Американский журналист Такер Карлсон взял интервью у русского философа Александра Дугина. В ночь на 30 апреля он выложил на своём сайте 20-минутное видео беседы, записанной в Москве. Карлсон предварил интервью словами о Дугине: "Его идеи считаются настолько опасными, что украинское правительство убило его дочь, а Amazon не продаёт его книги".
ЧЕРТИНОВ ВЛАДЛЕН
Такер Карлсон: У нас с вами был разговор, который мы не собирались снимать. Но всё, что вы сказали, оказалось настолько интересно, что мы достали пару камер. И мой первый вопрос к вам заключается в следующем: как вы думаете, что происходит в странах, где говорят по-английски? Почему все они – США, Канада, Великобритания, Новая Зеландия, Австралия – решили как бы выступить против себя прежних и предпринять действия, некоторые из которых кажутся саморазрушительными?
Дугин Александр: Я думаю, всё началось с индивидуализма. Индивидуализм был неправильным пониманием природы человека. Когда вы отождествляете индивидуализм с человеческой природой, вы разрываете связи со всем остальным. Всё началось в англосаксонском мире с протестантской реформации и с номинализма (направление в философии). С номиналистского отношения к тому, что нет никаких идей, есть только вещи. Итак, индивид – это было ключевое понятие, поставленное в центр либеральной идеологии. И либерализм – это своего рода историко-культурный политико-философский процесс освобождения индивида от любой коллективной идентичности, превосходящей индивида. И он начался с отказа от католической церкви и от западной империи как формы коллективной идентичности. После этого был бунт уже против национального государства как коллективной идентичности в пользу чисто гражданского общества.
В ХХ веке началась большая борьба между коммунизмом, либерализмом и фашизмом, и либерализм снова победил. После распада Советского Союза остался только либерализм. И Фрэнсис Фукуяма правильно указал, что больше не существует никаких других идеологий. А либерализм – это освобождение индивида от любой коллективной идентичности. Оставалось освободиться только от двух коллективных идентичностей.
Первая – гендерная. Освобождение от пола привело к трансгендерам, ЛГБТ* и к новым формам сексуального индивидуализма – пол стал необязательным. И это было не просто отклонением от либерализма, а обязательным элементом реализации этой идеологии. И сейчас мы, а вернее вы на Западе выбираете тот пол, который хотите. А второй, последний шаг, который ещё не сделан полностью, – освобождение от человеческой идентичности, необязательность быль человеком. И у этого есть названия – трансгуманизм, постгуманизм, сингулярность, искусственный интеллект. Клаус Шваб, Курцвейл и Харари открыто заявляли, что таково неизбежное будущее человечества. Так что пять веков назад мы сели в этот поезд и теперь приближаемся к исторической конечной станции. Так я вижу эту ситуацию.
Когда вы отсекаете традицию, прошлое, вы больше не протестант, вы светский атеист, материалист. Национальное государство, которое служило либерализму, чтобы освободиться от империи, в свою очередь само становится препятствием, и вы освобождаетесь от него. Наконец, в пользу индивидуализма разрушается семья. Пол уже почти преодолён, остался всего один шаг до завершения этого процесса – освобождения от человеческой идентичности как от чего-то предписанного. Чтобы быть свободным, надо быть свободным от того, чтобы быть человеком, иметь возможность выбирать – быть или не быть им. И это именно то, как я вижу англосаксонский мир. Это авангард либерализма, англосаксы преданы ему более, чем какая-либо другая страна.
– Всё, что вы описываете, явно происходит в реальности, и это ужасно. Но это не то определение либерализма, которое есть в моей голове. Мы называем США страной классических либералов. Вы считаете либерализм и индивидуальную свободу рабством – так? Мы же, когда я рос, понимали их как возможность человеку следовать своей совести, защищать себя от государства. Думаю, большинство американцев думают именно так. В чём тут разница?
– Я думаю, проблема в том, что есть два определения либерализма. Есть старый либерализм и новый. Классический либерализм с демократией большинства, консенсуса, индивидуальной свободы, которая должна была быть каким-то образом объединена со свободой других. А сейчас у нас уже абсолютно другая фаза – новый либерализм. И сейчас речь идёт уже не о правах большинства, а о правах меньшинств. Речь уже не об индивидуальной свободе. Вы должны быть настолько индивидуалистичным, чтобы критиковать не только государство, но и старое понимание личности. Теперь вам продвигают идею освобождения себя от индивидуальности. Однажды мне удалось поговорить с Фукуямой на телевидении, и он сказал: раньше демократия означала правила большинства, а сейчас это правила меньшинства против большинства. Большинство может выбрать Гитлера или Путина, поэтому нам надо быть очень осторожными с большинством. И оно должно быть взято под контроль. Меньшинство должно управлять большинством, потому что большинство – это не демократия, а уже тоталитаризм. И сейчас речь идёт не о защите индивидуальной свободы, а о предписании быть просветлённым, современным, прогрессивным. И это уже не ваше право, а обязанность быть прогрессивным, чтобы следовать этой повестке.
