невесты. Между прочим, коренной ленинградки. Вот с такими... глазами».
А сам руки возле груди растопырил. Враз став серьёзным, тихо позвал: «Иди ко мне». Она села к нему на колени, обняла.
«Покачай меня, как когда-то».
«Ты тяжеловата стала».
«Это ты слишком тощий стал».
«Зато красивый».
«Это да. Может, не будем время терять? Где у тебя спальня?»
Вскоре они расписались. Мотаться туда-сюда было дорого и непросто, поэтому на всякий случай Вячеслав приехал, выписавшись из ленинградской квартиры. После операции восстановление было долгим и сложным, но на ноги встал, хоть и с тростью. Инвалидность осталась. В институт поступать смысла не видел.
Устроился учеником в сапожную мастерскую в своём же районе. Девушка и вправду была, и брак с ней одобрялся обеими Ивановнами. Но память о Наде не давала покоя, и Вячеслав по-своему собой распорядился. Через год Надежда мальчика родила. В честь деда назвала Степаном. Сын был похож на отца.
Оглядевшись, прежде всего, в хозяйстве, Вячеслав вытащил на свет старые ульи. Отремонтировал. По старым дедовым каналам Надежда нашла для них тружениц-медовух. На некотором расстоянии от села, по давнему примеру деда Степана, установили ульи. Председатель колхоза Надеждиному дедушке не мешал, и им тоже. Тем более Надежду, как специалиста, ценил.
Пчеловодство небольшого масштаба стало делом Вячеслава, а Надя его консультировала, направляла и помогала, когда свободна была. Сын их рос. Мать с тёткой по очереди присылали письма, но неправильный брали тон, и Слава отвечал им отписками. В Ундоры, где мы познакомились, семейство приехало в первый раз — Наде врач посоветовал.
Между мужем и женой чувствовалось взаимопонимание. Но глубину семейного благополучия открывал их сын Степашка. Очень подвижный, он бегал, играл в мяч один или с другими детьми. Вдруг, всё оставив, бросался к родителям и, обняв, говорил: «Мам, пап, люблю». Ответное признание они ему на ушко шептали, а потом переглядывались, будто солнечным теплом обмениваясь. Свет такой в глазах.
Несомненно, Надя и Слава были примером родственных душ. Но я случайно открыла, что не только внутренняя красота кроется в Наде. Она была стройной, среднего роста, но однажды попав вместе с ней в душевую, я потеряла дар речи от безупречности её тела. Рожавшая, за тридцать, а грудь, стан — девичьи. Кожа гладкая, персиковая. Спросила, конечно, как сохраняет красоту такую?
Оказалось, мёд и немного топлёного масла. Парясь в бане, наносит на кожу. Через время смывает и обливается травяным отваром. Ну и внутрь — молоко с мёдом на ночь. «Поэтому Славушка меня называет медовой», — сообщила она не без гордости за себя. И это мне показалось самым точным. Манкая, медовая Надя. Медовая любовь.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина
