Действие рассказа Оноре де Бальзака "Ведьма" происходит в 13-м веке в небольшом городке, где некоторые знатные особы, а также горожане и простолюдины со всей епархии явились с показаниями о бесчинствах дьявола, подозреваемого в принятии женского обличья, и о великом зле, им содеянном душам христианским. В настоящее время оный дьявол ввергнут в темницу при капитуле, и уважаемой святой инквизиции предстоит разобраться в обоснованности предъявленных ему тяжких обвинений.
Посмотрим объективно и мы на суть этого громкого процесса и факты, на основе которых он был организован.
Первым явился для показания некий Жеан, именуемый Тортебра, или Ловкач, турский горожанин, который рассказал следующее:
Свидетельствую, что около двух лет тому назад под Иванов день, когда жгут праздничные костры, незнакомый мне дворянин, состоящий по всей видимости на королевской службе и находящийся у нас по пути следования из святой земли, выразил желание нанять у меня дом, выстроенный мною за городом...
В упомянутом доме названный рыцарь поселил девку, видом пригожую, одетую на иноземный лад — по-сарацински или по-мавритански. Он прятал ее ото всех и не допускал никого к дому на расстояние выстрела из лука. Все же я рассмотрел, что голова ее разубрана пестрыми перьями, цвет кожи сверхъестественной красоты, глаза же ее так пылали, что описать не берусь и думаю, что бил из них адский пламень.
По той причине, что покойный рыцарь угрожал смертью каждому, кто посмел бы сунуть нос в ее жилище, я с великим страхом покинул свой собственный дом и по нынешний день втайне хранил сомнения, опасаясь, не дьяволица ли оная чужеземка, столь привлекательного обличья, что среди женщин я еще не видывал ей равных.
Тогда говорили, будто дьяволица привязала к себе названного рыцаря своими длинными волосами, якобы наделенными теми горячительными свойствами, посредством коих адский огонь охватывает христиан, под видом огня любовного, и они предаются плотскому неистовству, пока душа не выйдет вон из тела и попадет прямо в руки сатане. Я же утверждаю, что ничего подобного не видел, разве только видел покойного рыцаря изнуренным, зачахшим, не могущим пошевелить перстом. И все же он до последнего часа, не внимая уговорам духовника, рвался к своей девке.
Как видим, пока ничего из описаний Жеана Ловкача не дает оснований для того, чтобы назвать женщину ведьмой. Он засвидетельствовал лишь ее необыкновенную красоту и непреодолимое желание рыцаря проводить с ней как можно больше времени, что является абсолютно естественным стремлением для влюбленного человека. Впрочем, возможно, Жеан просто никогда не был влюблен и не привык созерцать красоту в своем окружении, что навело его на мысли о сверхъестественном происхождении данных обстоятельств.
Следующие показания давал рыцарь Гардуэн, который был вызван в качестве мужа рассудительного, ученого и уважаемого. И вот что он рассказал:
Верно одно, что он, уже старик, не приемлющий больше удовольствий, почувствовал себя вдруг молодым человеком во время последнего ужина, коим угостил его барон де Круамар. И что голос чертовки проник ему в сердце еще прежде, нежели достиг слуха, и зажег во всем его теле такой пламень страсти, что жизнь его стала исходить тем же путем, откуда она берется. И если б не прибег он к помощи кипрского, если б не напился, чтобы закрыть глаза, свалиться под стол и не видеть пламенного взора дьяволицы — хозяйки дома — и не погубить себя ради нее, он уж, наверно, убил бы юного де Круамара, чтобы хоть раз насладиться ласками этой сверхъестественной женщины.
По той причине, что разжигающий вид мавританки взбодрил бы его, как юношу, его, полумертвого старца, и лишил бы последних жизненных сил, названный рыцарь Гардуэн просит нас не вызывать при нем на допрос сию владычицу любовных чар, коей если не дьявол, то сам бог-отец даровал непонятную власть над мужчинами.
Наконец, был вызван для показаний торговец еврей Соломон аль Ратшильд, который поведал о том, что поставлял на крупные суммы товары этой даме. Так, он продал ей золотые подсвечники в несколько ветвей, изящной чеканки, несколько серебряных позолоченных блюд, кубки, украшенные драгоценными камнями — изумрудами и рубинами. С востока выписал для нее множество роскошных тканей, персидских ковров, шелковых материй и тонкого полотна. попугаев, птиц, перьев, пряностей, вин из Греции и бриллианты.
