Лебединая песня
Павел стоял по пояс в воде бассейна санатория «Жемчужина Черного моря». В море вода была ещё холодная, а в бассейне — в самый раз. Лучи яркого солнца, отражающегося в воде, слепили глаза, но он не замечал этого. В глубокой задумчивости он вспоминал события четырех минувших лет пребывания на Украине. Нападение бандитов на Таню в поезде и её ранение, его возмездие за это нападение.
Задание, выполнение которого требовало напряжения воли, психических и физических сил в условиях процветания бандитизма на Украине, вербовка ЦРУ и, наконец, месть этих двоих мерзавцев пять дней назад. Когда стало спокойно и он почувствовал себя в безопасности, в голове постоянно крутился этот калейдоскоп. Капитан Чернышёв уже не был тем романтическим юнцом, мечтавшим стать разведчиком. Нет, он не разочаровался в профессии, просто к нему пришла серьезность бойца, получившего боевой опыт.
Наверное, прав Красовский, утверждая, что реабилитация — не такое уж простое дело, в начале которого необходимо было сбросить груз психологического напряжения, чтобы продолжать работать с чистого листа. Процедуры потихоньку делали своё дело: массаж, ванны, аутогенная тренировка, пробежки, плавание — всё на пользу, но не было главного — Тани. По приезде в Москву, как только Павел прибыл в контору, Сергеев, вручая билет на поезд и путевку в санаторий, приказал отправляться в Сочи немедленно, мотивируя это тем, что срок реабилитации был ограничен, а потом Павлу предстояло новое задание и очень сложное. До поезда оставалось полтора часа, и он не успел позвонить Тане. Хотя и это было запрещено. Красовский, ответственный за реабилитацию Павла, сказал, что первые пять дней никаких связей с внешним миром, особенно со знакомыми, чтобы реабилитация была полезной и эффективной. Шёл третий день, как он был здесь. Павел считал дни, чтобы на шестой день позвонить любимой жене в Москву и сказать, что он здесь. Поселили его в шикарный двухместный люкс с видом на море. Других номеров не оказалось. Павел, в принципе, был не против, только очень не хотел, чтобы к нему подселили какого-нибудь храпуна. Вот это будет реабилитация! Погруженный в свои невеселые мысли, он не замечал ничего вокруг.
И вдруг две небольшие нежные ладошки закрыли ему глаза. У Павла перехватило дыхание. Это прикосновение ни с чем нельзя было перепутать. Его захлестнула волна такого нежного и сентиментального порыва, что ком подкатил к горлу, а к глазам невольно подступили слезы. Он стоял молча, боясь пошевелиться и спугнуть это щемящее душу наваждение. Все чувства, как тогда, в Варадеро, судорожно охватили его. На спине он чувствовал прикосновение её упругой груди, дыхание прямо в ушко и запах молодого женского тела, который был присущ только одному человеку на свете. Молча он взял её ладони в свои и опустил их к своим губам. Она тоже стояла молча, с трепетом принимая его ласку и все больше прижимаясь к нему. А Павел опустился на колени, повернулся к ней и стал целовать её ноги. Потом он взял её на руки и понес в корпус мимо портье и удивленных женщин за стойкой регистрации и контроля. И никто из них не проронил ни слова. Возможно, они уже знали, что к Чернышёву Павлу Васильевичу приехала жена из Москвы.
Поцелуи бывают разные: страстные, жаркие, эротичные, требовательные, похотливые, но Танины поцелуи были совсем другими. Таня целовала нежно и трепетно — так, как будто она передавала какую-то неземную подпитывающую энергию, которая вливалась в Павла мягко, плавно, но уверенно. Это действительно была энергия, которую Таня передавала и одновременно принимала её сама, вызывая в нем очень мощный поток нежной силы. От одного этого действия возникало чувство полета, парения над землей. Казалось, они вечно могли наслаждаться одними лишь только поцелуями. Таня никогда не делала лишних нетерпеливых движений, ожидая отзыва от Павла на движения её рук, поцелуи и нежные прикосновения. Она ждала, когда он войдет в резонанс её чувств, постепенно вводя его в такое же состояние, в которое входила сама. Видя, как он переполняется чувством, она мягко его тормозила. И, наоборот, вливала в него силы, когда он отставал, добиваясь чувства нереальности происходящего и апогея. Тогда на этом пике критической массы энергии, когда их тела соединялись в единую плоть, вулкан взрывался. Таня вскрикивала: «Ах»! И они устремлялась в межзвездное пространство, не видя и не слыша ничего вокруг, а там, казалось, распадались на молекулы и атомы, а потом и вовсе переставали существовать. Возвращаться на Землю не было ни сил, ни желания. Желание было одно — чтобы продолжалось это захватывающее дух таинство. Проходила целая вечность, прежде чем лента фантастического фильма снова медленно начинала возвращать их в покинутую накануне реальность. А в этот раз всё было гораздо ощутимее и острее. Они отдавались друг другу как в последний раз, понимая, что каждая такая встреча может быть последней. Они оба понимали это, пройдя через выпавшие на них испытания в минувшее время, и что они могут быть последними, что не исключалось спецификой их профессии.
– Паша, что это у тебя? – гладя его шрам на плече, спросила Таня.
– А, это? Это бандитская пуля, – отшутился Павел и нежно поцеловал жену в губы, отвлекая её от этой темы.
– Паша, я хочу ребенка, – прошептала Таня, заглядывая ему в глаза.
– Я тоже хочу, – ответил Павел, – и он у нас будет!
– Паша, пойдем в воскресенье в церковь и попросим Пресвятую Богородицу об этом.
– Обязательно пойдем и поблагодарим Бога за всё, что имеем, – ответил Павел.