Вы имеете свободу, чтобы быть левым либералом, у вас нет больше достаточной свободы, чтобы быть правым либералом. Вы должны быть именно левым. И это своего рода предписание. Либерализм на протяжении всей своей истории сражался с какими-либо предписаниями, а сейчас настала его очередь быть тоталитарным, предписывающим.
– Этот процесс был неизбежным?
– Всё логично. Вы сперва хотите освободить личность, и когда прибываете в точку, когда это реализовано, вам нужно идти дальше. Вы начинаете освобождать себя от старого понимания личности в пользу более прогрессивных идей. Здесь нельзя просто остановиться. Таково моё видение. Если бы вы сказали: "Я предпочитаю старый либерализм", то вам бы ответили: "Вы защищаете традиционализм, консерватизм, фашизм". Поэтому либо вы будете прогрессивным либералом, либо мы вас отменим.
– Это именно то, что мы сейчас переживаем. Поэтому запрещение самопровозглашёнными либералами вашей книги, которая не является руководством по изготовлению бомб или вторжению на Украину, – это просто философские работы, – конечно, не является либеральным во всех смыслах. Интересно, что будет при достижении отметки, когда личность уже не сможет освободить себя от чего-либо, когда человек уже не будет человеком?
– Это всё описано в американских фильмах. Думаю, почти вся научная фантастика XIX века осуществилась в ХХ веке. Так что нет ничего более реалистичного, чем научная фантастика. Если вы обратите внимание на "Матрицу" или "Терминатора", то вы заметите более или менее совпадающие версии будущего постчеловечества. Будущее – это когда человеком быть необязательно. Или искусственный интеллект. Голливуд уже выпустил много фильмов, которые, я думаю, правильно отражают реальность ближайшего будущего. Ну, например, если мы считаем, что у человека природа некоего разумного животного, то сейчас современными технологиями мы могли бы уже производить или конструировать разумных животных. И искусственный интеллект, нейросети, большая база данных – всё это становится своего рода королём мира, который мог бы не только манипулировать реальностью, но и создавать её. Потому что реальность – это просто изображение, чувства. Я думаю, гуманизм, футуризм – это не только описание вероятного будущего, но также и своего рода политический манифест. Это как выдавать желаемое за действительное. И то, что нет никаких фильмов, которые описывали бы яркое традиционное будущее, тоже показательно. Не знаю ни единого фильма на Западе, где показано процветание семей с множеством детей. Все, что там показано, – достаточно чёрное. Так что если вы привыкли рисовать всё чёрным, и в особенности будущее, то это чёрное будущее однажды наступит.
У нас нет никаких других вариантов – либо матрица, либо искусственный интеллект, либо терминаторы. Выбор находится уже за пределами человечества. Это не какая-то фантазия, а политический проект. И всё это довольно легко представить, потому что мы уже видели эти фильмы. И они следуют этой повестке.
– Я не задавал вам никаких вопросов о России или русской политике. Мой последний вопрос: как бы вы объясните феномен, который мы наблюдали на протяжении последних 70 лет, когда группа людей на Западе и в США – либералы – эффективно защищали советскую систему и сталинизм. Многие лично в этом участвовали. Шпионили для Сталина, поддерживали его в наших массмедиа. И они же любили Бориса Ельцина, потому что он был пьян. Но в 2000 году лидерство сменилось, и Россия стала их главным врагом. После 80 лет защиты России они стали ненавидеть её. Почему?
– Прежде всего потому, что Путин – это традиционный лидер. Когда он пришёл к власти – начал извлекать нашу страну от глобального влияния. Начал противоречить глобальной прогрессивной повестке. А те люди, которые поддерживали СССР, были прогрессивными. Они и сейчас прогрессивные. И вот теперь они выяснили, что имели дело с тем, кто не разделял их повестку и при этом пытался (с успехом) восстановить традиционные ценности, христианство, традиционные семьи. Когда Путин всё больше стал настаивать на традиционной повестке, а также на особенностях русской цивилизации – как региона мира, у которого было, да и сейчас есть не очень-то много сходств с прогрессивными идеалами, они открыли Путина именно таким, какой он есть. Он – тип политического лидера, который защищает традиционные ценности и совсем недавно – всего лишь год назад – подписал указ о политической защите традиционных ценностей. Это был переломный момент. Наблюдатели из западного прогрессивного лагеря поняли это в самом начале его правления. Поэтому их ненависть неслучайна. Всё очень серьёзно. Это метафизика.
Если ваша главная цель разрушить традиционные ценности – традиционные семью, государство, отношения, убеждения, а у того, кто их защищает, есть ядерное оружие (это маленькая, но немаловажная деталь), то вам придёт конец. Так что у них есть основания к русофобии и ненависти к Путину. Это не просто фобия к Советскому Союзу и России. Тут всё более глубоко…
______________
* ЛГБТ - организация внесена Росфинмониторингом в список террористов и экстремистов и запрещена на территории России.
Царьград продолжает настаивать, что специальная терминология в виде "ЛГБТ" не нужна. Подобные вещи следует называть своими именами. Речь идёт об извращениях.