Молча проходим паспортный контроль и таможенный досмотр, не общаемся в зале ожидания, каждый уткнувшись в свой смартфон. Родин, как обычно, на людях держится холодно и отстранённо, что вносит ещё больший раздрай в мои ощущения, чувствую напряжение, грозовой тучей нависшее над нами, слышу, как, потрескивая, накапливаются заряды. В тысячный раз говорю себе, что это лишь плод моего воображения, но в груди продолжает предательски звенеть.
Со стороны, наверное, вообще, не понятно, что мы летим вместе. Стараюсь не коситься на Дара, но, практически, уверена, что он совсем не смотрит на меня. Кожу бы жгло. Странная особенность моего организма – безошибочно улавливать его взгляд, как будто настроена на него подобно камертону. Когда нас приглашают на посадку, мы так же, не переговариваясь, встаём и идём на выход. Я погружаюсь в свои мысли, устав ждать начала какой-нибудь, хотя бы, ничего не значащей беседы. А ещё мне необходимо настроиться на предстоящий полёт, чтобы не так сильно трястись, как в прошлый раз. Не хочется нарываться на ещё один отвлекающий манёвр Родина.
– Может, у окна хочешь сесть? – интересуется Дар, останавливаясь рядом с нашими местами в бизнес-классе.
– Не-е-ет, – шумно выдыхаю я, вздрогнув.
– Зря, виды будут потрясающие, горы, моря, пустыни…
– Издеваешься?!
– Прости, не удержался, – хмыкает Дар и, закинув наши сумки на полку сверху, занимает кресло у иллюминатора.
Отворачивается от меня и достаёт свой ноутбук. Я сажусь следом, кладу в рот леденец, прикрываю глаза и уже привычно вжимаюсь в кресло. Каких-то четыре часа двадцать минут. Я переживу. Стюардессы проводят инструктаж, ещё больше выбивая меня из колеи. Из динамиков доносится приветствие командира корабля. Судя по голосу, слишком молодого, и от этого я невольно кривлюсь, сразу пристёгиваюсь, хотя самолёт ещё даже не начал движение. Крепко обхватываю руку Дара, а носом утыкаюсь ему в плечо. Это жалкая иллюзия, но так я чувствую себя почти в безопасности. В голове тикает уже привычное: раз, два, три, четыре…
Родин кидает на меня немного снисходительный взгляд и улыбается.
– Только руку мне не оторви, когда взлетать будем.
– Тебе жалко, что ли? – жалобно ною и начинаю дрожать, как только самолёт трогается, выруливая на взлётную полосу.
Родин, всё‑таки, выдёргивает свою руку из моего панического захвата и притягивает меня к себе, насколько это возможно, когда ты пристёгнут к креслу. Моя голова оказывается у него на груди, сильные руки обнимают напряжённые плечи, а в макушку упирается его подбородок. Я облегчённо выдыхаю. Мне чертовски неудобно перегибаться из своего кресла к нему, но так действительно в тысячу раз спокойней. Стюардесса подходит к нам, чтобы сделать замечание, но перехватывает взгляд моего мужчины и отступает.
Прикрываю глаза, считать и молиться не получается. У меня есть гораздо более действенный способ отвлечься. Я прокручиваю в голове события трёх последних дней, пролетевших как один миг, и судорожно пытаюсь найти ответ: «Что дальше?!»
Выходные мы провели в загородном клубе «Лукоморье», где я получила своё «романтическое свидание», а Дар закрыл очередной гештальт «додрать динамо». В понедельник, на утренней оперативке, Родин объявил о предстоящей смене владельца ООО «Клиника Здоровья», своём назначении на должность заместителя министра по организации медицинской помощи взрослому населению и нашей помолвке. А потом мы сразу уехали оформлять всё официально и полдня провели в нотариальной конторе, подписывая новые учредительные документы и доверенности. Когда закончили с этой бумажной бюрократией и сели в эскалейд, была так вымотана, что не сразу замечаю, что едем мы не домой, а куда-то совершенно не туда, внезапно оказавшись в районе «Смоленской».
– Странный ты выбрал маршрут, это что – круг почёта? – ворчу, поглядывая на строгий сосредоточенный профиль Родина.
– По делу сначала заскочим кое-куда… – отзывается глухо.
Не уточняю, атмосфера в салоне не располагает к разговорам от слова «совсем». Через пару минут Дар паркуется на Плющихе, выключает зажигание, отстёгивается, лезет в бардачок, задевая моё колено, и достаёт оттуда паспорт.
– Что сидишь, Лилия Анваровна? – едко усмехается, дьявольски сверкая зелёными глазами, – Вылезай, пойдём в ЗАГС, раз не веришь, что я серьёзно настроен.
От шока у меня отваливается челюсть. Я не то, что из машины выйти, даже моргнуть сейчас не могу. Улыбка Дара становится шире – ему явно нравится эффект.
– Выходи-выходи, давай, – подначивает, заботливо отстёгивая мой ремень безопасности и бережно убирая мне его за плечо.
Когда наклоняется, чтобы дотянутся, его лицо почти касается моего. Меня окутывает его резковатым морским запахом, и это будоражит, позволяя очнуться.
– Ты же несерьёзно сейчас… – слабо бормочу.
– О, не-е-ет, Лиль, я совершенно серьёзно! – хмыкает Дар, и глаза его блестят как у игромана, который только что всё поставил на кон, – Я взрослый мужик уже, и меня заколебало каждый раз себе секс специально организовать. Мне, может, уже и лень иногда! Я нормально хочу, чтобы дома гарантированно ждали женщина, ужин, какой-нибудь пёс или кот… Раз детей пока не будет…
– Я-я-я, ну не прямо же сейчас… – ошалело хлопаю ресницами, а потом мотаю головой, засмеявшись, – Да ты издеваешься! На «слабо» меня берёшь?!
