Ника заканчивала отчёт, выбивая последние строки на клавиатуре. Пятничный предновогодний день пролетел быстро, многих отпустили до обеда, только Вероника и руководитель отдела, Евгений Борисович, искоса следящий за ней сквозь стеклянные стены, оставались в помещении, разделённом рабочими стойками.
Наотмашь стукнув по клавишам, она удовлетворённо отправила четыре листа на распечатку. Когда бумага выползла из принтера, рядом уже стоял начальник, словно только этого и ждал.
– Ага, вижу, вижу, - с улыбкой сказал он и протянул руку, – Давайте.
Ника хотела вложить отчёт в прозрачный пакет, но шеф помахал листками и остановил её:
– Не надо, сам положу. А теперь идите. Желаю счастливого Нового года! - он схватил с соседнего стола пакет и вручил Веронике. – С праздником!
Ника улыбнулась:
– Спасибо большое, Евгений Борисович! Побегу домой, а то салаты не резаны, курица не жарена! И вас с наступающим! - она пожала руку начальнику и побежала одеваться.
Решила Глебу не звонить - сюрприз будет, он там один сейчас овощи отваривает на Оливье и курицу маринует.
Тихонько повернула ручку двери, стараясь не шуметь. Бесшумно стянула сапоги и повесила пуховик, заговорщицки улыбаясь.
"Сейчас зайду и крикну: Бу!" - про себя захихикала девушка.
В свои 22 года Вероника была хохотушкой, обожала шутки и розыгрыши. Тряхнув рыжей копной волос, сделала шаг в сторону кухни, но там было тихо. Вдруг послышались какие-то звуки из спальни. Она насторожилась. Едва различимы, звучали два голоса: один мужской - Глеба, а другой женский... Нет, не может быть! Тут вполне отчётливо послышался звук смачного поцелуя и смешок, а затем скрип кровати.
Ника дёрнула головой и поджала губы. В носу защипало, сердце норовило выскочить из груди через горло, а взгляд затуманился слезами. "Как в идиотской шутке!" - подумала Ника и задрожала, борясь с желанием распахнуть дверь и застать изменника с поличным, или взять себя в руки и молча ждать, когда он сам откроет дверь.
Здравый смысл возобладал и она на цыпочках прокралась в кухню, где села на стул у окна, стирая слёзы со щёк.
Глеб вышел с голым торсом из комнаты через пару минут, подтягивая спортивные штаны. Проходя мимо кухни, заметил Нику и замер, испуганно выкатив глаза.
– Ника?.. Ты давно здесь?
Она смахнула слёзы и едва слышно сказала:
– Достаточно, чтобы понять, что здесь происходит. - она горько усмехнулась, оглядев парня с головы до ног. – И кто она?
– Это не то, что ты подумала! - он даже забыл, зачем шёл в ванную. – Я просто...
– Что просто? - Вероника потянулась за стаканом, чтобы налить воды.
– Ты только не нервничай! - Глеб поднял руку и Ника заметила, как побледнело его лицо и задрожали пальцы. В этот момент из спальни раздался женский голос:
– С кем ты там разговариваешь, зай?
Сомнений не осталось - это была близкая подруга Вероники, Элеонора. Или Элька, как называла её Ника.
– О, зай! Надо же! - девушка залпом опрокинула в себя воду и отрывисто вздохнула.
В дверях возникла взъерошенная шевелюра блондинистых волос Эли. Она выкатила на подругу испуганные глаза.
– Ника?! Ты тут?! Что ты здесь...
– Сижу, жду, когда вы закончите. - Вероника вытерла рукой рот. – Что скажешь, "подруга"?
– Блин... - Эля вопросительно посмотрела на Глеба, но тот растерялся и стоял с открытым ртом и бегающими глазами. – Ну, чего ты молчишь-то? Скажи ей!
– Что сказать? - он переводил стеклянный взгляд с одной девушки на другую.
– О-ой, как что? Что мы вместе! - Элеонора потуже запахнула шёлковый халатик, принадлежащий Нике, и который она иногда одевала, оставаясь у них ночевать.
– Круто. - Вероника щёлкнула кнопкой на чайнике, хотя сейчас ей хотелось чего-то покрепче. – И давно? - рука сама потянулась за бутылкой шампанского, остывающего в стенке холодильника.
Эля села напротив и на пальцы накручивала локон. Оглянулась на парня, но тот так и стоял в прострации.
– Шесть месяцев. - сказала Эля, проведя ладонью по горящим щекам.
– М-м-м... И все эти шесть месяцев вы за моей спиной встречались у меня же в квартире? - пальцы её застучали по столу.
