Жил да был пекинес, и звали его Чаки.
Чаки-крохотулю подарили Верочке на десятилетие. Верочка счастливо засмеялась и обняла собачьего младенца. Он был косматый, лохматый, ярко-рыжий и немного пах молоком. Верочка устроила питомца у себя в комнате и начала подбирать ему имя. Ей не хотелось, чтобы щенка считали милым размазней, поэтому такие имена, как Тяпа, Кузя и Бусик, были сразу отметены. Четыре часу кряду они изводила всех домашних просьбами о помощи. Наконец брат, недавно подсевший на старенькие ужастики, мрачно выдал:
- Да назови ты его Чаки! Он точно так же в коридоре топает!
Мама, в детстве тоже смотревшая "Кукла Чаки", немедленно ужаснулись и взяла с брата слово, что он не станет показывать Верочке этот кошмарный фильм.
- Потому что я так сказала! - добавила она для убедительности.
Щенок потихоньку рос, как и все щенки, оставляя на полу лужицы, иногда радостно грыз мебель. Сияющая Верочка выводила его гулять на поводке-шлейке, и все соседские девочки ей завидовали. Шло время, Чаки стал взрослым, хоть и остался маленьким. Семья наконец достроила небольшой коттедж и переехала жить за город. У Верочки появились свои дела и заботы, в которые прогулки с собакой порой не вписывались.
- Вера, погуляй с Чаки! - кричала мама, едва придя домой с работы. - Он опять уделал коридор!
Одно время пёсика даже пытались приучить к кошачьему лотку - подглядели, как это бывает у соседей, чей мопс наотрез отказывался гулять в плохую погоду. Но Чаки был чересчур горд, чтобы пользоваться какой-то кошачьей дрянью. Купленный специально для него лоток с удовольствием занял кот Семён.
- Теперь у Семки аж два сортира, как у целого буржуя, - смеялся папа.
Шутки шутками, но привыкшему ежедневно гулять пекинесу хотелось выходить. Тем более что жили они теперь на первом этаже, только дверь открой - и вот уже улица. Никакого тебе лифта, скрипучего и страшного, никаких пыльных лестниц, воняющих мусоропроводом и крысами. Чаки старался улучить момент, когда кто-то открывал входную дверь, шмыгал между ногами - и вот он уже гуляет сам по себе, вольный и свободный.
Папу это здорово раздражало. Он постоянно кричал, что с собакой надо заниматься, коли уж ее вообще содержать в доме. Что должен быть четкий режим. Что пёс, в конце концов, не виноват, что дурак. Последнее утверждение имело под собой определенную базу - вырвавшись на свободу, пекинес отнюдь не собирался чинно прохаживаться в огороженном дворике, порыкивая на прохожих, как все благовоспитанные собаки. Он немедленно выкапывал под забором дыру и мчался развлекаться - кидался под машины, задирал встречаемых псов, гонялся за котами. Людей он, к счастью, игнорировал.
Специально для Чаки сделали вольер на заднем дворике - он его презрел. Папа сделал бетонную отмостку под оградой - юркий маленький пёс нашел лазейку в соседском заборе. Он выбирался на свободу, оставляя клочья шерсти на сетке-рабице и профлистах, и в конце концов на него махнули рукой. Тем более что хитрец научился открывать входную дверь, запиравшуюся только на ночь, и ловко обманывать гостей, притворяясь благовоспитанным псом, не желающим мочить линолеум в доме.
- Ведь какая ж хитрая зараза, - причитала мама, в очередной раз выслушавшая от дяди Бори или тети Нади рассказ о том, как пёс скулил и просился на улицу, всей тушкой изображая сильнейшее недержание. - Кто бы мог подумать, что из такого милого щеночка вырастет такая подлая скотина?
Однажды Чаки пропал. Просто не вернулся с прогулки. Его не было день, два, три. Верочка плакала в подушку и умоляла лохматого подлеца вернуться. Она готова была пообещать гулять с ним с утра до вечера - так недоставало ей топанья лапок по линолеуму и мокрого собачьего носа, которым Чаки тыкался в ноги домашним перед сном. Прошла неделя. В городской газете кто-то увидел объявление и немедленно принес ее семейству, вот уже несколько лет не выписывавшему прессы - распространившийся интернет был более удобным для изучения новостей. Но в деревушке Малые Они интернет не ловил, зато была районная газетка с объявлениями. В обьявлении было написано, что пришла чья-то рыжая, лохматая собачка с глазами навыпучку, заберите кому надо.
Поехали в Малые Они, находившиеся в 40 км от города. Это действительно был Чаки - весёлый, повизгивающий и подпрыгивающий от радости. Он обнаружился у пожилой супружеской пары, бабушка рассказала, что собака приехала в деревню на автобусе и за несколько дней успела погостить у всех ее жителей по очереди. Только вот они боятся, как бы у него глазки не выпали - больно страшный он. Хотя хорошая собачка, никто не обижал, все радовались и кормили. Папа на радостях дал бабусе пятитысячную купюру, на которую оба старика воззрились глазами не менее расширенными, чем у Чаки. Больше папа этой ошибки не повторял.
