Я дежурил на электроподстанции военного аэродрома Остафьево, когда на близко расположенную взлётно-посадочную полосу со свистом и грохотом приземлился странный летательный аппарат; тормозной парашют его ещё не сложился, а тройка "стариков" нашего отделения уже бежала к началу полосы, оставив свой объект на попечение молодого солдата. Вскоре машина-тягач отбуксировала на стоянку невиданное нами доселе чудо конструкторской авиационной мысли - сигарообразный фюзеляж, больше похожий на ракету, резко скошенные назад крылья, длиной не более двух с половиной метров, и сразу бросилось в глаза отсутствие закрылков-элеронов на плоскостях и хвостовом оперении...
Скорость этого истребителя превышала трёхкратно скорость звука (около 4-х тысяч километров в час), и управление положением самолёта достигалось поворотом вокруг своих осей всех плоскостей - и крыльев, и хвостового оперения...
Подали к самолёту спецтрап, открылся фонарь кабины, и на землю, поддерживаемый техниками, спустился пилот в костюме диковинной конструкции (почти в таком же я позже видел наших космонавтов); лётчиком-испытателем оказался никто иной, как дважды Герой Советского Союза Владимир Константинович Коккинаки; на высоте 24-х тысяч метров у опытного образца истребителя КБ Сухого заглох двигатель, машина падала камнем, и лётчик сумел его запустить, когда до земли оставалось 4000 метров; ближайшим аэродромом был наш, на котором он и совершил вынужденную посадку...
Прилетевшие на вертолёте техники КБ, два дня копались в машине, и вот группа солдат и офицеров пришла посмотреть на взлёт, который ошеломил всех присутствующих: самолёт-ракета пробежал менее 100 метров, встал, как мустанг, на дыбы, раздался взрыв-хлопок форсажа, и аппарат за какую-то пару секунд скрылся в кучевых облаках...
Истребитель-перехватчик этот так и не вошёл в серию, но многие идеи и разработки отдельных его узлов претворены были позже в других сверхзвуковых машинах конструкции Сухого...
История вторая
Я уже учился на последнем курсе вечернего отделения института связи, когда мне, радиомеханику-настройщику, командир почтового ящика предложил попробовать разработать и самому изготовить переговорное устройство, на которое был получен спецзаказ от военного госпиталя в Сокольниках, отслеживающего состояние здоровья у военных лётчиков-испытателей. Через месяц был готов чертёж, ещё месяц ушёл на изготовление конструкции и отладку, и вот я уже в качестве испытуемого (сам разработал - на тебе и проверим) сижу в барокамере, где будет имитироваться подъём до высоты 6000 метров путём создания, постепенно, разряжения, соответствующего этой высоте...
Дали мне газету "Труд" с передовицей, которую я и должен был читать, а через иллюминатор, снаружи, за мной наблюдал военврач, задавая мне время от времени вопросы о самочувствии; в самой барокамере была предусмотрена шлюзовая камера, в которой поддерживалось разрежение на порядок ниже, чем в основном отсеке (с той целью, чтобы второй врач, в ней находящийся, мог бы прийти на помощь испытуемому, если бы тот почувствовал себя "не в своей тарелке", - наружную дверь открывать в такой ситуации просто нельзя из-за получения кессонной болезни)...
Я благополучно прошёл тестирование устройства, и был уже в зале, когда туда зашёл генерал-майор в лётной форме, поздоровался со всеми присутствующими за руку, выразил мне благодарность за работу и удалился. На мой вопрос, а кто это был, военврач ответствовал: "Шеф группы военных лётчиков-испытателей Степан Анастасович Микоян"...
История третья
Я приехал повидаться со своим двоюродным братом по матери, с которым, несмотря на большую разницу в годах, был очень дружен, а объединяла нас общая любовь к поэзии, знатоком которой мой кузен был. Брат только что вернулся с Кубы, где возглавлял строительство противоатомного убежища для кубинского правительства, о чём свидетельствовала грамота в шикарном альбомном исполнении, от самого команданте Фиделя Кастро, за его подписью...
За столом уже вовсю отмечали приезд Юрия Ивановича Кузнецова родня и друзья, меня посадили рядом с женщиной, которая оказалась руководителем группы прочнистов в КБ Туполева: сам Андрей Николаевич своё последнее детище, сверхзвуковой лайнер ТУ-144, не успел довести "до неба", и этим теперь занимался его сын...
Поинтересовавшись ходом работ, я вдруг услышал от коллеги генерального конструктора нелицеприятный отзыв
о нём, который сводился к сетованиям на то, что отец знал по именам-отчествам не только инженеров, но и многих высококвалифицированных рабочих, а сынок-де был не в папу - заносчив, и не перенял от отца его таланта...
Я воспринял её слова скептически, отнеся их на счёт каких-то мелких дрязг в КБ, но вскоре, на парижском авиа-салоне в Ле-Бурже, опытный образец ТУ-144 потерпел катастрофу, погиб ведущий конструктор, группа инженеров и экипаж...
Изготовленный впоследствии второй борт сделал несколько пробных полётов, но так и не был принят на пополнение Аэрофлота. Но и западный "Конкорд", на 20 тонн тяжелее ТУ-144 (при прочих, почти равных параметрах), как известно, продержался на авиалиниях только до первой катастрофы (на этом эра сверхзвуковой гражданской авиации
и прервалась)...