– Какая разница? - Элеонора вздёрнула носик и надула губы. – Это уже неважно. Мы любим друг друга, понимаешь?
– Понимаю, конечно. А я - так, владелец жилплощади, да, Глебушка? - Вероника встала и Эля напряглась, вытянув шею. – Не бойтесь, не трону. Думаю, вам уже пора. Обоим.
– Ник, - пролепетала Эля, – Прости, пожалуйста...
– Бог простит, голубки! Выметайтесь! - рявкнула Ника и нависла над подругой.
– Дай хоть одеться и вещи собрать. - Глеб стоял красный, как варёный рак.
– Что ж, я сегодня добрая. Одеться можете. А вещи я тебе сама соберу. Придёшь, когда скажу. - Вероника сложила руки на груди и прищурившись, наблюдала, как любовники суетливо носятся по комнате. Наконец, оба выпрямились и с сумками наперевес направились к выходу. – Скатертью дорога! - дверь грохнула и Ника сползла по стене, закрыв лицо руками.
Она выла часа полтора, наливая в фужер пузырящийся напиток, пока не опустела бутылка. Наплакавшись и стиснув зубы, очистила овощи, покрошив в салат, курица отправилась в духовку, а сама, накинув пальто, вышла в магазин за добавкой.
На улице люди спешили по домам, в окнах мигали гирлянды, где-то уже праздновали, а с неба сыпали крохотные снежинки, сверкая гранями в свете фонарей. Под сапогами скрипел снег, а она думала, думала...
" За что они так со мной? И как теперь выбросить из жизни 4 года с Глебом и 16 лет дружбы с Элькой? Ведь ближе её у меня никого не было с шести лет! Все секреты и тайны я могла рассказать только ей, все трудности обсуждали вместе, радовались, что, наконец, наладилось у обоих на личном фронте. И на тебе! За моей спиной! Целых полгода! А я ни сном, ни духом, надо же! Вот это конспирация... Штирлиц нервно курит в сторонке..."
От мыслей её отвлёк лай собаки, привязанной к перилам на входе в магазин.
Крохотный той-терьер, который поместился бы и в кармане, дрожал и слезящимися глазами оглядывал и обнюхивал каждого, кто проходил мимо. Ника присела рядом.
– Что, дружок? Оставили тебя, да? Одного, на морозе? Ай-яй-яй... Нехороший какой у тебя хозяин...
– Кхм! - покашлял кто-то сзади.
Ника обернулась, поднявшись с корточек. Позади неё стоял молодой человек в куртке и спортивном костюме. На вид ему было лет 25- 28, он был чисто выбрит и коротко стрижен. Только небольшая щетина портила весь вид.
– Ой. Это вы мальца оставили, да? А я уж думала, забыл кто... - Ника слегка качнулась.
– Нет, не забыл, сегодня охранник здесь суровый, он никакую живность не пускает, а Титан любит полаять в магазине, поэтому не спрячешь.
– Титан?! Эту козявку зовут именем древнегреческого Бога-гиганта?! - Ника захохотала.
– Ну да. Это не я её так назвал, а моя бывшая... - парень отвернулся и нахмурил брови.
– О, простите, не хотела обидеть. - Ника отвернулась и фыркнула.
– Не надо извиняться, что было, то было. И прошло. - он увидел, что Ника мнёт в руках пакет. – Что-то забыли купить?
– Нет. - она отвела глаза и старалась дышать в сторону, боясь, что молодой человек почувствует запах алкоголя. – Да. Шампанское.
Он вынул из кармана купон и протянул.
– Держите. Вам несказанно повезло. Сегодня скидка на алкоголь 25 процентов.
– Спасибо. - она смутилась, но листок взяла. Подумав пару секунд, спросила: – А что вы делаете сегодня вечером?
Он недоверчиво сощурил один глаз:
– А вы всегда об этом первого встречного спрашиваете?
– Вы единственный. Пока. - Ника облизнула сухие обветренные на ветру губы. – Просто я сегодня впервые в жизни буду встречать новый год совершенно одна и мне непривычно...
– Надо же! Представьте себе, я тоже! - он грустно засмеялся.
– Планы изменились?
– Ну, можно и так сказать. Мне изменили.
– Ух ты! И вам тоже? Ничего себе сюрприз на новый год, да? - она усмехнулась.
– А что, вы по этой же причине одна будете на праздник?
– Ага. Ну что, подождёте меня?
– Лучше вы мне адрес дайте или телефон, я свою еду ещё из дома принесу, а то испортится.
Ника продиктовала номер, он забил его в телефон и они разошлись.
