Исповедь.
Павел любил Таню, потому что просто любил, и всё! Любил всецело, без объяснений этого волшебства. И всё же он понимал, что Таня — человек особенный, не похожая на большинство молодых женщин. А вот чем? Сразу он ответить себе не мог. Таня плакала почти беззвучно, но когда она плакала так, то казалось, в этом выражается безутешная скорбь всех матерей, недавно потерявших ребенка.
Глядя на нее, сердце сжималось, ком подступал к горлу, и самому хотелось заплакать. А когда смеялась, казалось, звенит ручеёк, и радуга сияет в брызгах огромного фонтана на фоне яркого солнца. Она была непосредственна, как ребенок, и одновременно умна и рассудительна. Таня никогда не позволяла себе никакого намека на вульгарность и неряшливость. Если носила короткие юбки, то чуть выше колен, но и этого было достаточно, чтобы оценить красоту её стройных точеных ножек. К лицу были и широкие платья, и джинсы в сочетании с кофточками, косынками и футболками, а особенно мужскими рубашками с закатанными рукавами. Павел никогда не видел у неё большого маникюра, ярких накрашенных губ, глубокого выреза декольте на груди, обнажающего края выпуклостей. Небольшая грудь её была очень аккуратной, подчеркивающая гармоничность её фигуры, и обворожительно притягательной. Стройностью фигуры она напоминала трепетную лань с перекатывающимися под кожей эластичными мышцами. В ней удивительным образом сочетались открытая детскость, даже озорство, неподдельная непосредственность и утонченность молодой женщины. У Павла почти было готово односложное определение образа и характера его любимой жены, но он никак не мог его выразить. И, наконец, он понял. Кроме того, что Таня была внешне очень привлекательной, у неё ещё было фантастическое чувство меры: в поведении, в определенном, только ей присущем, стиле одеваться, во внешности и во всем, что её окружало. Всё это говорило о хорошем воспитании, и тонком восприятии мира. Она всегда чувствовала грань дозволенного и никогда её не переходила. Но главное — у Тани была душа, добрая и светлая душа. Когда Павел оценил всё это, то невольно содрогнулся от осознания того, каким драгоценным и хрупким сосудом он обладал. Теперь он больше всего на свете боялся чем-либо обидеть эту большую и ранимую душу. Павел также понял, что совместить его представления о жизни, учитывая его профессию, с представлениями Тани о жизни будет нелегко. Теперь для него это стало очевидным. Другие поведенческие качества требовала его работа — скрытность, находчивость и даже изворотливость, выдержка и терпение, умение управлять своими эмоциями, самоконтроль, беспощадность к врагам. Верность долгу и делу, любовь к родине, родителям, друзьям и трепетное чувство к Тане противоречивым образом теперь сочетались в Павле.
Теперь Павлу со всей очевидностью открылось, как это нелегко находиться на границе света и тени. А Таня? Как воспримет она Павла в этой новой ипостаси, к которой он стал привыкать? Хотя, пример есть. Таким примером был её дядя и его начальник генерал-лейтенант Бахметьев Степан Васильевич. Это вселяло надежду, что все будет хорошо.
На четвертый день после завтрака, когда Павел и Таня собирались на экскурсию на водопад «Пасть дракона». В дверь номера тихонько постучали.
– Да, открыто, – громко сказал Павел.
– Разрешите войти? – спросил незнакомец, открывая дверь, не решаясь войти.
– Входите, входите, – проговорила Таня, – можно.
– Павел Васильевич, – обратился незнакомец к Павлу, – у меня к вам поручение от полковника Сергеева.
– А вы кто такой? – удивился Павел.
– Простите, что сразу не представился. Я старший лейтенант Лёвкин, вот моё удостоверение.
– Что вы хотите, лейтенант? – снова спросил Павел.
– Мне поручено крутить вам фильмы, – доложил Левкин.
– Фильмы, какие фильмы и кому — нам? – недоумевал капитан.