– Нет уж, Лилия Анваровна, вся моя собственность уже переоформлена на тебя, рискованно мне теперь тянуть с регистрацией брака… Вдруг опять к родителям сбежишь? – Дар посмеивается, перехватывая мою руку и заглядывая в глаза.
И у меня сердце сладко сжимается. Вроде бы, и шутит, а вроде… Он замолкает, и я ничего не говорю. Жадно всматриваемся друг в друга. Родин сжимает мои пальцы в своих, как будто ждёт ответа, а я…
– Я не против, вообще, – губы дрожат, когда ему улыбаюсь, – Но, мне кажется, пока рановато так далеко заходить…
– Почему? Думаешь, что-то изменится? – упрямо выгибает бровь.
– Мы всего месяц встречаемся… Почти не знаем друг друга…
– Ты уже согласилась в Казани… Забыла? – Дар расслабленно кладёт локоть на руль и начинает постукивать по торпеде пальцами, скользя по мне тягучим взглядом.
– Забудешь с тобой! – смеюсь, невольно трогая обручальное кольцо на правой руке.
Это какой-то абсурд, но у меня внутри щекотно взрывается сотня пузырьков, а Родин фыркает, на секунду закатив глаза.
– Пойдём, ты домой спешила, – гладит меня по волосам.
– Знаешь, сейчас можно и через Госуслуги подать. Необязательно идти в ЗАГС.
– Да-а-а? Совсем отстал я от жизни… Подавай, у меня даже приложения нет, – протягивает мне свой паспорт.
Беру на автомате. Отстраняюсь, чтобы лучше видеть его мимику.
– Нет, ты, правда, серьёзно?!
– Абсолютно, – кивает и подмигивает.
– Я ведь, правда, сейчас подам, – мстительно трясу его паспортом, загораясь тоже каким-то нездоровым азартом.
Родин демонстративно косится на наручные часы, сдвигая рукав.
– Не тяни уже. Одни пустые угрозы.
– Ла-а-адно, – залезаю в приложение, Дар придвигается вплотную, чтобы тоже видеть экран.
Найдя нужную услугу, начинаю листать его паспорт на предмет необходимых данных и штампов. Вписан только сын, есть отметка о прекращении брака в связи со смертью супруги, и Родин такой зелёный птенчик на чёрно-белой фотке, что, не сдержавшись, тяну с умилением: «О-о-ой!» За что на меня тут же возмущённо шикают.
– Вбивай уже, если всё проверила.
Вбиваю. Руки вспотели, пальцы дрожат. Я не верю, не осознаю происходящее…
– ЗАГС этот выбираем?
– Да, давай, – кивает Родин.
– А дату?
– Ближайшая, – хищно скалится.
– Через месяц, двадцать девятое сентября?
– Ну, сойдёт, – Дар машет рукой, – Красивая дата, ещё и пятница. Удобно.
– Время? У нас будет выкуп? Или вдвоём сходим? – доканываю его вопросами.
– Эх-х-х, я бы предпочёл вдвоём, но твоя семья не простит, – горестно вздыхает, и по его лицу впервые пробегает тень, – Давай, часов в двенадцать.
Бронирую свободное место на 12:30.
– Фамилия?
– Меняешь, – отрезает Дар.
Тихонько вздохнув, ставлю галку.
– Сейчас оплатим пошлину, и всё!
Сердце колотится. Ловлю его взгляд, а он вдруг бездонный, как бескрайнее лазурное море, и совершенно серьёзный. Накрывает ощущением, что тону, но мне так хорошо-хорошо. В нём тонуть не страшно. Это инстинкт, ощущение, интуиция, не знаю, что именно, но оно такое сильное. Просто, отпускаю себя и доверяюсь. И в эту секунду я верю в судьбу, верю, что так правильно. И верю, что у нас всё будет хорошо.
– Дай, – Дар мягко забирает у меня телефон.
Хмуря брови, сосредоточенно вбивает карту, а я таю, как мороженое на солнце. Обвиваю его талию руками и прижимаюсь губами к плечу, закрываю глаза. На губах привкус ткани рубашки, в лёгких – его запах, тело окутывает коконом мужское тепло. Через минуту Дар кладёт мой телефон на торпеду, закончив, и крепко-крепко обнимает меня, рискуя задушить. Но я терплю, часто неровно пытаясь схватить воздух и чувствуя, как он целует меня в макушку.
– Ну, всё, Лилия Анваровна, через месяц ты станешь Родиной, – хрипло шепчет, как будто у него, как и у меня, стоит ком в горле, отстраняется, подцепляет мой подбородок и нежно целует в губы.
Самолёт набрал нужную высоту, и на табло загорается надпись с разрешением отстегнуть ремни. Я медленно отлипаю от Дара.
– Может, фильм посмотрим или сериал какой-нибудь?
– Давай, – соглашаюсь я, потягиваясь.
После непродолжительных дебатов останавливаемся на «Ликвидации», делим одни наушники на двоих, и Дар опять притягивает меня к себе, бормоча: «Иди сюда, змейка!» Я с ногами забираюсь в кресло, убираю подлокотник между нами и почти ложусь Родину на грудь, наконец-то, удобно устроившись. Затихаем, уставившись в экран. Вообще, уже не улавливаю, что там происходит, потому что чувствую, как едва уловимо Дар целует мои волосы. По затылку ползут мурашки… Это всё… Слишком интимно, что ли. И щекотно, и приятно, и страшно почему-то… Как будто я беру на себя что-то… Важное. Трепетно и неуютно одновременно. И ответить не могу, и оттолкнуть, и, просто, замираю в итоге, захлёбываясь внутри в этих ощущениях.