Без пятнадцати десять он стоял перед ней в костюме, галстуке, с тортом в одной руке и пакетом с салатами в другой.
– А вы не боитесь? - молодой человек стянул ботинки и поднял лицо на Нику.
– Не-а. У меня, во-первых, есть перцовый баллончик, а во-вторых, камеры во всех комнатах.
– Камеры?! Зачем?! - он распахнул глаза.
– Глеб, то есть, бывший поставил. Говорил, волновался за меня.
– И что, они вот прямо сейчас работают?
– Да. - Вероника распаковывала салаты и выкладывала их в салатники. – Не бойтесь, кроме моего ноутбука, эти записи никуда не утекут. - она внимательно посмотрела ему в глаза. – Если у вас, конечно, нет дурных намерений. Вижу изображение только я, не переживайте.
– Понятно, - он поставил торт в холодильник. – Я не волнуюсь. Не расслабишься...
– Почему? Быстро привыкнете, даже думать потом не будете.
– Ну, ладно, что на стол отнести?
– Вот и вот, - Ника вручила ему два салатника, а сама пошла следом с нарезкой и хлебом.
– Ой, простите, совсем забыл! - он стукнул себя по лбу, поставив на стол посуду. – Мы же даже не познакомились!
– И правда! Вероника. - протянула руку девушка.
– А я - Артём. Приятно познакомиться.
Перед боем курантов она написала на бумажке желание и сожгла его, затушив в фужере. Он наблюдал за ней и тихонько потягивал виски из широкого стакана. Потом встал, и когда часы отбили полночь, а на экране возник президент, стукнул по фужеру и сказал:
– С новым годом, Вероника! Желаю, чтобы все ваши мечты сбылись!
– С новым годом, Артём! И вам всего самого хорошего! - на улице начали взрываться салюты, люди кричали "Ура!", а Ника смотрела в окно и думала, что новый год должен, нет, просто обязан принести ей новую жизнь. И новое счастье, которое она раньше желала каждый праздник себе, Глебу и Эле.
Они проболтали больше часа, потом решили послушать музыку и поделиться своими любимыми композициями. Вечер в первый раз в жизни прошёл для Вероники тихо и спокойно, без игр, частушек и стишков на табурете. Но почему-то именно такое чувство спокойствия и уверенности порадовало девушку так, как не радовали шумные застолья с кучей гостей.
Артём сидел рядом, рассказывал о себе, спрашивал Нику о том, что произошло, и она, вопреки убеждениям, как на духу, выложила ему всё, что произошло. Вечер превратился в сеанс откровений, где они узнавали друг друга и пытались вместе справиться с навалившимися трудностями.
Когда на часах было три ночи, а Ника уснула прямо в кресле, Артём накрыл её пледом, а сам тихонько ушёл, беззвучно защёлкнув входную дверь.
***
Новый год, и правда, принёс Веронике новое счастье - Артём с той ночи стал приходить чаще, а потом предложил пожить у него. Ника согласилась, а свою квартиру стала сдавать.
Так прошло три года. Помимо Титана, у Артёма и Ники появился кот Буран, который с самого появления в их доме умудрялся сносить всё на своём пути. О Глебе и Элеоноре Вероника и думать забыла, не говоря уже о звонках или переписке. Они тоже не проявляли внимания, пропав из её поля зрения. Да ей и некогда было - внезапно слегла мама, и отец стремительно терял зрение. Всё свободное время она проводила с ними, помогая во всём и занимаясь хозяйством. Артём не мешал, наоборот, часто возил Нику к ним и сам оставался на ночь.
Вероника мыла посуду после ужина, когда зазвонил телефон. На экране высветилось: Екатерина Васильевна. Это была мама Элеоноры. "Странно. С чего бы это?" - подумала девушка, но вытерев руки, поднесла аппарат к уху.
– Алло?
– Алло, Вероника, здравствуй. - голос мамы подруги звучал устало и безжизненно.
– Здравствуйте, тёть Кать. Какими судьбами?
– Никочка, ты прости, что звоню тебе спустя столько времени.
– Ничего. Как у вас дела?
Женщина вздохнула и Нике показалось, что она всхлипнула.
– Ты можешь к Элечке приехать?
– Что-то случилось?
– Да. Она серьёзно больна. Хочет перед смертью поговорить с тобой.
– Что?! Перед смертью? В каком смысле? - Ника чуть не выронила телефон.
– У неё лейкоз, четвёртая стадия. Осталось немного, врачи вообще не говорят, сколько ещё. Она лежит всё время, не ходит. Приезжай, пожалуйста.
