Вчера одна из моих читательниц написала, что у какого-то аргентинского автора прочла: мол, он не понимает, как можно праздновать День Победы, когда столько людей погибло. Что это за праздник.
Я ответила читательнице, что аргентинцу - не понять. И жителям Бразилии - тоже, пожалуй. А вот, к примеру, сербы - в тот день, когда их война наконец-то тоже завершится Победой (верю, что и такой день настанет), - сербы нас поймут. А еще даже не знаю, кого вспомнить, кто бы нас понял.
Разве у аргентинца есть - в его семейной истории - заживо сожженные предки? Такие, каких в нашей стране были сотни тысяч. Когда немцы сгоняли жителей оккупированных территорий в амбары или церкви, закрывали их там и поджигали. Есть ли такое в памяти аргентинца? Пытался ли он представить это себе?
Разве аргентинец слушал рассказы бабули о том, как они с сестренкой собирали в годы войны лебеду, чтобы сделать из нее обед? Страна весь хлеб отдавала фронту. Недоедала, голодала - но верила в своих солдат. На вытянутых жилах - верила в своих солдат…
Бабуля моя так и не дождалась своего отца с фронта. Она его даже не помнила в лицо: он ушел воевать, когда ей было пять лет, а сестренке - три годика. Бабуля рассказывала, как ей часто потом казалось, что мужчина в военной шинели, идущий по улице, - ее папа. Несколько раз она даже бежала за этим мужчиной, кричала: папа, папа!
За несколько лет до ее смерти я разыскала копию донесения о потерях, где значился ее отец: кусочек бумажки, где карандашом от руки были торопливо написаны потери в бою. В списке значился и ее отец, мой прадед. Бабуля - к тому времени почти уже 80-летняя женщина - плакала и от счастья, и одновременно от горя, сжав в руках этот листочек.
Что может понимать в Дне Победы человек, который не глядел в лицо смерти целых четыре года? Человек, чьи предки не спускались, кажется, в самый ад - чтобы и оттуда, ценой неимоверного напряжения и порванных жил, зубами вырвать Победу у самой смерти? Наши предки видели ад - и они победили ад. В этом смысле правильно я у кого-то прочитала о том, что День Победы - это какая-то наша общая, всерелигиозная Пасха. Победа жизни над смертью.
Праздник со слезами на глазах - вот как это можно объяснить человеку, у которого праздник - это какие-нибудь карнавальные пляски полногрудых девиц? Конечно, в его понимании наш День Победы - это какой-то живой оксюморон.
Однако ж мы - празднуем. Вспоминаем, болеем душой и сердцем, плачем, но сжимаем зубы и во имя наших предков - празднуем. Видите ли, жизнь не дает нам этого забыть. Только подслежалась память - и новая война. И новые потери, и новые ветераны… Когда моя мама сказала: мол, всё, уходят ветераны Великой Отечественной, то я ответила, что теперь у нас - так вот сложилась жизнь и история - новые ветераны. Молодые… Ветеранов у нас теперь хватает. Чему я и рада, и от чего страдаю неимоверно.
Собственно говоря, аргентинцу, конечно бы, неплохо вспомнить свою историю. На каком фундаменте, на чьих костях зиждется его страна. Может, он тогда вообще поменьше бы выступал без программы, а побольше бы помалкивал да наматывал на ус.
Но вступать в спор с человеком-карнавалом, чьи предки ничтоже сумняшеся выкосили под корень целую цивилизацию, - бессмысленная трата времени. У него поэтому и праздники все - без слез.
А у нас - да, праздник со слезами на глазах. Не особо весело? Да, не очень-то. Зато всяко больше пользы для нравственного воспитания, чем бесконечно веселый карнавал.