Пес-возвращенец, немного побродив по дому хозяев, проверив, что изменилось в его отсутствие, утратил интерес к этому скучному и пресному домишке. Нормальному искателю приключений недостойно оставаться здесь, - так, вероятно, решил он. Пора расширять географию прогулок.
Второй раз он исчез спустя пару недель. На этот раз наученное опытом семейство искало его, но не так отчаянно, как в первый раз. Пёс явился сам спустя два месяца, отощавший, зато с новой шлейкой. Пожил немного и вновь сорвался в бега. Папа вздохнул и повесил забытую Чаки шлейку на крючок для шляп.
- Для коллекции, - усмехнувшись, попытался пошутить он, но это оказалось не шуткой.
Чаки появлялся раз в два-три месяца, почти каждый раз с новым поводком или шлейкой. Гостевал неделю и уходил вновь. "Приходил на побывку" - мрачно шутили родители. Судя по всему, пёс выучил расписание пригородных автобусов и уезжал по четко продуманному плану. Например, в зимнее время он чаще обретался в селе, где был расположен мясокомбинат, летом уезжал в деревни, где имелись молочные фермы. О его передвижениях семейство узнавало из газет. Казалось, что они воспитали и выпустили в мир именитого путешественника.
Теплым апрельским деньком папа вышел из дома подышать воздухом. Он находился на больничном со сломанной ногой, ступня была закована в гипсовый валенок. Впрочем, выздоровление шло отлично, скоро можно было снимать гипс, но за руль его не планировали допускать ещё недель 5-6. Папа прошел несколько раз от дома до ворот, осторожно разрабатывая ногу, как велели врачи, и остановился прикурить сигарету. Замерев с зажигалкой в руке, он увидел у ворот нечто странное - как будто рыжий мех комком на асфальте.
Чаки, по всей видимости, был сбит автомобилем. От удара пёсик отлетел и немного проскользил по весенней грязи. Подошедший к нему папа едва не задохнулся от жалости - один из глаз собачки выкатился из орбиты. На удивление пёс дышал. Папа подсунул под собачку кусок пленки, аккуратно удерживая разведёнными руками импровизированные носилки с двух сторон, дохромал до машины. Поместил страдальца на заднее сиденье, отодвинул водительское кресло, чтобы влез гипсовый валенок. Дорога, к счастью, оказалась почти пустынной. Так они добрались до ветеринара.
Пока введенному в наркоз пекинесу зачищали и зашивали глазницу, папа, совсем расклеившийся от небывалых приключений, рассказал сидевшему на приеме практиканту о постоянных побегах пёсика.
- Может, его охолостить? - предложил практикант. - Он же все равно в наркозе. Поспокойнее станет, весь задор в еду пойдет, и бродяжить не захочет.
Папа, разумеется, согласился. Так Чаки стал кастратом. Из ветклиники домой их довез приятель. Папе из-за нарушения режима пришлось пробыть на больничном дополнительные две недели, сильно потеряв в зарплате. Больше всего выиграл от этой истории, как ни странно, пекинес - его не ругали, как обычно, постоянно ласкали и закармливали вкусностями. Серьезных повреждений у него не было - "ушибленный на все туловище", как говорила мама. Папа мрачно добавлял: "И на голову". Пес выглядел несчастным и жалким, с повязкой на глазу и второй - на известном месте, исхудавший за время странствий. От свалившейся на него заботы Чаки обнаглел и принялся лезть в миску к коту Семёну, прекрасно зная, что Семён этого терпеть не может. Кот и не стерпел - отвесил мародёру оплеуху с довеском когтями, да так, что второй глаз у него опух и закрылся. Ветеринар, куда Чаки привезли на очередную перевязку, очень смеялся:
- Ты без приключений не можешь, герой?
Глаз, как сказал ветеринар, почти не поврежден - все заживёт, царапины обрабатывайте, купите это и ещё вот это. Привезли Чаки домой. Впоследствии папа не мог вспоминать те дни без мата.
- Вот представь, - рассказывал он соседу, - привезли домой этого придурка, один глаз закрыт, второго нет вообще, на яйцах повязка. Он на столы натыкается, не видит ни хрена. И все равно - куда прется? Правильно, на улицу!
Чаки пожил до лета, залечил раны и царапины, отъелся и вновь ушел. Больше домой не приходил - наверно, ему было стыдно. Некоторое время в газетах ещё мелькали объявления: "Найден одноглазый пёс, маленький, лохматый, рыжий, дорогая порода. Ищем хозяев, обращайтесь по адресу такому-то". Мама прятала газеты, изредка оказывавшиеся в доме, чтобы не попались папе на глаза. Потом и объявления перестали появляться. И теперь о Чаки вспоминают, когда хочется рассказать о какой-нибудь отчаянной дури или о том, как не надо поступать. Вспоминают, впрочем, всегда с теплом. Всё-таки хороший был пёс, хоть и придурок.