– Хорошо, я приеду. Завтра, хорошо?
– Конечно, конечно. Мы всегда дома, так что - в любое время.
После работы Вероника поехала сразу к подруге, Артёма предупредила ещё вечером.
На кровати, укрытая тонким одеялом, лежала бледная, исхудавшая, с тонкой полупрозрачной кожей, Эля. От её былой гордой красоты не осталось ничего, кроме огромных сине-голубых глаз, с тоской следящих за всеми.
– Элька, привет... - Ника сглотнула ком в горле. – Ну, как ты? - взяла ладони подруги в руки. Они все были исколоты уколами, вокруг ран - синяки в пол-ладони, а на одной кисти - катетер для ввода препаратов.
– Спасибо, что пришла. - Эля еле двигала белыми иссохшими губами. – Мне так много нужно тебе сказать... - она всхлипнула. – Я так виновата перед тобой... - из глаз несчастной девушки потекли слёзы, и Ника сжала тонкие пальцы Эли в своих ладонях.
– Элька, перестань, не плачь! Я на тебя зла не держу. Забыла? Всё, что ни делается, - к лучшему! - Вероника натянуто улыбалась, еле сдерживая рыдания, ком в горле не давал дышать.
Мама Эли закрыла дверь, чтобы они могли спокойно поговорить.
Ника приходила почти каждый день. Они говорили до самой ночи, плакали, смеялись, вспоминали прошлое... Элеонору она простила, обещала помочь Глебу на похоронах и даже поговорила с ним, обняв на прощание.
Через два месяца почти невесомое тело несли на себе близкие мужчины, среди которых был и Глеб. Он сдерживался, пока нёс гроб, но когда Элю опустили в могилу, упал на землю и разрыдался так, что его не смогли успокоить ни Екатерина Борисовна, ни Ника, ни родные. На поминальном обеде он ничего не ел, только пил и в конце был настолько пьян, что его уложили в кровать в спальне родителей Элеоноры.
Ника иногда звонила маме Эли, справлялась о его здоровье.
– Как он?
– Плохо, Ника, похудел сильно, рыдает вечерами. Родители забрали его пока к себе, чтобы руки на себя не наложил, и потихоньку успокоительное дают. Только не очень помогает. Вчера получше было, в контору поехал, а сегодня позвонил, говорит, не зайдёт, нагрузили сильно. Хоть бы работой увлёкся, всё полегче будет.
И он, правда, погрузился в проекты, пропадал там днём и ночью, Нику не беспокоил.
Но всё изменилось в один день, когда у выхода из офиса она столкнулась с Глебом. Он смотрел на неё шальными глазами с тёмными кругами вокруг, в руках держа огромный букет красных роз.
– Ника, я знаю, мы должны быть вместе! - прокричал он так громко, что выходящие сотрудники обернулись.
– С чего ты это взял, Глеб? Я не одна и ты это знаешь. А тебе надо привыкать к новой жизни. - Ника попыталась пройти мимо, но он удержал её за руку.
– Я же знаю, ты любишь меня! И всегда любила!
– Откуда такие выводы? Разве я давала повод?
– Ты же приходила к ней, со мной разговаривала, обнимала...
– И что? Простая вежливость. Глеб, отпусти меня, а то я закричу.
Он нехотя выпустил её локоть и отстранился, вытянув руку с цветами.
– Цветы возьми.
– Зачем? Как я это своему парню объясню? - она отшатнулась.
– Возьми, сказал. - ткнув букетом в грудь девушке, развернулся и быстрым шагом удалился.
Она подняла розы и положила их в ближайшую урну.
Потом он начал присылать цветы ей на дом. Квартиранты поначалу даже радовались, находя внутри открытки со словами любви к девушке, но вскоре их это начало напрягать и они крикнули вслед курьеру, что они - арендаторы, хозяйка живёт в другом месте, и чтобы он больше их не беспокоил.
Как - неизвестно, но Глеб нашёл новое жильё Вероники. Возможно, проследил от работы. Или, может, подключил свои связи в органах, но доставать начал и там.
Дважды они съезжали на съёмные квартиры, но каждый раз настойчивый ухажёр находил их, преследовал, стоял под дверями, писал на асфальте глупые слова, присылал цветы на работу. Однажды даже попытался изнасиловать девушку, забежав в подъезд следом. Ника еле отбилась - перцовый баллончик, наконец, пригодился.
Вечером одного из дней Ника готовила ужин. Артём задерживался и девушка то и дело смотрела на часы. Когда перевалило за девять часов, она снова набрала ему, но трубку он так и не взял, а потом вообще отключился.