На вопрос, доставлял ли он ей какие-либо предметы для дьявольских заклинаний, как то: кровь новорожденных, черные книги и другие предметы, обычно употребляемые колдуньями, аль Ратшильд поклялся своей иудейской верой, что никогда ничем подобным не торговал. По словам его, он ведет слишком крупные дела, чтоб заниматься такими пустяками, ибо он поставляет драгоценности для некоторых весьма могущественных особ. Притом он заявил, что считает даму, о коей идет речь, весьма честной особой и самой обыкновенной женщиной, только невиданной красоты и изящества. Слухи о ее одержимости считает пустой выдумкой сумасбродов. Что и занесено в протокол для того, чтоб в свое время обсудить на соборе капитула.
Чуть больше света на загадочную личность подсудимой пролила явившаяся для дачи показаний аббатиса монастыря, в котором, оказывается, ранее проживала эта девушка под именем сестры Клары. Приютил ее монастырь в возрасте 12 лет, подобрав с улицы, но со временем все стали отмечать ее необыкновенную грусть. Спрошенная аббатисой о причинах уныния, названная сестра, обливаясь слезами, ответила:
что причины сего ей самой неизвестны; что уже тысячу и один раз проливала она слезы, оплакивая свои прекрасные волосы, и что, помимо того, она жаждет свежего воздуха и не может сдержать желания бегать, карабкаться на деревья и резвиться, как ее к тому приучила жизнь под открытым небом; что ночи свои она проводит в слезах, мечтая о темном боре, под сенью коего ей случалось не раз ночевать. Несмотря на данные аббатисой мудрые материнские советы, злой дух все же упорствовал в названной сестре Кларе, и она по-прежнему любовалась листвой дерев, зеленью лугов, глядя на них в церковные окна во время богослужения и в часы молитв. Она, коварная, напускала на себя мертвенную бледность, лишь бы остаться ей в постели, а иной раз носилась по монастырскому двору, подобно козе, сорвавшейся с привязи.
В конце концов она исхудала, утратила свою неописуемую красу и блуждала как тень. Вследствие чего попала в лазарет, откуда бесследно исчезла через некоторое время.
"Я как будто вновь обратился в школяра, что, сбежав из класса, весело резвится в полях и ворует яблоки"
В общем, мы видим красивую и очень живую девушку, наполненную любовью к миру, очарованием и любопытством к жизни. Не успев или не захотев надеть на себя маску унылого лица и полного безразличия к безрадостному существованию, она спонтанно привлекала внимание людей, которое, правда, не всегда было со знаком плюс. Основной претензией к ней стал факт необъяснимого влечения со стороны мужчин, с количеством которых у нее явно был перебор (на мой взгляд)). Но я бы в этом разборе обратила внимание не на мораль, которая очевидно попирается в этом рассказе, что будет иметь свои печальные последствия. А на причину, по которой мужчины чувствовали себя счастливыми рядом с ней. Возможно, в ее собственных словах можно будет увидеть этот загадочный процесс:
Спрошенная вторично, она ответила, что если б судья знал, каким обожанием она окружала возлюбленного, с какой покорностью следовала за ним во всех его начинаниях, благих и скверных, если б он знал, с каким усердием ему подчинялась, с какой радостью исполняла желания возлюбленного, внимая, как закону, каждому слову, которым он дарил ее, если б судья знал, каким поклонением пользовался этот мужчина, то мы сами, старый судья, сочли бы вслед за ее возлюбленным, что никакими деньгами не оплатить эту великую привязанность, которой ищут все мужчины. Затем она сказала, что никогда ни у одного из них не просила ни подарка, ни платы и довольствовалась тем, что жила в их сердцах, в чем и находила непрерывное, невыразимое наслаждение. Она чувствовала себя богатой, обладая сердцем возлюбленного, и не помнила ни о чем ином, как только о том, чтобы воздать ему большей радостью, большим счастьем, нежели то, что от него получила.
На мой взгляд, в этом и заключается сама суть женственности.
Какой совет вы бы дали сестре Кларе, если бы она жила в наше время? Может, для собственной безопасности ей следовало бы напустить невыносимо кислый вид и строго следить за тем, чтобы поменьше улыбаться?
Или ей стоило бы выбрать одного любимого мужчину, чтобы стать ему в радость, любовь и утешение?