– Вам двоим с супругой, фильмы об Америке, точнее о США.
– Нам только двоим? – удивилась Таня. – Нам отдельно кино ещё не показывали, и что это за фильмы и когда и где мы их будем смотреть, уж не здесь ли, в номере?
– Никак нет, – отчеканил лейтенант. – Я буду их крутить для вас в малом кинозале санатория на пятом этаже.
– Вот так, для нас двоих в кинозале, а как же остальные отдыхающие, им же тоже захочется смотреть? – удивилась Таня.
– Не думаю, что захочется, все фильмы на английском языке из архива конторы.
– Да, интересно, – попрактикуемся, Паша, а то я стала забывать некоторые слова, – сказала Таня, обращаясь к мужу. – Так когда будут проходить сеансы?
– Вечерами с шестнадцати часов и до ужина. По понедельникам, средам, четвергам и пятницам фильмы документального и методического характера как себя вести в США с момента посадки в самолет, в самолете и по прибытии в аэропорт, например, Джона Кеннеди, посадка в такси и всё остальное пошагово. Знакомство с улицами таких городов как Вашингтон, Нью-Йорк, Лос-Анджелес с магазинами, театрами и другими местами досуга американцев. Особенности поведения на улице, в отеле и других общественных местах, с полицией. Быт, достопримечательности и многое другое с комментариями и инструкциями тоже на английском.
– Так, но ведь это же учеба, а мы все-таки на отдыхе, – смутилась Таня,– хотя и полезная и интересная, может быть?
– Очень интересная, а комментарии остроумные и даже приводятся смешные недоразумения. Но я не договорил: по вторникам и субботам один художественный фильм, а по воскресеньям два. Фильмы чудесные, все были номинированы на «Оскар», получите истинное удовольствие.
«Так, – подумал, Павел, – времени в обрез, и наши в конторе решили начать мою подготовку уже здесь. Но это не напрягает, будем совмещать полезное с приятным».
В храме Покрова Пресвятой Богородицы, в который вошли Павел и Таня, было сумрачно. Горели лампады и свечи перед иконами. Дьякон с молитвой совершал каждение храма, обходя его по кругу. Прихожане, увидев вошедшего батюшку, быстро подходили к нему и, сложа ладони, просили благословения. Вокруг царило умиротворение и торжественное спокойствие перед большой воскресной службой. Храм перед литургией постепенно заполнялся прихожанами. Таня остановилась перед иконой Казанской Божией Матери и тихо молилась про себя своими словами. Молитв, кроме, «Отче наш», она не знала, поэтому эта произвольная её молитва была обращением молодой грешной женщины к такой же молодой женщине, которая была безгрешна и которая была Богородицей. Таня вспоминала всю свою жизнь, все прегрешения, большие и малые, и спрашивала себя, достойна ли она того счастья, которое даровано ей? Она молилась со слезами на глазах от всей души о прощении и том, чтобы это счастье не отнялось от нее, какие бы трудности и испытания не пришлось пройти. А ещё, если она достойна, чтобы родить сына, похожего на Павла, и о том, чтобы Павел был жив, и Господь хранил его. А Павел стоял перед иконой Христа Спасителя. Молча, он всматривался в Божий Лик и подумал, что ему сейчас тоже тридцать, возраст, когда Христос вышел на служение людям. Его путь служения был тернист и опасен, а в конце жертвенный. А Павел? Павел задавал себе вопрос, может ли он быть прощен, избрав для себя такой путь служения и теперь, когда на нем лежит тяжкий грех суда над людьми? Сможет ли Господь простить его или придется еще понести наказание? Павел искренне раскаивался и обещал больше никогда в жизни не творить самосуда. Он благодарил Бога, что живой, за Таню, и за то счастье, которое не заслуживает, но оно у него есть. Он также просил Создателя хранить их с Таней и, если это возможно, подарить им ребенка.
Конец второй книги. За ней последует третья. Жду ваших оценок, друзья.