Она стояла у окна, когда из-за угла вышла знакомая фигура.
– Артём! - воскликнула она и взмахнула рукой.
Но он двигался как-то странно, еле переставляя ноги, и держал руку у лица. Через несколько минут дверь открылась и Ника чуть не упала в обморок - он был весь в крови, куртки на нём не было, а рубашка изорвана в клочья. Глаза заплыли, носом шла кровь, губа порвана. Он поднял на неё красные глаза и пошатнулся. Она подхватила его и спросила:
– Что случилось, Артём? Кто это сделал?
– Точно не знаю, но знаю, кто их послал.
– Кто?
– Глеб...
– Зачем? Ему делать больше нечего? - Ника поволокла парня в ванную, где аккуратно помогала раздеться.
– Не знаю. М-м-м... - простонал он от боли.
– Ещё немного, потерпи. - она пустила в ванную воду и поддержала Артёма, когда он в неё забирался.
– Ника, давай уедем в другой город? - Артём умоляюще посмотрел на девушку. – Они угрожают мне не в первый раз, и кто знает, на что они ещё способны?
– Тём, ну, как я уеду? Тут мама больная, папа ослеп на один глаз, им уход нужен. У них, кроме меня, никого нет.
Артём приблизился к Нике и тихо сказал, глядя прямо в глаза:
– Они мне пригрозили, что если мы поженимся, меня убьют.
– Что?! Надо идти в полицию! - Ника вскочила.
– Какая полиция, Ника? Они и есть полиция! Мне корочками в лицо тыкали! - Артём подставил руки под струю воды..
– Я не знаю, что делать... Я забыла, когда спала нормально в последний раз... Он не смотрит на часы, шлёт сообщения в любое время дня и ночи, а утром караулит у подъезда... На работу ко мне приходит, перед руководством неудобно уже...
– У подъезда? Почему ты мне не сказала?
– Не хотела волновать...
– Ника, прошу тебя, давай уедем. Он не оставит нас в покое, пока что-нибудь не случится! - Артём схватил девушку за руки и потряс их.
– Тём, а как же мама и папа?
– Наймём им сиделку, я помогу.
– Так нельзя, с чужим человеком оставлять - нехорошо. - Вероника закрыла рот рукой, бегая глазами вокруг.
– Давай так. - Артём сложил руки перед собой. – До завтра думаем, а там - как решишь, так и будет. Мне порядком надоела вся эта история. Всё, чего я хочу - это спокойно жить с тобой и растить детей.
Вероника обняла его и поцеловала в распухшую щёку.
– Я тоже, любимый мой!
Выйдя из ванной, Артём медленно взял со стола телефоны, выключил их, затем обесточил дверной звонок, защёлкнув щеколду, наглухо зашторил окна и уложил возлюбленную в кровать.
– Сегодня мы обязательно выспимся! - сказал он.
– Прежде дай я за тобой поухаживаю. - она наклеила пластырь на бровь, и щёку, нанесла мазь, потом нежно поцеловала его и укрыла одеялом.
Сна не было почти до самого утра, как и покоя. Она ворочалась, стонала, просыпалась и удалось забыться только под утро.
Перед рассветом к ней во сне пришла Элеонора и скорбно смотрела на подругу, сложив руки. Свадебное платье из белого шёлка развевалось на ветру и Нике показалось, что она даже чувствует аромат её духов. Вероника упала на колени и начала умолять:
– Эля, подружка моя, душа моя родная! Прошу тебя, сделай что-нибудь с Глебом! Он не даёт нам жизни, преследует, хочет убить! Говорит, что не даст нам пожениться и превратит нашу жизнь в ад! Молю тебя, помоги!
Эля немного постояла, потом развернулась и растаяла в воздухе, слегка коснувшись прозрачным шлейфом руки девушки.
Когда Ника открыла глаза, она впервые за много дней и месяцев поняла, что теперь всё будет хорошо.
Три дня о Глебе не было слышно ничего, пока не позвонила Екатерина Борисовна:
– Ника, горе-то какое! - закричала женщина и разрыдалась в трубку.
– Что случилось, тёть Кать?
– Глеб! Разбился насмерть!
– Как разбился? Что случилось?
– На машине врезался в столб на загородной трассе!..
Вероника стояла и не знала, от чего ей плакать - от сожаления, что погиб человек, с которым она прожила четыре года бок о бок, или от радости, что их мучения, наконец, закончились.
На похоронах, стоя с каменным лицом позади толпы, она искала возможность побыстрее уйти. В машине ждал Артём. Они, наконец, подали заявление в ЗАГС.
